– О!
Невольное восклицание вырвалось у Мэри, когда Адам подхватил ее на руки. Она обняла его за шею. Исходивший от него терпкий мужской запах кружил ей голову, и жаркое желание разлилось по телу.
– Отпустите меня! – сердито сказала она, уставившись в его подбородок, где солнечный свет освещал поблекший синяк. – Я умею ходить.
– Повежливее, иначе у меня может возникнуть желание уронить тебя в грязь.
Мэри стиснула зубы, пытаясь совладать с собой и не ответить резкостью. Он и так уже был достаточно зол. Да и ссориться ей совсем не хотелось – сейчас, когда она могла прижаться щекой к его твердому плечу, закрыть глаза и на одно прекрасное мгновение представить, что он любит ее.
Владелец постоялого двора встретил их у порога и подобострастно выслушал приказания Адама. Он проводил Мэри в небольшую комнату, где за ширмой стоял ночной горшок. Дамам, очевидно, не пристало пользоваться удобствами на улице.
Мэри умылась и привела в порядок прическу. Она не столько боялась гнева Адама, сколько своих мыслей, не дававших ей покоя со вчерашнего дня. Кто же похититель – Питерборн или ее родной отец? Найдет ли она Джо или поездка принесет лишь разочарование? Отчаяние терзало ее, лишая последней надежды.
Адам ожидал ее в общей зале. Судя по суровому выражению лица, он не собирался прощать ее.
Но Мэри было сейчас не до пререканий.
Она быстро пошла к двери, и Адам, бросив монету склонившемуся в поклоне хозяину, молча подхватил ее на руки и, подойдя к карете, небрежно поставил на ступеньку – так крестьянин бросает на землю мешок с зерном.
Когда он направился к своей черной кобыле, Мэри вдруг решила, что он сейчас прикажет кучеру возвращаться в Лондон. В панике она вцепилась в дверцу кареты и закричала:
– Адам! Вы ведь не собираетесь отправить меня обратно?
Он обернулся, лицо его было непроницаемым.
– Нет.
Она с облегчением скользнула в плюшевый рай кареты и удобно устроилась на мягких подушках. Адам поедет впереди, а она сможет остаться наедине со своими тревожными мыслями. Она почти не сомкнула глаз прошлой ночью, то волнуясь за свою семью, то опасаясь пропустить его ранний отъезд.
Постукивая туфельками по полу, она не могла дождаться, когда наконец карета тронется. К вечеру они должны добраться до владений Питерборна. Но до этого момента ей предстояло еще долгих полдня волноваться за сестру, бороться с дурными предчувствиями, пугавшими ее, словно грозовое облако на горизонте.
Дверца распахнулась. Рессоры заскрипели, когда в карету шагнул Адам, заполнив собой все свободное пространство. Наконец они продолжили свой путь по ухабистой дороге.
Мэри напряглась, когда он сел напротив и бросил цилиндр в угол. Казалось, даже воздух раскалился от его еле сдерживаемой ярости. Но этот гнев не испугал ее, нет, его враждебность вызвала в ее душе бессильное отчаяние. Неужели он не видит, что ей нужны утешение, ласка и понимание?
Стягивая с рук перчатки, Адам наконец взглянул на нее.
– Итак? Не угодно ли тебе объяснить свое поведение? – сдержанно поинтересовался он.
Холодный огонь в его синих глазах взбесил Мэри. Но одновременно она злилась и на себя за неспособность совладать с терзавшим ее желанием.
– Не могли же вы думать, что я буду вышивать носовые платки, пока моя сестра в смертельной опасности!
– И поэтому ты решила и себя подвергнуть смертельной опасности?
– Я сделаю все, что необходимо. Если Питерборн удерживает Джо, я намерена быть там, когда ее освободят.
– Нет, там тебя не будет. Если Питерборн виновен, значит, он стрелял в моего брата. Неужели ты настолько бестолкова, что не понимаешь: я не дам тебе встретиться с этим негодяем, лишенным чести и совести!
– Неужели ты настолько недалек, чтобы думать, что мне нужно твое разрешение?
Адам угрожающе наклонился к ней.
– Я не потерплю твоего вмешательства, Мэри. Когда я поеду к Питерборну, ты останешься в гостинице, даже если для этого мне придется привязать тебя к кровати. Это ясно?
Она раздражала его, словно заноза. Сердце ее вновь больно сжалось. Почему, несмотря на его холодность и на свой безудержный страх, она по-прежнему отчаянно желает его?
– Напротив, ваша светлость. Я сделаю так, как считаю нужным. И если вы вдруг забыли, то напоминаю: вы не мой хозяин и не имеете никаких прав мною распоряжаться.
Он хлопнул перчатками по ладони и очень тихо спросил:
– Так-таки и никаких?
Отбросив перчатки, он внезапно схватил ее и притянул к себе. Его губы приникли к ее губам в яростном поцелуе, и все ее самые невероятные мечты вдруг стали явью. Все ее страхи и тревоги исчезли под натиском страсти. Дрожа от бушевавшего в ней желания, она гладила его лицо, волосы, плечи, но этого было мало, чтобы сполна ощутить близость этого дорогого для нее человека.
Его руки скользнули под ее юбки, и, почувствовав обжигающее прикосновение его ладони, она застонала и раздвинула ноги. Но Адам обхватил ее за талию и усадил к себе лицом, так, что ее ноги обхватили его бедра.
При всей своей неопытности Мэри поняла его намерение. Поняла и ответила на это с таким пылом, что Адам едва успел расстегнуть панталоны. Одним движением она опустилась на него, и острое наслаждение увлекло ее в бесконечный водоворот восторга. В эту же минуту Адам страстно выкрикнул ее имя и задрожал от наслаждения.
Мэри, тая от нежности, просунула руки под его сюртук и прижалась щекой к накрахмаленной рубашке. Его грудь вздымалась от прерывистого дыхания, руки властно обхватывали ее ягодицы. Мэри охватило удивительное чувство умиротворенности, которое она испытывала до этого всего один раз, в ту ночь, когда он сделал ее женщиной. Своей женщиной.
Адам скользнул пальцами в ее волосы и мягко коснулся поцелуем губ.
– Ах, Мэри, я ведь поклялся, что больше не прикоснусь к тебе, – прошептал он. – Что же мне теперь делать?
– Сделай меня своей любовницей.
Адам удивленно посмотрел на нее.
– Ты шутишь?
Она и сама удивилась не меньше его, но как иначе она сможет стать счастливой? Ее в отличие от Адама не связывали условности, и Мэри не могла представить, что сможет полюбить другого.
Нежно коснувшись синяка на его скуле, она попыталась выразить словами разумность своего решения.
– С тобой я чувствую себя… полной жизни. Никогда раньше я не ощущала этого, даже с Джо. – Она смотрела в его синие глаза. – Адам, ты разве не понимаешь? Ты – моя потерянная половинка. Та моя часть, которой мне так недоставало.
Адам глубоко вздохнул и снова стал целовать ее, нежно, неторопливо, долго-долго. Она почувствовала, как вновь шевельнулась в ней его возбужденная плоть. Он снова желал ее, так скоро. И она тоже желала его.
Но Адам не торопился вновь испытать наслаждение. Взяв ее за плечи, он посмотрел ей в глаза.
– Я сделаю тебя счастливой, – тихо сказал он. – Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. Что бы ни случилось, я всегда буду заботиться о тебе.
Он женится, вот что случится. Но не на ней, этому не бывать.
Гордость не позволила ей показать свою боль, и Мэри заставила себя улыбнуться.
– Если ты настаиваешь на выполнении своего долга, то я могу заполучить тебя, только став твоей любовницей.
– Я и сам хотел бы, чтобы обстоятельства сложились по-иному, Мэри. Видит Бог, это не та жизнь, о которой ты мечтала. Но я не оставлю тебя никогда. Клянусь.
Он все еще был так серьезен, а Мэри нужна была его улыбка. Она хотела этого всем сердцем. Слегка пошевелив бедрами, она прошептала:
– Я уверена, что мы найдем возможность преодолеть наши разногласия.
Полустон-полусмешок сорвался с его губ.
– Негодница, – сказал он и расплылся в улыбке. – Вижу, мне лучше быть начеку, иначе я стану плясать под твою дудку.
– Ты имеешь в виду… вот под это? – Потрясенная собственной смелостью, Мэри снова плавно задвигала бедрами.
Адам удивленно поднял брови.
– Господи, где ты научилась такому?
– Это ты вдохновляешь меня, мой герцог.
– А ты меня. – Адам потерся о ее щеку, его дыхание было влажным и соблазняющим. – Да будет тебе известно, я никогда не предавался любви в карете.
– Это ужасно для человека твоего положения.
– Ммм. – Его рот скользнул к нежной ямочке на ее шее. – И я никогда не обладал женщиной, не сняв сапог.
– Тем более грязных.
Он поцеловал ее грудь, и мурашки побежали по ее коже.