Прикусив губу, Джулитта бросила настороженный взгляд на мужа, затем подошла к Бенедикту и обняла его.
— Мне тоже очень жаль, что так вышло. Жизель была моей сестрой. Она заслуживала и лучшей жизни, и лучшей смерти.
С губ Бенедикта сорвался сдавленный стон, на глазах заблестели слезы. Он закрыл ладонями лицо и как во сне увидел удивленное лицо Жизели, со стрелой в спине падавшей на него. Его плечи мелко задрожали.
Подавленный и растерянный, Моджер стоял и не говорил ни слова. Джулитта по-прежнему не выпускала Бенедикта из объятий. Теперь она поняла, почему там, на пристани, он так долго рассказывал ей о достоинствах «Констанции».
— Хорошо, что он плачет, слезы приносят облегчение, — мудро изрек Санчо, таким образом напомнив о своем присутствии. — Они смывают грязь с душевной раны и заживляют ее. Честно говоря, я очень беспокоился за него.
Уловив в голосе старика искреннюю заботу и сочувствие, Джулитта удивленно посмотрела на него.
— Он был ранен?
Санчо кратко изложил историю, услышанную от Фейсала. Рассказывая, он ни разу не взглянул на Моджера, словно тот перестал для него существовать.
— Лучше бы я умер, — пробормотал Бенедикт.
— Не говори так, сынок, — возразил старик, — если бы ты действительно хотел умереть, то не цеплялся бы за жизнь так отчаянно, пока Фей-сал лечил тебя. Сейчас в тебе говорит жалость. Подави ее, ты же мужчина.
Молодой человек поднял голову и посмотрел в глаза старику. Санчо спокойно встретил его взгляд Бенедикт вытер слезы тыльной стороной ладони, отстранился от Джулитты и, подойдя к окну, посмотрел на залитый солнцем сад.
— Но что ты делаешь в Бордо? — собравшись с силами, спросил Моджер, не спуская с него глаз.
Бенедикт пожал плечами.
— Я везу Рольфу печальное известие о смерти Жизели и… испанских жеребцов, — устало, почти равнодушно, объяснил он. — Я слышал, что ты ищешь боевого коня для герцога Роберта. Моджер залпом опустошил кубок и снова наполнил его вином.
— Если и ищу, что из этого.
Джулитта бросила на мужа обеспокоенный взгляд. Осененная догадкой, она осознала, что теперь, после гибели Жизели, Бенедикт больше не являлся прямым наследником Бриз-сюр-Рис-ла. Права на владения ее отца автоматически переходили к Моджеру. Но понимал ли это он сам?
Не отводя взгляда от окна, Бенедикт пожал плечами.
— Ничего. Поздравляю. Вижу, тебе удалось завоевать доверие Роберта.
— Между прочим, герцог настаивал, чтобы за конем отправился именно я, — словно оправдываясь, выпалил Моджер.
— Не сомневаюсь, что ты способен выбрать лошадь, которая пришлась бы ему по вкусу.
— Разумеется, — натянуто подтвердил Моджер. — И я уже нашел ее. Так что по возвращении в Нормандию тебе не придется похвастаться перед ним своими сказочными скакунами.
— Господь с тобой, Моджер! Я и не помышляю об этом, — с горечью вымолвил Бенедикт. — Я не собираюсь становиться у тебя на пути и нарушать твои планы! — Словно в подтверждение своих слов, он сжал пальцы правой руки в кулак. — Полагаю, нам больше нечего сказать друг другу. Мне лучше уйти, иначе наша встреча добром не кончится. — Пряча глаза, он торопливо вышел из комнаты.
Моджер пригубил вина.
— Не смотри на меня так, — буркнул он Джулитте, — я ни в чем не виноват.
Джулитта гневно сверкнула глазами.
— Ты предпочел бы, чтобы он умер, разве нет? — выпалила она и, вскочив на ноги, последовала за Бенедиктом.
Моджер хотел было шагнуть к порогу, но дорогу ему неожиданно преградил Санчо.
— Стой, где стоишь. — Скрипучий голос старика прозвучал громко и властно. — Иначе столкновения не миновать либо ты загонишь его в угол, либо он тебя Пусть женщина сама сделает выбор.
Моджер гневно сверкнул глазами, однако Санчо выдержал его взгляд и не сдвинулся с места.
— Ты тут хвастался, будто хорошо разбираешься в конях и нашел для своего герцога подходящего. Пойдем. Докажи мне, что это не пустые слова. — Жестом указав на скамью, на которой только что сидела Джулитта, он добавил. — Но сначала сядь и поешь ты слишком много выпил. Мне не нравится иметь дело с пьяными и дураками.
— Интересно, почему я должен вам подчиняться?
— Потому что я говорю голосом холодного разума. — С непроницаемым видом Санчо достал из кошелька еще один солодковый корень и, сунув его в рот, принялся жевать.
Моджер продолжал хмуриться, но не пытался ни оттолкнуть, ни обойти старика. Несколько мгновений постояв в нерешительности, он устало опустился на скамью и потянулся к блюду с хлебом.
— Я, между прочим, знаюсь с лошадьми с колыбели И мне не нужны ваши советы.
Санчо присел с ним рядом и с удовольствием вытянул ноги.
— Меня тоже с колыбели приучали к лошадям В этом году мне исполнится семьдесят, но я до сих пор продолжаю учиться Человек, который утверждает, что знает все, на самом деле не знает ничего.
Выскочив из дома, Джулитта подобрала юбки и побежала за Бенедиктом, который удалялся так торопливо, словно за ним гнался дьявол.
— Подожди! — крикнула она. — Бен, пожалуйста, подожди!
— Оставь меня в покое! — резко бросил он, не оглядываясь.
Джулитта прибавила шаг и, схватив Бенедикта за руку, повернула его к себе лицом.
— Обещаю больше не надоедать тебе. Но сейчас ты должен кое-что увидеть Я понимаю, что тебе тяжело терпеть и меня, и Моджера видимо, это равносильно соли, посыпанной на свежую рану Но…
Несколько мгновений Бенедикт смотрел на Джулитту невидящим, немного безумным взглядом, но затем его глаза прояснились и жадно впились в ее лицо.
— Мне следовало понять, что убежать от тебя не удастся, — устало заметил он, ссутулив плечи. — Что тебе нужно?
«То, что я не могу и никогда не смогу получить», — подумала Джулитта.
— Я хочу тебе кое-что подарить. — Потянув молодого человека за рукав, она увлекла его к конюшне, расположенной в глубине двора.
— Здесь. — Джулитта вошла в первое стойло. В следующую секунду Бенедикт увидел двух лошадей: серого мерина и невысокую гнедую кобылку. Покачав головой, конь принюхался к знакомому запаху и, издав звук, похожий на человеческий стон, выгнул шею, стараясь дотянуться до Бенедикта. Кобыла, поведя чуткими ушами, тихонько заржала.
— Сайли?! — не веря своим глазам, прошептал Бенедикт и, подойдя к мерину, положил руку на его лоснящуюся мускулистую шею. Сайли с любовью ткнулся носом в плечо хозяина. Растерянный и сбитый с толку, молодой человек осмотрел старого друга и убедился, что тот в полном порядке и не пострадал в переделке.
— Но где вы их нашли? — Бенедикт посмотрел на кобылу, потом на Джулитту, и снова перевел взгляд на Сайли.
— Мы купили их на ярмарке, — ответила Джулитта. — Барышник сказал нам, что приобрел их у баскского торговца.
Бенедикт горько усмехнулся.
— У торговца? Скорее, у баскского головореза. Наверно, на здешнем рынке продается немало лошадей, полученных ценой крови паломников. — Отвернувшись, он прижал ладонь к теплой шее Сайли. — Я видел, как она умерла. Слава Богу, быстро, почти мгновенно. Но ее глаза смотрели на меня и тогда, когда она падала замертво. Я ничего не мог сделать… Ничего… — Его голос задрожал, пальцы вцепились в лошадиную гриву. Усилием воли Бенедикт подавил порыв повернуться и заключить Джулитту в объятия. Ему казалось, что только она могла понять и утешить его. Но он не решался шагнуть к краю пропасти. Стоявшая у него за спиной Джулитта молчала, ощутив опасность мгновения. Затем послышался шорох соломы. Оглянувшись, Бенедикт обнаружил, что остался один на один со своим горем.
Спустя некоторое время, придя в себя, он вымыл руки и лицо и вышел из конюшни. Понурив голову, Джулитта сидела на скамье у стены и нервно теребила край юбки. Подойдя к ней, Бенедикт сел рядом, но не слишком близко.
— Извини меня, — сдержанно обронил он.
— Не стоит извиняться. Я все понимаю: тебе нужно было побыть одному. — Она посмотрела на него, а потом на свои руки. Вернее, на правую, где тускло поблескивало обручальное кольцо.
— Неужели Моджер взял тебя с собой из ревности?
— Отчасти поэтому. Видишь ли, Роберт Нормандский решил, что я — лакомый кусочек, и возжелал увидеть меня на своем столе. Ему потребовалось убрать с дороги Моджера, поэтому он и послал его на поиски иберийского боевого коня. Но Моджер разгадал план герцога и настоял на том, чтобы я отправилась в Бордо вместе с ним. О чем я, честно говоря, не жалею. Я даже обрадовалась такому повороту событий. Роберт Нормандский слаб по части женщин. Кроме того, мне нравится путешествовать. Разумеется, теперь Моджер ревнует меня не к герцогу, а к тебе, — добавила она, обращаясь к толстому золотому кольцу.