Марина Попович - Любовь играет в прятки

Возможно.

— Тебе не кажется, что сама судьба сводит нас?

— Судьбы всегда ставит нас с обеих сторон весов. — философски ответил Ник, яростно просверливая взглядом главаря банды уголовников.

— Ты мне своими бреднями надоел еще в тот раз! — Макс протянул руки и попытался схватить за плечи Ника, но тот проворно уклонился и стал за меня, обнимая за талию. Как же я надеялась, что у этого сынка директрисы есть что-то святое, и он не станет меня быть, особенно успокаивала мысль, что мы среди города и слева камера наблюдения.

— Эээ, подожди, — Ник крепко сжал меня, ребра заныли от боли, завтра будет вкусный синяк, но я не винила его за эмоции, наоборот, эта боль давала мне понять, что он со мной, тут, рядом, — Кристин очень плохо. Я понимаю, что вам это не интересно, но мы беременны третий месяц и ей срочно нужно в туалет, нас тошнит.

— Мы беременны? Нас тошнит. — все личности, кстати, были поголовно лысыми и в кожаных штанах, засмеялись, кроме одного самого ужасающего на вид с тремя сережками-кольцами на нижней губе справа.

— А ты, что этот…ну… ты понял! — выдавил сквозь смех один с подошедших брутальных мужчин, которому не только не хватило интеллекта высказать свои мысли, но и правого глаза, видно выбитого в одной из драк или еще где-то.

— Нет, моя девушка беременна. Мы вернемся к этому разговору, но позвольте отвести ее в туалет, — он обернулся и продемонстрировал сзади нас супер-маркет, а после перевел голову в сторону проезжающей уже в третий раз машины полиции, — А то ее еще стошнит на вас или упадет в обморок и привернет внимание общественности. Нам же это не надо? — таким обеспокоенным, трепещущим голосом говорил Ник, что я даже поверила в то, что беременна сама.

— Ни куда вы не пойдете, — зарычал самый накаченный с них. Про себя я этого типа прозвала «Полторашкой», его телосложение и полтора метровый рост полностью отвечали этому прозвищу, он, закатив рукава, вышколив зубы, оттолкнул Макса, вырвал меня с объятий Ника и с силой бросил на землю. Послышался такой глухой звук падания не только меня, но и вместе со мной моей гордости, выпендрежи и безразличия перед Ником. Мне важно только одно — что б с ним было все нормально. Упав, я разодрала колготки, которые продавая, продавщица рекламировала, что это супер формула прочности, хреновая формула, и вместе с ними содрался верхний слой кожи. Рана кровоточила, не сильно, но больно.

— Сбежать надумал? — ложа на плечо руку Нику, спросил Полторашка, пока я с силой сжала рану, прося всех известных мне и неизвестных божков, магических существ и прочей придуманной для успокоения ерунды вмешаться и помочь нам. Сам беловолосый парень сейчас был более спокоен, чем тогда, когда двадцать минут назад уговаривающий меня бросить все планы и пойти с ним на свидание, простить его. В его лице я не видела страха или волнения, он стоял, как каменная стена, постоянно посматривая на меня с беспокойством.

— Знаешь, сколько я был прикован к кровати? Макс, плюнув в мою сторону с неприкрытым удовольствием, улыбнувшись, повернув голову к Полторашке и, бурмоча: «Отведай силушки богатырской!» со всей силы ударил Ника в живот. Я думала, он своим ударом, с его-то огромным телосложением, поломает блондина напополам. Послышался звук треска и монотонный хлопок. Ник не шелохнулся, возможно, немножко прогибался назад, не значительно, от волны ударов. Он стоял на месте, прикусив губу с внутренней стороны. Макс повторил удар. Мое сердце билось с большой силой. Моя рана от бедра до средины голени, казалась пустяком, хотелось стать непробиваемой стеной между Максом с его компанией и Ником. Внутри что-то щелкнуло. Это не был порыв боли или другой физический знак организма, скорее душа вывернулась на изнанку, смотря за третьим ударом и усиливающим звуком хруста.

— Пускай идут, — останавливая на четвертый раз руку Макса, сказал мужчина с лысой головой и чубом на голове, с тремя пирсингами в губе и на шеи у него виднелась татуировка в виде штрих-кода от товара в магазине, только вместо обычных цифр, там была надпись «Галька». Я случайно хихикнула, прикрыв себе рот рукой. Такой брутальный мэн с татуировкой «Галя» вызвал бы нездоровый смешок у любого.

— Нож, ты чего такой добрый? Я же говорил — бросай курить. — рассматривая друга, сказал Макс, вырывая свои руки с крепкого обхвата.

— У меня жена была беременна, знаю, проходил. Тем более, он выйдет, и мы продолжим. Он парень нормальный — ментов не вызовет, понимает, и к тому же тут два выхода возле супер-маркета. Погуляют и выйдут. Зачем так светится сред белого дня.

— Ладно. — закудахтал Полторашка, почесывая шею и скалясь, словно при ловле блох, уходя в машину вместе со своими дружками. Ха-ха, у меня на нервной почве появилась мысль, что они из-за вшей и побрились на лысо. После мои смелые букашечки преобразившись под пятерку головорезов, выстроились у ряд в балетных пачках и под симфонический оркестр, играющий Чайковского, затанцевали лебединое озеро. У муравья, строившего из себя Полторашку, выходило лучше всего, а вот центральный бедняшка — то и дело соседи наступали ему на ноги. Какой только бред не приходит в голову в такой ситуации!

— Бусинка, прости, — тяжело с долей горести и горстью ненависти, сказал Ник, наклонившись надо мной с закрытыми глазами, я почему-то молила про себя его не открыть глаза, боялась там увидеть неуместную жалость ко мне, учитывая, что моему ненаглядному принцу тоже досталось. Ой, снова употребляю «мой» к нему. Я похлопала себя по щекам, пытаясь прийти в себя,

— Глупости, — поспешила заверить его, приподнимаясь на ноги, улыбаясь. Мне хотелось просто уйти отсюда и больше не вспоминать этого момента. Чего этот Максим ко мне так прицепился? Что я ему сделала такого? А больше всего меня волнует: откуда они с Ником знакомы — с этого вопроса я и начала разговор с блондином.

— Познакомились, когда я малыша забирал с кружка, — он посмотрел на меня, такой наивный, глупый, взглядом, наполненным доброты — на таких злиться у меня просто не получается.

— У тебя есть малыш? Что это там за ребенок? Мне не хватало еще такого! Внутренний голос сарказмом проговорил: «В жизни нужно все попробовать» и я категорически с этим не согласилась. В жизни нужно жить, а не тестировать. Именно жить, а не существовать, проживать. Нужно чувствовать, танцевать, петь, заниматься любимым делом и к чему-то стремится. Мои мурашки, видно те, что переодевались в банду, иронически добавили: «Хотела ребенка в будущем? Вот бери его и воспитывай сегодня уже! Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня и папочка такой милашка!». Ей, мурашка, спасибо брату, научившему меня этой же пословице с детства, только с другим смыслом: «Не откладывай на завтра то, что вообще не собираешься делать, не стоит себя обманывать».

— Есть, — он хмыкнул, изгибая нижнюю губу вперед, а краешки, опуская вниз, вышло достаточно забавно и любо, — У моей сестры есть сын, они живут со мной, но обычно она вместе с ним в Израиле или Штатах.

— А кто с тобой еще живет? — сестра — это хорошо, это просто замурчательно, особенно в сравнении с возможной женой, детьми, которых я уже представила в голове, пока ждала его ответа, поднимаясь по экскаватору в магазине.

— Алиса, — он перешел на шепот, достал с кармана телефон, такой старенький и потертый, как был у меня до встречи с ним. Аж ностальгия вдарила в виски, я так любила старушенцию ракушку. — Обними меня, положи голову на плечо, за нами Ножик ходит. Я уже отчетливо понимала, что нахожусь не в той ситуации, что б выпендриваться. К этому моменту, во-первых, решила расслабиться и пустить все на самотек, во-вторых, как-то так вышло, что мои бабочки на совете убедили мысли и приняли блондина за возможную кандидатуру на пустующий пост моего парня. Обняв его, я осмотрелась назад, поняв, что за нами кроме Ножика прется еще и Полторашка.

— Бусинка, — он наклонился над ухом так, что со стороны выглядело это как поцелуй в шею, — Тебе страшно?

— Нет, — мне и правда было не страшно с ним, больше удивляло то, что прохожие, вместо помощи вытаскивали с карманов и сумок телефоны и фотографировали, даже сейчас, когда мы заходили в отделение «Все для творчества» несколько девушек хотели нас запечатлеть для истории, как папарацци. Ни кто с них не заметил меня. Меня жутко это разозлило.

— Почему эти девушки нас фотографируют? Он неожиданно подтащил меня за руку к себе, провел тыльной стороной указательного и безымянного пальца по моей щеке, обнял, а после поцеловал (о, да, я тоже подумала, что в губы) в ямочку между губами и щекой и, довольно произнес: