Ралф погиб в прошлом месяце, во время одной из вылазок в Уэльс. Отряд окружили, пришлось пробиваться с боем, во время которого у него случился приступ, и Торнифорд упал с лошади. Гайон и Юдифь были на похоронах, чтобы соблюсти приличия и отдать дань уважения покойному, но, как и другие присутствующие, долго не задержались.
Гайон мастерски справлялся с набегами на собственные земли и бдительно наблюдал, как де Лейси старается подражать ему. Он навещал своих вассалов, кастелянов, устраивал местные суды, советовал, решал проблемы, заменял работников, призывал на службу молодежь, давал, отказывал, словом, держал руку на пульсе своих владений.
Гайон прошелся по галерее. Кади следовала по пятам. Молодой стражник отсалютовал хозяину. Гайон остановился, чтобы поговорить с юношей о его семейных делах, сразу вспомнив имя и фамилию — результат постоянной тренировки памяти. Этот маленький знак внимания всегда работал безотказно, удваивая рвение к работе и преданность подчиненных.
Страж замедлил шаги, ответил на вопрос и снова салютовал, на этот раз, покраснев до корней волос.
Гайон обернулся и увидел Юдифь, раскрасневшуюся и запыхавшуюся от подъема по крутой лестнице. Несколько прядей рыжеватых волос выбились из прически и развевались на ветру. Гайон решил, что парень покраснел оттого, что женщины редко поднимались на галерею, особенно, так неофициально, как Юдифь. До сих пор ему не приходило в голову, что мужчины могут считать его жену привлекательной.
— Нашла! — задыхаясь, сообщила Юдифь и схватила Гайона за рукав. — В одном из амбаров среди мешков с шерстью!
— Я же говорил, она далеко не уйдет, — несколько высокомерно сказал Гайон.
— Ты не говорил, а кричал, потому что я мешала тебе спать.
— Ты права, — согласился он. — Но я был уверен, что она скоро объявится. Никогда не видел более свободолюбивой кошки.
— Она завела любовника. Того самого огромного черного леопарда с холмов, который сделал ей предыдущее потомство. Он совсем дикий и не воспитанный.
Гайон улыбнулся и, опершись на выступ стены, смотрел на гонимые ветром облака, причудливо плывущие по небу, образуя бело-розовые узоры.
— Ничего не поделаешь, весна как-никак. Юдифь залилась краской. До сих пор Гайон проявлял терпение, если и целовал ее иногда, то по-отечески, без намека на желание обладать. Юдифь больше не испытывала ни страха, ни отвращения, когда они вместе ложились в постель. Знала, насилие ей не грозит. Однажды, забывшись, Гайон протянул к ней руку и прошептал ласковое слово. Незнакомое волнение охватило Юдифь, горячая волна залила щеки. Она испугалась, отпрянула и закашлялась. Гайон убрал руку, вяло извинился и повернулся на другой бок. Юдифь знала, наступит время, когда она узнает не только его душу, но и тело. Он был единственным наследником отца, его долг — оставить после себя больше потомков, чем смог отец, чтобы сохранить род.
— Если у меня не будет детей, ты разведешься со мной?
Гайон пошел вдоль галереи. Вот стала видна река, воздух наполнил шум лодок, весел, голоса.
— Ну, что ты, котенок, — произнес он с улыбкой. — Где еще я найду жену, которая лучше меня управляется с кинжалом.
— Если бы она родила тебе полдюжины сыновей, это не имело бы такого значения.
— Спасибо за предложение, — Гайон явно забавлялся ее серьезностью. — Буду терпеливо ждать, когда ты, наконец, созреешь для супружеской жизни.
Юдифь ущипнула мужа. Тот вскрикнул, но вдруг переключил внимание на реку.
— Веди себя прилично, безобразница, — он легонько шлепнул ее. — Не видишь, к нам гости.
Юдифь приподнялась на цыпочки и далеко внизу заметила длинную баржу с многочисленной командой, направлявшуюся в сторону замка.
— Это твой отец! — воскликнула она, когда на пристань сошел Майлз.
— Кошка на голубятне, — заметил Гайон.
— Кто это с ним? Боже, она прекрасна, — Юдифь прислонилась к мужу, ее волосы щекота ли ему щеку.
— Моя сводная сестра Эмма. Если помнишь, она не смогла приехать на свадьбу, потому что ее вызвали в Лондон.
— А девочки рядом с ней — твои племянницы?
— Кристина, Силия и Марианна.
Юдифь разглядывала прибывших. Старшая из женщин даже издалека поражала красотой и явно была богата. Белая меховая подкладка ее накидки сверкала на солнце, как снег. Каштановые волосы уложены в красивую прическу. Девочки тоже были элегантно одеты и сияли чистотой и здоровьем. Хорошо воспитанные молодые леди.
Юдифь пришла в отчаяние оттого, что на ней было старое платье из грубой ткани, еще не очищенное от шерсти Мелин. Волосы не уложены, туника грязная и ничего не готово к радушному приему.
— Что же мне делать? — в отчаянии вырвалось у нее.
Гайон внимательно оглядел жену и ухмыльнулся.
— И это говорит женщина, способная без страха смотреть в глаза Роберту де Беллему!
Он пальцем поднял ее лицо за подбородок, поцеловал в нос и повернул к лестнице, ведущей вниз.
— Эмма неплохая женщина, она тебя не съест.
— Может, и съест, если ей не предложат ничего другого, — кисло заметила Юдифь.
— У Эммы золотое сердце, хотя и в стальной оправе. Тебя она прижмет к груди и утешит, а шишки достанутся мне. Она все еще считает меня мальчишкой, который подкладывал ей на блюдо дохлых крыс.
Юдифь повеселела.
— А разве ты изменился?
— Конечно. Теперь кладу обезглавленных кошек, — Гайон игриво толкнул жену в бок.
Они сошли вниз.
— Гайон, я очень счастлива и очень благодарна тебе, — вдруг в каком-то порыве произнесла Юдифь. — Я…
— Смотри не продешеви, котенок, — перебил он и дернул жену за волосы. Этот жест, выражавший ласку, теперь был ей хорошо знаком.
— Твоя жена совсем не такая, какой я ожидала увидеть, — прошептала Эмма, беря холеной рукой с наманикюренными ногтями расписную чашу.
Гайон слегка улыбнулся и вытянул ноги, что бы чувствовать себя удобнее.
— Неужели? Кого же ты ожидала увидеть?
Он проследил за ее взглядом. У огня на корточках расположились четыре девочки-подростка, занятые игрой в костяшки. У Кристины были каштановые волосы матери. Две младшие унаследовали темно-русый цвет отца. Головка Юдифи отливала светло-бронзовым оттенком, как шкурка лисицы на солнце. Кристина что-то сказала, Юдифь остроумно ответила, и все расхохотались.
Эмма отпила вина.
— Ну, начнем хотя бы с того, что внешне она явно не Монтгомери. Сложением в мать, но где, скажи на милость, она взяла эти глаза и цвет волос?
— Может быть, у начальника охраны, — равнодушно заметил Гайон. — Морис был всего-навсего незаконным сыном в доме. По слухам, его мать была родом из Йорка и имела датское происхождение. Вдова-датчанка из Йорка.
— Возможно. Я почему-то думала, что Юдифь высокая и черноволосая.
— О, у Юдифи все не так, как у других, — полушутя заметил Гайон. — И если у меня когда-либо и был интерес к кокетливым женщинам, я оставил его при дворе. Между ними и Юдифью такая же разница, как между ржавым металлом и чистым золотом. Надеюсь, ты не примешь это на свой счет, Эми. Ты умеешь пользоваться своими талантами с особой утонченностью.
— Благодарю, — язвительно ответила Эмма. — Всегда ценила хорошие комплименты.
— Кристина, к сожалению, не унаследовала твоей скромности, — как бы, между прочим, заметил Гай он, видя, как племянница устремила взгляд из-под длинных ресниц на одного из молодых рыцарей.
Эмма тяжело вздохнула.
— Ты тоже заметил? В ней сидит дьявол, и он погубит ее, если девчонку не усмирить.
— Ей еще нет и четырнадцати, — спокойно сказал Гайон.
— Ева была еще моложе, когда стала женой Адама.
— Это, видимо, частично та причина, которая привела вас сюда, вместо того, чтобы быть при дворе в обществе Роберта.
Эмма искоса посмотрела на брата, отметив, как остро тот все воспринимает.
— В городах грязь и болезни, летом там опасно. Кроме того, пора заняться землями, которые отходят мне по наследству. Боюсь, управляющий воспользовался моим отсутствием, чтобы позаботиться о собственном кармане.
Гайон задумчиво следил за племянницей. Хорошенькая, с четко очерченными рыжеватыми бровями, она выглядела старше своих лет. Он подумал, что девочка не испорчена, просто обладает живым нравом и беззаботностью, свойственной ее возрасту.