– Уверяю вас, мой друг, – неожиданно сказал Ришелье. – Если бы не тревога за Францию, я бы с радостью встретил смерть. Жизнь уже ничего не может мне предложить.
В течение часа королева сидела, закрывшись в своем кабинете в Сен-Жермене. Было четыре часа вечера, и уже начинало темнеть. Скоро станет слишком темно, чтобы можно было отправить гонца на сколько-нибудь значительное расстояние. Она дописала письмо и посыпала чернила песком. Запечатав его обычной печатью, она присоединила письмо к толстой пачке бумаг, вложила все в большой пакет и дважды запечатала.
Поверенный в делах Испании в Париже посетил ее сегодня вместе с небольшой группой придворных и попросил о частной аудиенции. Анна поняла, что Сен-Мар сдержал свое обещание. Для нее лично было большим риском принимать испанца, так как король навсегда запретил королеве встречаться или переписываться с работниками испанского посольства. Вслед за Сен-Маром Людовик нанес короткий визит в Сен-Жермен и пришел в бешенство оттого, что дофин расплакался, когда он взял его на руки. Оттолкнув от себя ребенка, король тут же покинул дворец. Через три дня Анна получила письмо с угрозой отнять у нее обоих сыновей, так как она их воспитывает, не внушая должного почтения к нему, королю. Там, где дело касалось сыновей, у Анны не оставалось места для гордости. Она написала Людовику длинное покаянное письмо, умоляя не разлучать ее с детьми. Тот не ответил. Если Людовик придерется к тому, что она, нарушая его приказ, приняла испанца, он вполне может забрать у нее дофина и маленького Филиппа. А Ришелье, покинутый королем и лишенный его милости, не сможет вмешаться и помочь.
В течение недель, последовавших за посещением Сен-Мара, Анна старалась жить в провинции как можно незаметнее. Но даже ее маленький Двор гудел, как пчелиный улей, обсуждая новости о том, что сам великий кардинал впал в немилость и уже не пользуется благосклонностью короля. Король с ним почти не встречается. Он всюду ездит в сопровождении Сен-Мара и его друзей. Кардиналу приходится следовать за ними, но Людовик его игнорирует или разговаривает крайне грубо. И фаворит ведет себя не лучше.
А теперь кардинал лежал больной в Тарасконе, в то время как король развлекал себя осадой Перпиньона, а заговорщики ждали смерти врага.
Анна не писала Ришелье, на посторонний взгляд оставаясь абсолютно нейтральной. Но при Дворе говорили, что она поощряет врагов кардинала, как не раз делала это в прошлом.
В два часа дня испанского поверенного провели в ее апартаменты, и королева уселась с ним у окна под наблюдением мадам де Лонсак. Гувернантка дофина очень старалась подслушать, но они говорили шепотом, а когда королева поворачивалась к ней спиной, испанец делал то же самое. Маркиза была уверена, что слышала, как шелестела бумага, но увидеть ей ничего не удалось. Аудиенция продолжалась не более получаса. Королева отпустила испанского дипломата, заметив, что запрещает ему приходить к ней без разрешения Людовика, после чего удалилась в свой кабинет, запретив ее беспокоить.
И теперь она заканчивала письмо к Ришелье:
«В течение некоторого времени мне известно о заговоре против вас. Знаю, что король в нем участвует. Но он и понятия не имеет о существовании прилагаемого к письму договора с Испанией, составленного и подписанного посланцем Сен-Мара от имени последнего. Полагаю, это можно назвать государственной изменой, поэтому и посылаю экземпляр этого договора, чтобы вы использовали его, как сочтете нужным. Главный ваш враг вам известен. Но остерегайтесь также месье де Туа и герцога Бульонского. Вам пишет и предупреждает та, для кого ваше благополучие превыше всего остального».
Королева подписала письмо только буквой «А». Как уже говорилось, она вложила письмо и договор с Испанией, врученный ей испанцем, в пакет и запечатала его. Затем позвонила, появился паж и низко поклонился королеве.
– Жду распоряжений Вашего Величества.
– Немедленно пошлите за курьером. Пусть его приведут сюда.
Когда курьер появился, Анна протянула ему пакет. Звали курьера Делон, и служил он у Анны уже более десяти лет.
– Отвезите этот пакет в Тараскон и вручите лично кардиналу Ришелье. Никому другому, только ему. Понимаете?
– Да, Ваше Величество. Только кардиналу.
– Вот двадцать пистолей. Возьмите в конюшне самую быструю лошадь и немедленно мчитесь в Тараскон.
Король Франции склонился перед крестом, висящим в алькове возле его постели. Посланец кардинала Ришелье, месье де Шовиньи, молча стоял в стороне, как бы тоже в молитве опустив голову. Он слышал звуки рыданий и, пару раз бросив искоса взгляд на короля, видел, что тело Людовика содрогается от конвульсий. Письмо Ришелье лежало на ночном столике вместе с копией договора с Испанией. Людовик читал и перечитывал длинный документ, произнося некоторые отрывки текста вслух. Седан, мощное независимое укрепление под командованием герцога Бульонского, должно поступить в распоряжение испанского гарнизона. Под начало Сен-Мара и герцога Бульонского передаются двенадцать тысяч пехотинцев и кавалерия численностью пять тысяч всадников. При необходимости Седан должен стать убежищем для королевы и дофина. Перед началом всех этих действий кардинал Ришелье должен быть убит. В случае смерти короля регентство делится между королевой и герцогом Орлеанским.
Шовиньи рассмотрел совместно с Людовиком каждую статью договора, развивая мысли кардинала, изложенные в письме. Кардинал был очень болен и опечален немилостью короля. Рискуя еще большим недовольством последнего, он раскрыл предательство тех, кого король предпочел верному и преданному слуге. Сен-Мар вел переговоры с врагом Франции, согласился передать укрепленный Седан в руки испанцев и самым бессердечным образом строил планы на случай смерти короля. Очередная измена Гастона комментариев не требовала.
Какое-то время Людовик сидел, как оглушенный. Его пальцы нервно бегали по строчкам лежащих перед ним бумаг, в глазах стояли слезы. Сен-Мар – предатель! Сен-Мар, которого он так любил, кому полностью доверял, насмеялся над властью и авторитетом короля, ведя за его спиной переговоры с вечным врагом Франции – Испанией. Юноша, которому одинокое сердце Людовика отдало все свое внимание и любовь, строил планы в предвидении его смерти, рассчитывая извлечь из этого личную выгоду.
– Не верю, – произнес наконец Людовик. – Я не могу в это поверить.
– Увы, сир, – Шовиньи широко развел руками. – Не может быть никаких сомнений. Этот договор – подлинный экземпляр, на нем печать короля Испании. Подписан месье Фонтрейлем по поручению месье Ле Гранда. Все они вас предали. Можете мне поверить, что кардинал страдал всей душой, посылая вам эти бумаги. Но вы в опасности, сир. И обязаны все знать!
– В какой опасности? – пробормотал Людовик. – Опасность грозит только Ришелье.
– Здесь не один раз говорится о вашей смерти, – указал Шовиньи. – Достигнуто согласие о регентстве – и это при том, что вы живы и здоровы! Расправившись с вашим Первым министром, за кого, по-вашему, возьмутся негодяи? Угроза всегда опасна, сир, когда она исходит от тех, кого вы любите и кому доверяете.
– Здесь говорится о королеве, – неожиданно вспомнил Людовик. – Значит, она с ними!
– Королева послала этот договор Его Высокопреосвященству, – возразил Шовиньи. – Если бы не ее верность вам, заговор так и не был бы раскрыт.
– На мне лежит проклятье, – громко сказал Людовик. – Боже, пожалей меня, потому что в этом мире я никому не могу доверять! – Тут король упал на колени, плача и молясь, чтобы Бог дал ему силы взглянуть в лицо фактам.
Когда он встал, лицо его, казалось, покрылось пятнами и еще больше осунулось. Шовиньи с изумлением подумал, что за время их разговора король постарел.
– Где Ришелье?
– В Тарасконе, сир. Лежит в постели больной уже несколько недель.
– Мне нужен он или Мазарини. Кто-то должен встать на мою защиту. Вы же знаете, что Сен-Мар сейчас здесь. Что мне делать, Шовиньи? Что я ему скажу?
– Не говорите ничего, сир. Просто пошлите за капитаном вашей стражи и прикажите его арестовать. А также герцога Бульонского и других, о ком говорится в письме кардинала. Нельзя терять времени.
– Но я не могу, – промямлил Людовик. – Я его люблю. Я не могу его арестовать.
– Он вас предал, – бросил Шовиньи. – Взял все, чем вы его одарили, – вашу привязанность и благосклонность, богатство, почести – все! А втихомолку заключал договор с Испанией и строил планы в пользу вашего брата. Знаете, где он находится сейчас, в этот момент? Когда вы льете слезы, поддаваясь искушению проявить милосердие?