Барбара Смит - Любовь-победительница

Ему хотелось сейчас сказать это Мэри, увидеть, как оживится в споре ее лицо. Она притягивала его как магнит, и он обнаружил, что ноги сами несут его к тихому, уютному району вблизи Стрэнда.

Но она в этот поздний час, конечно, спит. Как раз в этот момент она лежит в постели, нежная, женственная. Она, наверное, обнимает подушку, ей что-то снится в лунном свете, а на губах играет загадочная улыбка…

Жар вспыхнул в нем с новой силой. Как это глупо – позволять фантазиям управлять собой. Лучше уж нанести визит в заведение мадам Антуанетт. Он может заплатить за услуги куртизанки, которая не станет втягивать его в спор по любому поводу и читать нотации. Да, он освободится от физического напряжения – и точка. Он докажет себе, что не потерял голову из-за Мэри Шеппард.

Решительным шагом Адам направился к новой цели. Элегантные особняки на Мэйфэр постепенно сменились более скромным районом, где дома были попроще, а на улицах было не так оживленно. Здесь плывущий с Темзы туман обвивался вокруг его ног, словно морская пена. Сквозь дымку время от времени пробивался свет газового фонаря. Здесь почти не было стражей порядка. И в любом закоулке могла таиться опасность.

Адам с радостью встретился бы с грабителем. Небольшая стычка помогла бы ему выпустить пар, хотя он с гораздо большим удовольствием занялся бы человеком, стрелявшим в Сирила.

Адам сжимал и разжимал пальцы. Он сообщил судье на Боу-стрит о том, что Джозефин не преступница, а жертва. Теперь предстояло искать таинственного человека, прокравшегося в ее спальню и будто бы похитившего ее. Этот человек нанял извозчика, и завтра сыщики начнут гигантскую работу по проверке каждой наемной конюшни в Лондоне. Господи, если бы только Сирил мог вспомнить название, написанное на дверце кареты!

Широкими шагами Адам рассекал холодный серый туман. Он боялся подробнее расспрашивать брата, опасаясь ухудшения его состояния. Эта мысль тревожила Адама. Слишком многих людей он подвел в последнее время. Свою мать – тем, что затягивал с предложением леди Камилле. Брата – тем, что недостаточно твердо руководил им. Мэри он обманул, не заботясь о ее чувствах и правах.

Сердце его заныло. Он думал самое плохое о ее любимой сестре, а в итоге обнаружил, что Джозефин Шеппард вовсе не была хладнокровной убийцей. Неудивительно, что Мэри отвергла его предложение о помощи. Он своими руками уничтожил столь драгоценный дар, как ее доверие.

С самого начала Адам подозрительно относился к Джозефин. Женщины ее сословия выуживали у своих богатых покровителей драгоценности и деньги, но не переступали при этом границы своего круга. Джозефин казалась ему коварной обольстительницей, вознамерившейся завоевать сердце Сирила. Она околдовала его чарующей улыбкой, широко распахнутыми глазами, жаждущими любви.

Адам тогда был уверен, что только женщина без высоких моральных принципов может нацелиться на брак с аристократом. Поэтому он и сделал ей то ужасное предложение, надеясь таким способом раскрыть Сирилу глаза. Но, наверное, он видел лишь то, что хотел видеть. Джозефин, похоже, искренне любила его брата. Настолько искренне, что была готова скорее разорвать помолвку, чем заставить Сирила порвать с семьей и друзьями.

Это был поступок бескорыстной, любящей женщины, а не алчной охотницы за состоянием. И в конце концов, они с Мэри близнецы, и Мэри знает ее лучше, чем кто-либо другой. Мэри, которая честна и порядочна до глубины души.

Чего не скажешь о нем самом. Как это ни горько, но Адаму пришлось проглотить свою гордость и признать, что если бы он не противился, то сумел бы узнать истинный характер Джозефин. Но можно ли считать ее достойной невестой для Сирила только потому, что она добродетельна?

Еще неделю назад Адам ответил бы отрицательно. А сейчас он колебался. Мир устроен так, что люди женятся в пределах своего круга. Это гарантирует общность интересов мужа и жены. Каждый следует тем же правилам, и не бывает неловких моментов, когда один партнер сталкивается с кругом обстоятельств другого. Это рациональная, разумная система. Так почему же, думал Адам, его так тяготит перспектива брака с Камиллой? И почему он скрипит зубами, едва представит Мэри в объятиях Виктора Габриэля?

Его шаги гулким эхом разносились по мощенной булыжником улице. Туман сгустился, обволакивая его теперь до пояса. Лунный свет с трудом пробивался сквозь призрачную мглу. И вдруг Адам увидел перед собой знакомую дверь с молотком в виде головы льва, сверкающую во мраке.

Он остановился и с недоумением посмотрел на скромные колонны, украшавшие вход в дом. Отсюда до борделя было больше мили. Как он оказался у особняка, в котором живет Мэри?

Его, должно быть, привела сюда та странная связь, которую он почувствовал между ними.

Вздор! Он не верит в противоестественные вещи, в мистическую передачу мыслей на расстоянии. И кроме того, Мэри спит. Однако помимо его воли воображение вновь одержало верх, и он представил, как толкает дверь и та оказывается незапертой. Он крадется вверх по лестнице в бархатный сумрак ее спальни. Он стоит мгновение у ее постели, наслаждаясь видом ее тела, погруженного в сон. Потом он целует ее нежную щеку, и ее веки приоткрываются. Она улыбается, протягивает к нему руки, обволакивает его своим нежным теплом. И вот он уже забыл о холоде и пустоте.

Господи! Ведь он же замышляет преступление, мечтая о том, как ворвется в дом. Что за безумие охватило его?

– Если бы он неожиданно вошел в спальню Мэри, она скорее всего криком подняла бы на ноги весь дом. И такие неразумные действия вряд ли восстановят ее веру в него. Ему лучше раз и навсегда забыть о ней.

Адам решительно развернулся, но вдруг краем глаза заметил тусклый свет свечи в окне. Его сердце бешено забилось. Не давая себе времени передумать, он поднялся по ступеням и постучал в дверь.

Мэри уронила перо.

Она как раз обмакнула его в чернильницу, когда раздался стук в дверь, и теперь черные кляксы украшали тщательно составленное и надушенное письмо. Она целый час билась над ним, пока не сумела придать ему тон учтивой неотложности. Почему-то ей казалось очень важным произвести благоприятное впечатление на Адама своим первым письмом.

Ей хотелось, чтобы он считал ее равной себе. Ей хотелось, чтобы он бросился к ней на помощь не только из чувства долга или справедливости, но и потому, что ему просто невыносимо видеть ее несчастной, потому, что за всем его высокомерием кроется подлинное расположение к ней.

Глупые мечты! С таким же успехом можно надеяться достать звезду с неба.

Снова послышался осторожный стук в дверь. Сердце у нее замерло, и в голову сразу полезли мысли о грабителях. Но потом возобладал здравый смысл. Преступник не станет афишировать свое появление.

Возможно, это как-то связано с Джо?

Схватив свечу, Мэри поспешила в прихожую. Принни заскулил, обнюхал входную дверь и возбужденно завилял хвостом.

Если пес не считает посетителя врагом, значит, и ей нечего бояться. Поставив свечу на скамью, Мэри повернула ключ, слегка приоткрыла дверь, а потом распахнула ее.

На пороге стоял Адам Брентвелл. Удивительное дело, на этот раз он выглядел далеко не безупречно: черные волосы были взлохмачены, словно он только что встал с постели. Однако, несмотря на скромный костюм и простой галстук, его невозможно было принять за простолюдина. Сумрак подчеркивал властные черты его лица, и при виде его сурово сжатого рта Мэри окатила волна страха.

Не обращая внимания на тонкий пеньюар, она вышла на крыльцо и дотронулась до его руки.

– Вы узнали что-то о Джо?

Черная бровь резко выгнулась.

– Нет.

– Значит, что-то с лордом Сирилом? Господи, ему стало хуже?

– Конечно, нет. Он крепко спал, когда я уходил.

Мэри посмотрела через его плечо.

– А где ваша карета?

– Я пришел пешком.

Герцог оглянулся, посмотрел на утопавшую в тумане улицу, потом вдруг взял ее за талию и подтолкнул в дом. Дверь закрылась за ними с тихим щелчком.

Его таинственное поведение беспокоило Мэри.

– Что-то случилось? Скажите мне.

– Карета повернула за угол, вот что. – Его горячий взгляд скользнул по ее распущенным волосам, шелковому пеньюару, босым ногам. – Вас ожидал бы скандал, если бы кто-нибудь увидел вас рядом со мной в это время.

Мэри вспыхнула от смущения и взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.