Вирджиния Спайс - Любовь под запретом

Лондон, 1820 год

Выехав на Бонд-стрит, щегольская коляска медленно проследовала вдоль рядов дорогих магазинов и остановилась напротив одной из сверкающих витрин. Две нарядно одетые девушки легко спорхнули на мощеный тротуар и, опасливо посматривая по сторонам, направились к высокому крыльцу с ажурными коваными перилами. Неожиданно одна из них замедлила шаг, придержав другую за руку.

– Ради бога, Виктория, – взмолилась Камилла Сиддонс, – давай уедем отсюда! Мама будет просто вне себя, когда обо всем узнает.

– Успокойся, глупышка, тетушку я беру на себя! Да в чем дело, в конце концов? Мы ведь уже все решили, не отступать же в самую последнюю минуту!

Подхватив пышные юбки, Виктория Джемисон решительно вступила на крыльцо модного салона, и Камилле ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Однако опасения, похоже, не оставляли ее, и она постоянно оглядывалась и сокрушенно вздыхала.

Стеклянные двери распахнулись, и мимо девушек проследовали две дамы в немыслимых головных уборах и вызывающе декольтированных нарядах. Их неприлично громкий смех заставил юную Камиллу испуганно вжаться в перила. Подождав, пока незнакомки спустятся с крыльца, Камилла схватила кузину за руку и в смятении зашептала:

– Разве ты не видишь, что у мисс Лоуренс одеваются одни куртизанки и содержанки? О, Виктория, и как только ты решилась обратиться к этой сомнительной особе!

Окинув кузину насмешливым взглядом, Виктория снова потянула ее к дверям.

– Да, куртизанки, содержанки и еще очень много светских дам с безупречной репутацией, которые приезжают сюда тайно. Говорю тебе, Камилла, перестань вести себя, как испуганная курица. Я хорошо знаю Георгину и уверена, что никакие неприятности в ее доме нам не грозят.

Внутри салон мисс Лоуренс ничем не отличался от салонов других модисток. Тот же изысканный интерьер в пастельных тонах, аромат дорогих духов, длинные столы, заваленные парижскими модными журналами и отрезами роскошных тканей. И все же здесь сразу чувствовалась какая-то особая, интригующая атмосфера. «Аура женщины, созданной для того, чтобы пленять мужчин», – подумала Виктория, с наслаждением вдыхая аромат дорогих духов.

Она сразу узнала Георгину. Долгое время модистка была любовницей ее отца и иногда гостила в их родовом имении Джемисон-холле. Пышная прическа из белокурых локонов, призывный блеск изумрудных глаз, окаймленных густо накрашенными ресницами, заметный слой румян на щеках… И, конечно же, роскошное, вызывающее платье. Такое, о каком втайне мечтает каждая женщина, даже если никогда не решится иметь его в своем гардеробе. В этот мартовский день на Георгине был наряд из ярко-розового атласа, отделанный пеной белоснежных кружев. На шее и в ушах хозяйки салона сверкали бриллианты, которые правилами хорошего тона допускалось надевать только по вечерам, но уж никак не в полдень.

– Добрый день, мисс Лоуренс, – негромко проговорила Виктория, почувствовав внезапную робость. – Как поживаете?

Женщина порывисто обернулась, и ее изумрудные глаза вспыхнули непритворной радостью. А затем, к непередаваемому ужасу Камиллы, она быстро простилась с приятельницей и устремилась прямо к ним.

– Малышка Виктория! – громко воскликнула модистка. – Вот так сюрприз! Боже, как же я рада, что снова вижу свою обожаемую крошку!

Заключив девушку в объятия, Георгина пылко прижала ее к своей пышной груди, а затем немного отстранила и внимательно оглядела с головы до ног. На мгновение в глазах модистки промелькнула глубокая печаль, а на лицо словно набежало облачко.

– До чего же ты стала похожа на отца, Виктория, – чуть дрогнувшим голосом произнесла она. – Я словно вижу перед собой своего дорогого Эдгара! И как ты похорошела за этот год! Впрочем, я всегда предсказывала Эдгару, что его дочь в один прекрасный день покорит лондонский свет. А это кто с тобой? – Цепкий взгляд модистки скользнул по растерянному лицу и сжавшейся фигурке Камиллы.

– Моя кузина Камилла Сиддонс, – церемонно представила Виктория. – Ее мама – сестра моей покойной матушки, а отец Камиллы является моим опекуном. В этом году мы собираемся впервые выезжать в свет.

– А-а-а! – многозначительно протянула Георгина. – Юные дебютантки! Что ж, прошу к столу, леди, – любезно пригласила она. – Готова поспорить, что такого чудесного кофе, как у меня, вы не найдете во всем Лондоне.

Хозяйка салона усадила подружек в уютные кресла и велела подать кофе с пирожными. Не прошло и десяти минут, как Виктория с Георгиной уже болтали, будто добрые подруги, которые не виделись сто лет. Впрочем, им было о чем поговорить. Обе они любили одного и того же человека, и обе глубоко переживали его потерю.

– Почему ты не приехала на похороны? – с упреком спросила Виктория. – Неужели тебе не хотелось в последний раз взглянуть на папу? Ты ведь отлично знаешь дорогу в Джемисон-холл!

Георгина вздохнула и печально посмотрела на девушку.

– Как я могла приехать, Виктория? Там были все ваши родственники и друзья семьи, представители высшего общества. А я, ты же сама это знаешь, совсем из другого круга.

– Думаешь, я позволила бы тебя обидеть?!

– Уверена, что нет. – Модистка благодарно улыбнулась. – И потом, меня не так-то легко обидеть. Но, видишь ли, приличия есть приличия, и нам приходится их соблюдать.

– Да, как это ни печально. – Отставив чашку, Виктория с мольбой взглянула на собеседницу. – Я приехала к тебе за помощью, Георгина. Через две недели мой первый выход в свет, и я ужасно боюсь этого момента. Наверное, начни я выезжать два года назад, когда мне только исполнилось семнадцать, это не казалось бы мне таким страшным. Но в тот год умер дедушка, в прошлом году – папа. А когда чего-то долго ждешь, начинаешь сильнее бояться.

– Обычно дебютанткам заказывают наряды у мадам Варане.

– Я видела ее творения, – Виктория слегка поморщилась, – и они мне ужасно не понравились. Все эти белые кисейные платьица с голубыми и розовыми цветочками… Так приторно! Представь, десятки дебютанток в одинаковых нарядах, словно полк новобранцев на плацу!

– И, конечно же, тебе хочется чего-нибудь другого. Более яркого, вызывающего…

– Да! Например, такое платье, как у тебя. Ну, можно чуть-чуть скромнее. Только непременно ярких цветов. Изумрудно-зеленого, красного, фиолетового… Словом, чтобы мужчины сразу обращали внимание.

– Разумно. А для чего же еще мы тратим деньги на наряды, как ни для того, чтобы завлекать мужчин? – Ласково рассмеявшись, Георгина потянулась за модным журналом с яркими картинками и пересела поближе к Виктории. – А теперь слушай меня внимательно, дитя мое, если хочешь иметь настоящий успех в свете. Разумеется, я тебе помогу, но при одном условии: слушаться беспрекословно. И, прежде всего, вот что. На свой первый бал ты поедешь только в белом платье…

– Но…

– Никаких «но». Иначе я рассержусь и не стану помогать…

За выбором фасонов и подходящих тканей время пролетело незаметно. Когда подруги, наконец, оказались на улице, Виктория чувствовала себя безумно усталой, но настроение у нее было приподнятым.

– Даже не знаю, что и сказать, – озадаченно проговорила Камилла, как только двери за ними закрылись. – Признаться, я не ожидала… Ах, Тори, что с тобой?! – испуганно воскликнула она, увидев, как подруга со стоном схватилась за перила.

– Боже, Камилла, я, кажется, подвернула ногу, как мне больно! Я даже не знаю, смогу ли дойти до экипажа, – жалобно простонала Виктория.

– Без паники, мисс, только без паники: сейчас я перенесу вас в экипаж! – вдруг донесся до девушек обеспокоенный мужской голос.

Обернувшись, Камилла не без удивления заметила спешащего к ним элегантно одетого мужчину. Было очевидно, что он приехал в том самом дорогом кабриолете, который теперь стоял у крыльца соседнего магазина. Незнакомец был довольно молод и, по всем признакам, принадлежал к высшим слоям общества.

– Что случилось, мисс? Вы оступились? – сочувственно спросил мужчина, беря девушку под руку. – О, эти изогнутые каблуки! Сколько хорошеньких женщин страдают из-за них на наших неудобных мостовых!

– Но что же делать, сэр – ведь мода всегда требует от нас жертв. – Виктория одарила незнакомца своей самой обаятельной улыбкой, от которой тот мгновенно расцвел. – Наш экипаж стоит на той стороне улицы, вон та красивая белая коляска.