— Что Сашка не очень доволен моими ночными отлучками. Потом мозг мне имеет, а лучше бы что-то другое…

Ольга рассмеялась.

— И как ты планируешь все уладить?

— Да никак. Мне самому эта жизнь в тусовке — во, где. — Тёма прошелся ребром ладони по горлу. — Сведу свои выходы в свет к необходимому минимуму. Вот и все.

Ольга покачала головой, бросила взгляд на часы:

— Оу, мне уже пора… — полезла в сумочку за деньгами, но Кормухин лишь отмахнулся:

— Вали уже. Сам расплачусь. И не пропадай!

— Так это ты исчез на неделю! — возмутилась Ольга, вешая сумочку на плечо.

— У меня уважительная причина была.

— Это какая же?

— Медовый месяц!

— Ну-ну. Вы, как намилуетесь, заходите в гости.

Ольга вернулась в офис и принялась за работу. Но после сытого обеда спать захотелось еще сильнее. Она честно боролась с собой часов до четырех. А потом прилегла на диванчике передремать. Хотя бы десять минуток. Да уснула на добрых полтора часа, не слыша ни звонков телефона, ни скрипа двери, когда в кабинет заглянула секретарша. Вскинулась, когда уже рабочий день закончился. Выругалась, схватила портфель, пиджак, ключи от машины и почти бегом помчалась к стоянке. Школьное собрание никто не отменял!

Как Ольга и думала, все это было лишь пустой тратой времени. Два часа толпа народа не могла решить то, что на протяжении последних нескольких месяцев уже сто раз обсуждалось в их группе в Ватсапе. Только и того, что теперь свои аргументы стороны озвучивали лично. По сто пятому, мать его, разу.

Нет, все же родительское собрание — это какой-то изощренный вид современной пытки. А ведь Ольга думала, что для нее это все уже позади, а тут! Здравствуй-здравствуй, новые сборища. Сначала в детском саду, потом в школе… И так восемнадцать лет. Ольга улыбнулась. А ведь еще пару дней назад готова была рыдать по этому поводу. Теперь же… ну, что теперь? Выбора не было. Не так ли?

Как и всякое приличное родительское собрание, их последняя встреча, по традиции, закончилась сбором денег. На этот раз собирали на цветы, которыми в последний момент решили украсить столы выпускников.

— Сдачи нет! Деньги сбрасывайте на карту или давайте под расчёт, — громогласным голосом объявила их местная активистка Лола Зайцева.

— Тут без сдачи. За троих моих и Катю Гдальскую из одиннадцатого «Б».

— Не знала, что вы с Иркой дружите!

— С Иркой? — недоуменно сдвинула брови Ольга.

— Ну, да. Матерью Кати, — пояснила Лола и тут же переключившись на другую мамочку: — А это за Боброва, да? А вы у меня еще на ди-джея двести деревянных не сдавали.

— Нашла подружку, — фыркнула Ольга под нос и поплелась к выходу. Что-то у нее совсем никаких сил не осталось. Это что вообще за собрание, с которого уходишь в десятом часу?

Опасаясь уснуть за рулем, Ольга кое-как добралась до дома. Тяжелые, будто свинцом налитые ноги не слушались. Машина Тихона стояла в двух парковочных местах от неё. Но это совсем не означало, что Гдальский дома. Он категорически отказался бездействовать и сидеть дома. Перелом не казался ему уважительной причиной отсутствия на рабочем месте. Больничный — для слабаков! И теперь Тихон мотался от офиса к стройке, от стройки к больнице — на такси. Что может быть хуже больного мужчины? — спросите вы. Ответ прост — больной одержимый работой мужчина.

В этот раз Ольга поднялась на свой этаж на лифте. Открыла дверь. Собственный дом встретил хозяйку непривычной тишиной и спертым воздухом давно не проветриваемого помещения.

Встречать Ольгу выбежала лишь Сара.

— А где все? — спросила она у собаки, стаскивая осточертевшие туфли с ног. Сара подпрыгнула и дала круг вокруг женщины. Забила хвостом по полу. Положила голову на лапы и скорбно завыла. — Тебя хоть покормили? Нет?

Все удивительнее и удивительнее! Ольга сняла пиджак, порылась в сумочке в поисках телефона. А там больше десятка не отвеченных. И голосовые сообщения, и текстовые! Ото всех! Начиная от собственных детей, заканчивая Гдальским и Катей. Потеряли они её, что ли?

— Мама! — орал в трубку Ник. — У тебя все хорошо? Пожалуйста, ответь. У нас тут это… В общем, ты домой поезжай.

Сердце Ольги тревожно сжалось. Горло перехватил спазм. Трясущимися руками женщина открыла еще одно сообщение.

— Мама! Ну, где ты есть? Иди к Сергею Осиповичу. Мы… здесь.

Ольга выбежала из квартиры. Недоуменно уставилась на собственные ноги, которые непривычно холодило. Черт! Она забыла обуться! Вернулась, натянула кроссовки, не задумываясь о том, как дико они, должно быть, смотрятся в ансамбле с классическим костюмом, пулей пролетела через дворы. В боку кололо. Пусть… Сейчас не до этого. По лестнице уже едва плелась. В дверь постучала. Почему-то не решилась позвонить.

Открыл то ли Ник, то ли Петька, то ли Павел… В таком состоянии не разберешь.

— Ну, наконец-то! Где ты была? Мы тебе столько раз звонили.

— На собрании, — отмахнулась Ольга, — звук отключила еще в обед. А включить забыла… Что произо… — Ольга оборвалась на полуслове. Из кухни вышла та, кого она знала лишь по фотографиям. Та, которой совершенно нечего было делать здесь. Бывшая жена Тихона.

— Добрый вечер.

— Добрый…

Ольга сглотнула. Перевела взгляд, кажется, уже сама догадавшись о том, что случилось. В углу, прикрытый висящей на вешалке одеждой, стоял деревянный крест. Ковыляя на костылях, из комнаты вышел Тихон. Плечом он придерживал телефон, в который и бросал короткие отрывистые распоряжения.

— Нет… могила должна быть возле матери! Я ведь уже сказал… Да, участок закреплен за нами. Сколько стоит? — Вслушиваясь в ответ, Тихон так плотно стиснул челюсти, что на его щеках проступили желваки. — Хорошо. Пришлите счет. И за услуги катафалка…

Ольга, наконец, отмерла. Разулась. Бросила нерешительный взгляд на сына. Из гостиной выглянула зареванная Катя и устало взмахнула рукой в синей резиновой перчатке. Похоже, девочка занималась уборкой.

Наплевав на посторонних, Ольга первым делом подошла к Тихону. Погладила любимого по руке, легонько сжала. Скользнула щекой к его покрытой щетиной скуле и замерла так на несколько коротких секунд, делясь с ним своим теплом и силой. За спиной раздалось тихое фырканье. К черту! Пусть эта Ирина думает, что хочет. А ей просто нужно быть рядом с ним. Пусть и с опозданием, дать понять, что вот я! Ты можешь на меня рассчитывать… Но Тихон, похоже, не нуждался в помощи. Чуть нахмурившись, он высвободился из объятий Ольги и вернулся к прерванному разговору.

Ну… Это было ожидаемо, да. Но от этого не менее больно.

Делая вид, что ничего не случилось, Ольга переключилась на Катю:

— Помощь с уборкой нужна?

Девочка покачала головой:

— Мне только здесь пол вымыть осталось.

Да уж… Давно Ольга не чувствовала себя такой неприкаянной и ненужной. Может быть, если бы она узнала чуть раньше о происходящем, Тихону бы не пришлось взвалить это все на себя? Но к моменту ее прихода он уже покончил со всеми организационными моментами. Даже о поминках договорился.

Они сидели в полутемной кухне и молчали. Ирина почему-то не торопилась уходить, а ведь больше всего Ольге хотелось остаться с Тихоном наедине. Прижать к себе его лохматую голову и дать выплакаться. И к черту весь этот бред о том, что мужчины не плачут!

— Как прошло собрание? — просипел Гдальский. Ольга моргнула. Вскинула взгляд. Собрание? При чем здесь оно? Разве важны сейчас все эти глупости?

— Как обычно, зря потраченное время, Тиш…

— Что говорили?

Да какая, к черту, разница, когда такое случилось? Когда ты сиротой остался и, наверняка, от боли хочется выть?! — хотелось крикнуть Ольге. Но Гдальский упрямо не сводил с нее тяжелого мутного взгляда, и она, откашлявшись, прошептала:

— Решили, что после ресторана дети все же пойдут на встречу рассвета. Да, как всегда, деньги сдавали…

О последнем Ольга сказала без задней мысли. А Тихон еще сильнее напрягся:

— Сколько сдавать надо? Кать, иди, я тебе денег дам. А, черт! Совсем наличности не осталось…

Ольга накрыла ладонью, руку Тихона, шарящую в кошельке:

— Я за всех четверых сдала. Все нормально. Не беспокойся.

И снова Ирина фыркнула. Ольга сжала руку сильней, убеждая, что выпихать эту злую ведьму пинками — так себе вариант.

— Я верну тебе деньги завтра!

Глядя в темные неспокойные глаза Гдальского, Ольга сдалась. Подняла руки вверх в знак примирения. Хотя внутри кипела не меньше Тихона. И от его никому не нужной сейчас настойчивости, и от того, что он в который раз сбрасывает ее со счетов. Как он думает, они станут жить?! За продукты он ей тоже возвращать деньги станет? А за квартиру? Платить, как если бы ту снимал?