Захожу в компьютер и открываю «Фейсбук», чтобы посмотреть – вдруг за последние пять минут объявили о моей помолвке. Звучит знакомый сигнал, и выскакивает окошко чата. Наверное, Элли. Опускаю глаза…
И буквально подпрыгиваю на стуле. Это не Элли.
Шейн Беннет: Привет, Кенсингтон!
Он никогда не называл меня ни Кенз, ни Кензи. Всегда только Кенсингтон, и мне нравилось, как мое полное имя звучало в его устах. Замираю, бессмысленно уставившись на его имя и иконку. Прошло столько лет, и все же…
Я буквально чувствую его присутствие.
Чувствую его.
Ладно, дышим. Все в порядке. Просто коротко поздороваюсь и скажу, что мне надо бежать. Выпрямляюсь в кресле, ставлю ноги на пол, решаю быть сдержанной и независимой. С особенной тщательностью, словно сочиняю литературный шедевр, печатаю шесть букв и жму клавишу Enter.
Кензи Шоу: Привет.
Шейн Беннет: Отлично выглядишь.
Отлично выгляжу? Не отвечаю. Тупо пялюсь на его слова. Челюсти сжаты, глаза вытаращены.
Шейн Беннет: Снимки на работе отличные, но мой любимый – тот, что с краской в волосах.
Он просматривал мои альбомы?
Быстро прокручиваю свои фотки и нахожу деловые, все такие профессиональные и идеальные. Брэдли они нравятся, он говорит, я выгляжу на них на миллион баксов. Опускаюсь ниже и нахожу тот, о котором писал Шейн. На нем я сижу перед холстом, с кистью в руке, с краской на лице, а волосы, собранные в два хвостика, забрызганы желтым и голубым.
Надо будет поменять фотку профайла на ту, где я с Брэдли на летней вечеринке у бассейна в доме моих родителей. Мы там смеемся и дурачимся. Плюс на большинстве фотографий он без рубашки, и видно, что он накачан.
Шейн Беннет: Еще здесь?
Кензи Шоу: Работаю. Готовлюсь к важной презентации.
Печатаю так, будто мы постоянно общаемся и между нами никогда ничего не было. Хотя чувства бурлят, словно кто-то накачал их углекислым газом и взболтал словно бутылку. Откуда он взялся? С чего ему вздумалось со мной пообщаться? Сижу на краешке стула и недоуменно смотрю на экран. Сердце бьется где-то в горле. Безумие какое-то.
Шейн Беннет: Я вернулся в Штаты полгода назад.
Непроизвольно зажимаю рот рукой. Так он здесь?
Не отвечаю. Зажмуриваюсь и мерно дышу, пытаясь унять сердцебиение.
Шейн Беннет: Смотрел недавно «Красотку» по ТВ. Помнишь этот фильм?
Да так, помню кое-что. Каждую строчку. Невольно улыбаюсь. Это мой любимый фильм. Ладно, сознаюсь, они все – мои любимые. В романтических фильмах есть что-то невинное и чарующее. В жизни редко все получается как надо, а в хорошей романтической комедии счастливый финал гарантирован. Девушка всегда получает правильного парня, а тот по-настоящему ее добивается.
В «Красотке» Эдвард видит Вивиан как яркую, особенную женщину. А Вивиан отчаянно желает верить, что она такая и есть.
Чувства переполняют меня. Могу поспорить, мы с Шейном смотрели «Красотку» минимум пятьдесят раз. Поздно ночью, обнявшись на диване. Смеясь, хором вторя актерам. Целуясь между репликами.
В сердце знакомая тяжесть, затем – укол вины. Моя улыбка блекнет. Нельзя о таком думать.
Я ведь счастливо помолвлена.
Склоняюсь к клавиатуре и быстро набираю:
Кензи Шоу: Надо работать. Извини.
О господи. Выхожу из «Фейсбука» и некоторое время оцепенело взираю на экран. Делаю пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы унять хаос в голове, и откидываюсь на спинку стула. Что это было?
Так, говорю я себе, сосредоточься на работе. У тебя презентация. И жених.
Мне нужно срочно увидеться с Брэдли.
Крутанувшись в кресле, вскакиваю и спешу в его кабинет. По пути заглядываю к Тоне. Беседует с потенциальным клиентом, а на лице так и читается: «Как же ты надоел». Всегда могу определить это выражение по тому, как она смотрит сквозь человека, и улыбка будто нарисованная. Тоня явно готова вышвырнуть его прочь, если не заключит сделку в ближайшие полчаса. «Это все игра цифр, дорогая» – так она говорит.
Тоня училась в том же колледже, что и мы с Шейном. Мы с ней уже тогда дружили. Это она сказала мне, что в «Сафии» открыта вакансия креативного директора, хотя, кажется, очень удивилась, когда я получила это место. Интересно, Тоня знает, что Шейн вернулся?
– Привет! – Я улыбаюсь Брэдли и сажусь в кресло напротив его стола. Его лосьон после бритья пахнет лесом, аромат древесный и свежий.
Он поднимает взгляд.
– Все в порядке?
– О чем ты? – Я резко поднимаю голову. – Да, у меня все в порядке.
На самом деле нет, я – коктейль из стыда и смущения. Неужели это так очевидно?
– Все еще расстроена из-за вчерашнего, да?
Небрежно пожимаю плечами.
– Да, пожалуй… – Вообще-то, я не вспоминала об этом как минимум пятнадцать минут. – Просто… ну, Рен для своего объявления выбрала такое время…
Брэдли терпеть не может всю эту историю с Рен, мамой и мной. Не уверена, что он по-настоящему понимает, в чем дело.
– Кенз, родители взволнованы. Все-таки их первый внук.
Воинственно складываю руки на груди и хмурюсь.
– Я понимаю, поверь, понимаю. Ребенок – потрясающая новость. Но ведь и свадьба тоже. Наша свадьба. Она что, не могла подождать недельку и дать мне насладиться этим единственным днем? – слышу в своем голосе нотку обиды и убираю ее усилием воли. Руки падают на колени, и я замечаю свои неухоженные ногти. – Я хотела, чтобы мы все вместе начали планировать…
– Знаю. Еще будем. Как только все успокоятся. Ты еще захочешь, чтобы мама оставила тебя в покое.
Брэдли хлебом не корми, дай разрулить проблему. Если бы это зависело от него, мы трое сели бы вместе и устроили взрослое обсуждение того, как сделать все правильно. Но как можно разрешить обиды длиною в жизнь, если чувствует их только одна сторона?
Встаю и иду к двери, губы растянуты в притворной улыбке.
– Все нормально.
– Эй… Все и правда нормально.
Казалось бы, мужчины уже должны научиться понимать, что наше «нормально» ничуть не означает «все в порядке». Нет, оно означает, что многое, очень многое осталось невысказанным. Это эвфемизм выражения «у меня есть скрытые, невыраженные чувства». И рано или поздно они будут выражены. Это лишь вопрос времени.
– Пойду наберу себе воды, – киваю в сторону холла. – Тебе взять?
– Нет, не надо. Послушай… – Брэдли чуть хмурится и подается вперед. – Хотел с тобой поговорить кое о чем, только ты не волнуйся.
– О чем? – застываю в дверях, уже обеспокоенная.
– У агентства небольшие проблемы, – тихо говорит он. – Финансовые.
Возвращаюсь, удивленная.
– О чем ты? Насколько небольшие?
– Достаточные, чтобы от этой сделки зависело, продержимся ли мы следующий квартал.
– Погоди, как это?
Стою, застыв, руки на бедрах. Все посторонние мысли мигом улетучиваются из головы. Что-то не вяжется, у нас ведь было много работы.
– Клайв вынужден урезать расходы. Немного подсократить штат.
Что-что? Подхожу ближе, встаю перед столом и напряженно слежу за лицом Брэдли.
– Да и… м-м… – Его взгляд смягчается. – Это включает позицию креативного директора, Кенз.
– Мою позицию… или меня?
– Боюсь, и то и другое.
У меня вдруг задрожали коленки. Опираюсь о стол, чтобы не упасть.
– Клайв может сэкономить на оплате твоей позиции и просто использовать нескольких дизайнеров, чтобы мы продержались. – Брэдли говорит очень быстро. – Так он вел дела в самом начале. Он собирался побеседовать с тобой после сегодняшних переговоров.
– А ты сообщаешь мне сейчас? За десять минут до презентации?
Отталкиваюсь от стола, сглатываю ком в горле. Не знаю, что еще сказать. Правильно ли я его расслышала? Может, я слишком вжилась в роль Сандры Баллок в «Любви с уведомлением»? Но мне-то нужна эта работа!
Он в смущении трет подбородок.
– Не хотел тебе рассказывать. Я предлагал Клайву другие варианты. Но сегодня утром он упомянул, что намерен поговорить с тобой, и я не хотел, чтобы ты услышала от него… Мне жаль. – Брэдли неловко ерзает, садится прямее. – Слушай, в худшем случае мы просто ненадолго отложим свадьбу.
Отложим свадьбу?
Отложить свадьбу – не вариант. Откладывание свадьбы означает, что мы откладываем начало семьи. Рен уже беременна, ей почти тридцать! И мне почти тридцать!