Жюльетта Бенцони - Любовь и замки. Том 2

— Мы все такие, в этой стране, мой дорогой кузен. Надо принимать нас такими, какие мы есть.

И он спешит это сделать. По крайней мере он просит, чтобы ему доверили Каролину, с ее заливистым смехом, ямочками на щеках, замечательными жестами и такими прекрасными голубыми глазами. 25 ноября 1844 года во дворце в Неаполе с большой помпой проходит венчание, после чего молодая пара едет во Францию.

Каролина сразу же оценила Шантильи, и часто вместе с Генрихом она приезжает посмотреть на восстановительные работы. К несчастью, они будут прерваны революцией 1848 года. За три года до этого Каролина дарит своему мужу сына, который будет титулован принцем Конде.

К началу Революции Генрих является губернатором Алжира. В марте 1848 года, под проливным дождем, он возвращается во Францию вместе со своей женой и ребенком.

Эта крепкая любовь превозмогает все несчастья. А их выпадает немало. В августе 1850 года умирает король Луи-Филипп, а в 1866 году они скорбят по Марии-Амелии. Но еще более ужасное известие они получают несколько месяцев спустя: их старший сын, принц де Конде умирает от скарлатины в Австралии, во время школьного путешествия. И наконец, последний и самый страшный удар для Омаля: в последние дни 1869 года Каролина засыпает навсегда. Она не смогла пережить утрату сына.

В 1870 году, потеряв второго сына, Франциска, герцога де Гиза, рожденного в Англии, принц Омаль получает, наконец, разрешение вернуться во Францию. Он останавливается в Шантильи, где вновь принимается за восстановительные работы. Работы, которые на этот раз он доводит до конца. Его избирают в Академию, и до конца дней его будут считать человеком большого благородства и горячего сердца. Деля свое время между замком и заграницей, он решает подарить Шантильи и свою коллекцию государству в 1897 году.

7 мая этого же года он угасает в Сицилии, недалеко от Палермо. Его тело перевозят во Францию и хоронят рядом с останками герцогов Орлеанских, в королевской часовне Дре. Очень многие искренне сожалели о том, что у этого безукоризненного дворянина, принца со светлым умом и чистым сердцем никогда не было возможности получить трон.

Музыка стихов, звучащая в висках, мало-помалу вытеснила молитву. Глаза короля были озарены ярким светом восковых свечей. Внезапно Бог отступил на второй план, и в его памяти возникли воспоминания былой любви. Ах, какие прекрасные, какие нежные и пылкие воспоминания! Ни с чем не сравнимые, незабываемые воспоминания безумной молодости…

Франциск I поднялся с колен, машинально стряхнул с себя пыль, его ноги стали деревянными из-за ледяных камней пола в часовне. Бретонская зима — холодна. Или, быть может, король стал слишком старым и дряхлым, если не в силах больше переносить смену климата? Впрочем, ему так и не удается отдалиться от этой могилы и вновь обрести всю полноту жизни, с ее шумом и теплом. Слова, недавно выгравированные на камне, удерживают его: «Здесь покоится, в мире с Господом, Благородная Дама Франсуаза де Фуа».

Франсуаза! Создавал ли Бог еще когда-нибудь женщину, столь красивую, столь изящную и столь страстную? Прошло уже четверть века, но для Франциска I впечатления того благословенного времени остались нетронутыми: трон, двор, мужчины, женщины… все, что было вокруг него, было его молодостью. Франция отдалась в его руки в мгновение ока. А как они любили друг друга! Все началось сразу же после того, как в 1515 году двойной пушечный залп объявил о восшествии на престол молодого, необузданного двадцатилетнего короля. Франциск любил (причем, любил страстно!) охоту, войну, искусство и любовь. Любовь, однако, превыше всего остального. А потому он пожелал, чтобы при его дворе никогда не переводились хорошенькие женщины. «Двор без женщины, как год без весны или весна без розы!» — любил он повторять.

У него их было предостаточно. Однако, по мнению его друга Оде де Фуа, виконта де Лотрека, ему не хватало самой красивой. Виконт имел в виду собственную сестру Франсуазу де Фуа, графиню Шатобриан, жену благородного бретонца Жана де Лаваля. Это был брак по любви (если, конечно, закрыть глаза на то обстоятельство, что ко времени его заключения Франсуазе исполнилось лишь 12 лет), и длился он без всяких помех уже десять лет. Но король желал «иметь всех женщин», а в особенности сестру своего друга, гордую красавицу Франсуазу. Он пригласил ее к себе вместе с супругом. Тот, не доверяя королю, пришел один. Однако вскоре, в результате дворцовой интриги, бретонец был загнан в угол и почувствовал, как честь и репутация его гибнут. Франсуаза пришла. Увидев ее, король загорелся самой горячей страстью; ничего подобного он не испытывал за всю свою жизнь. И ему удалось разбудить в конце концов встречное чувство в этой женщине, являвшейся верной супругой. Впрочем, она сопротивлялась достаточно долго: три года. Три года борьбы с ним и самой собой. Целых семь лет Франсуаза будет властвовать над своим королем. Эта плотская любовь являлась одновременно и интеллектуальной любовью, ибо оба они были серьезно увлечены поэзией, и никогда еще при дворе не наблюдали такого упоения стихами. Наконец, это была еще и любовь из камня, так как для своей прекрасной подруги, дабы создать женской красоте достойное обрамление, король воздвиг в самом сердце леса замок Шамбор.

В это время муж воюет, однако отсутствует не столь часто, как хотелось бы влюбленным, а посему, дабы он не смог стать помехой их любви, король назначает его губернатором Бретани; эта должность обязывала его сидеть на своем месте. Жан де Лаваль «грызет удила»; он никогда не переставал любить свою жену, и ревность терзает его. Но что же сделаешь против воли короля? Остается только ждать. И он ждет… И вот однажды мадам де Шатобриан возвращается в родной дом. Черные дни наступили в 1525 году: Франциск I — в плену в Мадриде, и королевство — в руках его матери, Луизы Савойской, которая и отправила фаворитку восвояси. Теперь очередь ждать наступает для Франсуазы.

Когда король обретает свободу, когда двор отправляется в Бэйон, чтобы встретить его, Франсуазы там нет. Луиза Савойская не только не сочла нужным ее предупредить, но и специально представила своему сыну совсем юную девушку, розовенькую и свеженькую блондиночку Анну де Писле, которая с первого же взгляда покоряет короля. Очень скоро он подарит ей титул герцогини д'Этамп. Что же касается мадам де Шатобриан, то она узнаёт о постигшем ее несчастье слишком поздно.

Какое-то время король балансирует между двумя соперницами, но мало-помалу чаша весов склоняется в пользу более юной. И Франсуазе остается лишь изливать свою боль в стихах:

Но кто мог знать, что в этом сладком меде Найдется столько горечи смертельной?

Она побеждена и знает это. Даже Шамбор заброшен, и все силы идут на реконструкцию Фонтенбло. Она возвращается в Бретань, где ее встречают супруг и большое строительство: на обломках старой феодальной крепости, являвшейся пристанищем всех Шатобрианов, Жан де Лаваль в период с 1532 по 1537 год сооружает дворец Возрождения, вызывающий восхищение и по сей день. Франсуаза могла только мечтать об этом в прежние нежные времена, однако сейчас боль заглушила даже злобу. Но Жан искренне надеется, что время поможет ей обо всем забыть. Необходимо только, чтобы ее оставили в покое.

Но Франсуазу ожидало жестокое испытание. Услышав о драгоценностях, ранее подаренных королем мадам де Шатобриан, и особенно о выгравированных на них любовных девизах, герцогиня д'Этамп почувствовала себя уязвленной. Она заставляет короля (используя при этом все средства, лишь бы достичь цели) потребовать назад все названные драгоценности. И Франциск соглашается, вопреки присущему его натуре благородству. В Шатобриан посылают гонца. Охваченная внезапным холодным гневом, который сразу же отрезвил ее от глубокого отчаяния, представительница рода графов де Фуа, спокойно выслушав гонца, попросила двадцать четыре часа на размышление.

На следующий день, сохраняя все ту же холодность, она вручает гонцу увесистый пакет со слитками золота и камнями. «Отдайте все это королю — молвила она, — и передайте, что если ему пришла охота потребовать назад все, что он когда-то отдал мне по собственной воле, я все это возвращаю. Что же касается девизов, то они настолько прочно отложились в моей голове и являются для меня столь бесценными, что я не могу позволить, чтобы кто-нибудь завладел ими, играл и находил в этом удовольствие… кроме меня самой!»