Селеста Брэдли - Любовь меняет все

Он должен помнить о том, что эта девушка – особа практичная. Дейдре первая сделала ему предложение – прямо, без обиняков и без лишних эмоций. Она была совершенно права в том, что этот брак был выгоден им обоим. Он получал жену с прекрасным воспитанием, достаточно вышколенную, чтобы со временем стать герцогиней. Женщину, достойную стать матерью его детям и хозяйкой Брукмора. Она получала все богатство и статус, о котором только может мечтать женщина, и свободу от ненавистной мачехи.

Да, Дейдре вполне его устраивала. И тот факт, что в ее присутствии сердце его начинало биться чаще, был лишь приятным побочным эффектом.

После того поцелуя Колдер уже пожалел о том, что поторопился с сюрпризом. Было бы приятно провести с ней больше времени наедине…

Дейдре вышла из церкви. У дверей уже ждала роскошная карета с золотым гербом Брукхейвенов на черной лакированной двери.

Ее карета. Ее герб.

За спиной слышались голоса знакомых Тессы.

– Какая красивая свадьба, – жеманно растягивая слова, вещала одна из приятельниц мачехи. – Я почти завидую Дейдре. Замужем за Зверем! Какая прелесть.

– Почти, да не совсем! – прыснула ее подруга.

Дейдре тошнило от этих перешептываний, произносимых намеренно громко, чтобы она не могла не услышать. Мужчина, к которому общество совсем недавно относилось со снисхождением и жалостью, явно набирал очки в роли злодея. Впрочем, это неудивительно: злодей всегда интригует сильнее, чем жертва.

– Мой Зверь, – прошептала Дейдре. Муж поклонился при ее приближении, после чего распрямился и расправил плечи, оказавшись на голову выше всех прочих мужчин.

Дейдре Кантор получила маркиза Брукхейвена по прозвищу Зверь в пожизненную собственность.

Как же хотелось верить, что она не совершила непоправимую ошибку.

До Брук-Хауса было всего пару миль езды, но для Дейдре, сидящей рядом с молчащим мужем, время тянулось бесконечно.

Маркиз Брукхейвен стал ее мужем, не приложив для этого никаких усилий. И сейчас он не предпринимал ничего, чтобы приободрить свою молодую жену, развеять опасения, если они у нее имелись. За все время пути он ни разу не прикоснулся к ней. Нет, Дейдре не хотела, чтобы он вел себя с ней, как с девицей легкого поведения, но такая холодность со стороны супруга, по меньшей мере, вызывала вопросы.

Может, Колдер ждал от нее сигнала? Дейдре придвинулась ближе, посмотрела ему в глаза, нежно улыбнулась…

Он прочистил горло.

– Мисс… э… моя дорогая…

Дейдре нахмурилась. Ему было неловко? Как неожиданно. Маркиза Брукхейвена можно обвинить в излишнем высокомерии, несговорчивости, упрямстве, но недостатка уверенности в себе он точно никогда не демонстрировал. Его непоколебимая самоуверенность добавляла ему привлекательности в глазах Дейдре.

Маркиз заерзал на сиденье, сдвинул брови. Он явно был чем-то расстроен.

Дейдре без труда разглядела, что маркиза что-то гнетет, хотя другие, возможно, просто решили бы, что он раздражен. Надо понимать, с каким замкнутым человеком имеешь дело, чтобы догадаться о том, что любое видимое выражение эмоций в его случае означает отчаянный, рвущийся из души крик.

Другим этого не понять, но Дейдре имела немалый опыт в этом деле. Она потратила годы на то, чтобы научиться сдержанности. Жизнь со злобной и коварной мачехой научила ее держать под контролем свои чувства и эмоции и не позволять другим понять, что у нее на душе.

Кто-то мог бы назвать ее черствой или даже жестокой, но Дейдре давно решила для себя, что должна подняться на недосягаемую высоту. Чтобы оттуда, с высоты своего положения, наблюдать за тем, как общество втаптывает в грязь ненавистную Тессу, ставшую жалким посмешищем в глазах жены самого ничтожного сквайра!

Конечно, не в этом Дейдре видела основную цель своей жизни, но фантазии на эту тему помогли ей пережить несколько жутких лет. Но и сейчас, когда худшее было уже позади, если Дейдре хотелось поднять себе настроение, она представляла падение Тессы с завоеванных высот. Живо, в красочных подробностях!

А главную свою задачу сейчас Дейдре видела в том, чтобы влюбить в себя мужа. Задача была непростой. Сначала ей предстояло проникнуть за «баррикады», а затем она должна заставить его осознать, что без нее он просто не сможет жить.

В том, что ей удалось выйти за Брукхейвена, был большой неоспоримый плюс: как только Брукхейвен станет герцогом Брукмора, Дейдре получит огромное наследство – почти тридцать тысяч фунтов. С такими деньгами она сможет распоряжаться своей жизнью так, как захочет, и никому никогда не удастся манипулировать ею: она не собиралась давать карты в руки шантажистам, ибо понимала, что безупречная репутация – главное условие безбедного существования.

Дейдре была во всех смыслах той самой девушкой, какой видел ее муж, с одной существенной поправкой: эта девушка была богата, как принцесса. С двенадцати лет ее растили как будущую герцогиню, и, хотя методы Тессы были жестоки, Дейдре знала все необходимое о том, как управлять большим поместьем и как вести себя в соответствии с высоким статусом, коим судьба наградила ее и ее мужа. Разумеется, она бы не хотела, чтобы случайно пришедшая в голову Брукхейвена мысль о том, что он, возможно, женился не на той девушке, засела там надолго. И как лучше всего избавить супруга от подобных мыслей? Разумеется, сообщив ему о наследстве.

Брукхейвен вновь прочистил горло.

– Моя дорогая, признаюсь, у меня для вас имеется небольшой сюрприз.

Дейдре ответила ему спокойной улыбкой.

– У меня для вас тоже есть сюрприз, милорд.

Колдер нахмурился и вновь приоткрыл рот, наверное, чтобы развить тему, но тут карету качнуло, и она остановилась. Прямо перед парадным входом в Брук-Хаус.

Брукхейвен так и не успел ничего пояснить, поскольку дверь кареты распахнулась, и лакей в ливрее подал Дейдре руку.

– Добро пожаловать домой, миледи, – с замогильной серьезностью произнес лакей.

Вся прислуга, от дворецкого Фортескью до последней поломойки, выстроилась в шеренгу в холле. Дворецкий приветствовал ее низким поклоном. Каким-то образом статному и высокому, с благородной сединой на висках, величавому дворецкому удавалось сохранять внутреннее достоинство даже в глубоком поклоне. Сейчас, распрямившись, он смотрел на нее спокойно, немного свысока и, безусловно, оценивающе.

Дейдре отдавала себе отчет в том, что первые минуты в роли леди Брукхейвен зададут тон всей ее оставшейся жизни. Дейдре сделала вдох, готовясь произнести приветственную речь, достаточно теплую и в то же время не оставляющую сомнений в том, что хозяйка тут она, Дейдре.

– Папа!

Поскольку в этот момент она как раз смотрела на Брукхейвена, Дейдре не столько обратила внимание на крик, сколько на маску ужаса, в которую на миг превратилось сведенное спазмом худое лицо Брукхейвена. Маркиз отвернулся от жены, повернув голову в сторону лестницы, на которой увидел…

Дейдре проследила за его взглядом. Ей открылось жуткое зрелище. По лестнице спускалась девочка. Маленькая, грязная, запущенная. Как ни странно, Брукхейвен не отстранился, когда это немытое создание в рваных чулках, со спутанными волосами и острыми локтями обхватило его руками за ноги – насколько хватало роста.

– Довольно, леди Маргарет. Хватит, – сказал, наконец, маркиз Брукхейвен. – Фортескью, вы могли бы меня предупредить о том, что леди Маргарет приедет на день раньше, чем ожидалось.

Девочка обернулась к Дейдре. Большие карие глаза смотрели на нее сквозь спутанные пряди темных волос.

– Вы! – Она приблизилась к мачехе. Дейдре сохраняла самообладание. Она не отшатнулась и не бросилась наутек. И даже не отвела взгляда. – Вы слишком хорошо одеты, чтобы быть гувернанткой. Вы выглядите так, будто думаете, что выходите замуж. – Каждое слово сочилось презрением к самозванке, возомнившей себя леди Брукхейвен.

Маркиз Брукхейвен имел дочь.

Ребенка, который знал о ней, Дейдре, не больше, чем она знала о нем. Вернее, о ней. О дочери.

Время сделало петлю. Старая боль напомнила о себе с новой силой.

Нет, папа! Забери ее отсюда! Верни туда, откуда взял! Я не хочу новую маму. Я не хочу, чтобы она была здесь.

То был не голос девочки, то был ее собственный голос, донесшийся из глубины лет. Потрясение, смятение нашли выход. В гневе.