Немного поколебавшись, Остин предпочел меньшее из зол и направился на поиски хозяина.

Джулитта и Бенедикт неторопливо двинулись в сторону постоялого двора.

— Ты остановился в городе?

Бенедикт покачал головой.

— Нет. Мы приплыли из Коруньи на большом грузовом судне. Там же и ночуем.

Услышав слово «мы», Джулитта робко уточнила:

— Значит, Жизель сейчас там?

— Нет. — Бенедикт помолчал и тихо добавил: — Жизель… она умерла.

Неожиданно он ускорил шаг и направился вперед так быстро, будто хотел избавиться от мрачных воспоминаний. Джулитте пришлось перейти на бег, чтобы догнать его.

— Умерла?! Но что случилось?

— Давай подождем Моджера. Когда он придет, я все сразу и расскажу. Честно говоря, мне самому не терпится облегчить душу. — Тяжело вздохнув, Бенедикт покосился на спутницу. — Это было тяжелое, неимоверно тяжелое паломничество.

— Прими мои искренние соболезнования, — растерянно и немного натянуто проговорила Джулитта, не подыскав других слов.

Ничего не сказав, Бенедикт пожал плечами. Некоторое время они шли молча, не решаясь нарушить напряженную тишину. Только выйдя на пристань, Бенедикт стряхнул оцепенение и показал Джулитте на «Констанцию».

— Перед выходом в море мы погрузили лошадей на нижнюю палубу через бортовые проемы, которые потом тщательно задраили смолой. Это позволяет загрузить больше коней, чем на обычное судно. В пути мы без труда могли спуститься с верхней палубы на нижнюю. По лестницам. Таким образом в дальних путешествиях всех коней своевременно кормят, поят и осматривают… — Бенедикт продолжал увлеченно рассказывать о всех новшествах, применяемых на корабле, стараясь увеличить гору слов, отделяющих разговор от короткой и страшной фразы «Жизель умерла». Джулитта подыгрывала ему, время от времени кивая головой и задавая вопросы, ответы на которые даже не пыталась запомнить.

Замолчав на полуслове, Бенедикт прикрыл глаза ладонью и начал пристально вглядываться "в судно. Проследив за его взглядом, Джулитта заметила худенькую фигурку, возникшую из глубины огромного корабля. Кто-то спустился по трапу и на коротких кривых ногах зашагал по берегу. С манжет и нижнего края туники свисали лоскуты. Из-под старой потрепанной шляпы вроде тех, что носят паломники, виднелось темное, темнее, чем дубовые доски, устилающие палубу, лицо. Подбородок незнакомца двигался, изо рта торчал уже знакомый черный корешок.

Присмотревшись, Джулитта мгновенно узнала вчерашнего старика. И похолодела. На долю секунды ей показалось, что почва уходит из-под ног.

Узнав Санчо, Бенедикт успокоился и улыбнулся.

Старик подошел ближе и вперил в Джулитту пронизывающий взгляд своих ужасных мутных глаз.

— Ага, — гаркнул он хрипло, — вижу, ты не терял времени зря, сынок. — Он оценивающе оглядел Джулитту с головы до ног. — Надеешься, что она будет согревать тебя на пути к Руану, да?

Бенедикт покраснел до корней волос.

— Санчо, я хотел познакомить тебя с Джу-литтой. Помнишь, я рассказывал тебе о ней?

Губы старика, сжимавшие солодковый корень, заходили ходуном, в глазах засветился интерес.

— Припоминаю, — почти ласково бросил он и, прищурившись, сплюнул слюну. — А где же ее муж?

— Его сейчас как раз разыскивают, — пояснил Бенедикт, поворачиваясь к Джулитте, которая еле сдерживала гнев: бесцеремонное поведение старика могло взбесить кого угодно. — Джулитта, познакомься, это Санчо, самый лучший коневод во всей Кастилии. Он прекрасный человек, хотя и смахивает сильно на разбойника и начисто отрицает правила этикета, — многозначительно добавил он.

— Напрасно теряешь время, расписывая мои достоинства, — проворчал старик. — Не морочь даме голову. Человек всегда должен говорить то, что думает, а не прятаться за красивыми словами.

Джулитта и Бенедикт переглянулись.

— Что же ты рассказывал обо мне? — спросила она с раздражением и любопытством.

— Все, что мне следовало знать, — не дав Бенедикту открыть рот, заявил Санчо. — Он открыл передо мной душу. Как на исповеди. Может, я и неотесанный грубиян, но держать язык за зубами умею.

Значит, старик знал все? Все? Теперь пришел черед краснеть Джулитте.

Санчо, склонив голову набок, поинтересовался:

— Каким же образом вы, молодая госпожа, оказались в Бордо?

— Мой муж приехал сюда за боевым конем для Роберта Нормандского. Он захотел, чтобы я сопровождала его.

— А-а-а, — протянул старик. — Судя по всему, он не глуп, если предпочитает держать сундук со своими сокровищами при себе. — Лукаво сверкнув глазами и усмехнувшись, он перевел взгляд на Бенедикта. — Беда только в том, что он снова забыл запереть его на замок, верно?

Сдвинув брови, Бенедикт бросил на старика предупреждающий взгляд.

— А я-то думал, что вы умеете держать язык за зубами.

— Разумеется, — уверенно подтвердил Санчо. — Почти всегда я так и поступаю.


Санчо настоял на том, что будет сопровождать Бенедикта и Джулитту до постоялого двора. Он уверял, что в его присутствии с ними не случится никаких неприятностей. Бенедикт не разделял его точку зрения, но не стал спорить и утвердительно кивнул головой. Правда, острый как клинок язык Санчо, который тот к тому же пускал в ход по малейшему поводу, внушал ему некоторые опасения. С другой стороны, что-то подсказывало молодому человеку, что старик может оказаться даже полезен и явится для ревнивого и подозрительного Моджера пусть маленьким, но успокоением. Было бы хуже, если бы они с Джулиттой пришли вдвоем.

В тот момент, когда Бенедикт переступил порог комнаты, Моджер с лицом мрачнее грозовой тучи сидел за столом и допивал вино. Рядом стоял испуганный Остин. На его щеке застыла свежая ссадина, глаза смотрели затравленно.

Не оставалось никаких сомнений, что они пожаловали в самом начале экзекуции.

— Я же велел тебе оставаться дома, — дрожащим от ярости голосом сказал Моджер жене.

— А я оказалась права, что опасалась за жизнь Бенедикта, — упрямо вздернув подбородок, парировала она. — Но ты не захотел меня выслушать.

— По-моему, он выглядит здоровым, — холодно возразил Моджер.

— Ты не видел его весной, — вмешался Санчо, снимая шляпу и без приглашения опускаясь на скамью.

Моджер зло глянул на старика.

— Кто вы такой?

— Я главный управляющий великого Родриго Диаса де Бивара. Хотя вряд ли это имя говорит что-либо такому невежественному варвару, как ты… — Санчо небрежно выплюнул изжеванный солодковый корень прямо на пол.

От услышанной наглости у Моджера потемнело в глазах, его ноздри гневно вздрогнули.

— Вы назвали меня варваром? — Взгляд Моджера заметался по коврам, украшавшим стены комнаты. — Да кто вы такой? Понятия не имею, кто такой Родриго Ди… Тьфу, черт, как там его?

— Санчо знает о лошадях больше, чем любой из нас, — поспешил встать на защиту старика Бенедикт. — Возможно, даже больше, чем Рольф, потому что намного старше его.

— С какой стати я должен верить тебе?

— Можешь не верить, но это правда.

В этот момент в комнату вошла госпожа Клотильда с кувшином вина и двумя большими блюдами с фруктами и свежим хлебом. Она остановилась на пороге и бросила полный изумления и негодования взгляд на развалившегося на скамье наглого старого нищего.

Затем, придя в себя, женщина поставила угощения на стол и вышла за дверь, на ходу вытирая руки о передник и что-то бормоча себе под нос.

Моджер наполнил свой кубок и сделал большой глоток.

— Где Жизель? — спросил он.

Несколько мгновений Бенедикт колебался, не решаясь сказать правду, а затем неестественно сухо и натянуто ответил:

— Она лежит в маленькой часовне на пути к Компостеле. — Он плеснул себе вина. Ему не хотелось говорить о том, что произошло на поляне у горного ручья, но он ощущал на себе тяжесть взгляда Моджера, чьи глаза ловили каждое его движение и каждое слово. — На нас напали баскские разбойники, Жизель погибла. Стрела поразила ее в сердце. Из восьми паломников в живых остался я один. Я… — Бенедикт шумно вздохнул, перевел дыхание и замолчал.

Моджер смущенно прокашлялся, опустил глаза и снова поднес кубок к губам.

— Извини, я не знал, — тихо произнес он.

В наступившей тишине отчетливо слышалось учащенное дыхание Бенедикта.