— Ну здрасьте, — и практически без перехода бросил сыну: — Слушай, посмотрим потом свечи, заводится через раз, скотина, а Иркин муж уж такой безрукий!

— Посмотрим, бать, знакомьтесь, это Настя, — угорая со смеху, ответил Вова.

Его мама быстро взяла ситуацию в руки — ей хватило одного взгляда, чтобы заметить Настино состояние, — шагнула к ней, обнимая, и звучно чмокнула в щёку:

— Ну вот и познакомились, здрасьте! Ой, что ж ты бледненькая такая? А мы вам смородинового сока привезли, сама давила, из своей смородины, без никакой химии, всё на говне, как раз и тебе румянца прибавит и маленькому полезно!

Настя смутилась до слёз, и Вовина мама, быстро потрепав её по плечу, сунула в руки две торбы:

— Давай-ка показывай, где у тебя кухня-то, там вкусняшки деткам, и чайку заварим крепкого, как батька любит, а то он непьющий, чё он на нас смотреть будет с сухим горлом…

Настя беспомощно взглянула на Вову, но тот махнул ей рукой, мол, ваши женские дела, и она позволила увлечь себя на кухню. Там свекровь, не переставая говорить, начала выкладывать из пакетов бесконечные баночки, пакетики и свёртки:

— Ну, значит, ты Настя, а я Катерина, без «Е», как в «Москва слезам не верит», ну а ты меня зови, как хочешь, — Катерина, Катя, мама или всё вместе! — она засмеялась своей шутке. — Только в печь не ставь, как говорится! А где детки? В садике? Где мой внучонок? Сколько твоей младшенькой? Нам-то Вовка говорил, но память уже не та, всё забываем… Да ты сядь, ничего, что я у тебя распоряжаюсь? Просто вижу, что ты застеснялась…

Настя кивнула, успокаиваясь. Катерина протянула ей бутылку, закрытую пробкой:

— Вот вам настойка домашняя, делаю для детей, батька-то наш закодировался.

— Спасибо, — наконец, выдавила Настя. — А дети скоро из садика… А малая в зале, в манеже, её Лена зовут, скоро девять месяцев.

— Ой, самый лучший возраст! Они такие смешные, ходить пытаются и всё такое…

— Нет, она только встает и сразу плюхается на попу, — рассмеялась Настя. — Лентяйка, как её отец, он вроде вообще в 15 месяцев начал ходить.

Она осеклась, думая, что Катерина сейчас спросит про бывшего мужа и всё такое, но та только кивнула:

— Да-да, они такие! Вовка-то быстро пошёл, я прям не успевала за ним, он сразу бегать начал, а вот Ира, сестра его, она рано заговорила и поздно пошла…

— Мама, ну вы не будете Насте про всё мое детство рассказывать?! — Вова заглянул в кухню. — Там батька ногами сучит, есть просит!

— Ну пошли, пошли, — покладисто согласилась Катерина. — Чего-нибудь надо захватить?

— Да всё на столе, мама, три часа кошек отгоняем, — укоризненно ответил Вова. — Насть, ты чуть-чуть шампанского? Мама, вы водку? Идите уже, я чай заварю и к вам!

Вовин отец сидел за столом с Ленкой на коленях, и малая сосредоточенно обследовала желтоватые усы новообретённого дедушки. Увидев маму, она вскинула руки и восторженно закричала:

— Маааааааа!!! Матиииииии!

Это значило «смотри» и было любимым Ленкиным словом, его постоянно говорил Вова. Увидев его, она продублировала:

— Паааааааа!!! Матиииииии!

— Классные усы у деда, а? — гордо ответил ей Вова, подмигивая отцу. Тот подбоченился:

— А то!

— Всё, садимся! — скомандовал Вова. — Насть, ты сюда, мама, вы туда, потом там и Виталька с Тёмкой сядут… Осторожно, открываю шампуньское!

Он умело хлопнул пробкой, никуда не выстрелив и ни во что не попав, и налил три бокала, отцу минералки, и поднял свой бокал:

— Предлагаю первый тост — за знакомство!

Настя с улыбкой чокнулась с ним, с его родителями и глотнула пузыристого искристого вина.

— За знакомство с нашей будущей невесткой, — подмигнула ей Катерина, а отец добавил:

— Да уже почти невесткой.

В общем, обстановка сложилась мирная и спокойная. Катерина болтала с Настей о детях, Николай — Вовин отец — обсудил с сыном проблему свечей и умолк, посвятив всё своё внимание Елене Прекрасной. Настя посмотрела на часы — уже скоро идти за малыми в садик, и тут Катерина спросила:

— Настя, а где твои родители? Мы думали, что вы тоже их пригласите.

Настя беспомощно глянула на Вову, но тот помотал головой, допивая свои сто грамм:

— Не смотри на меня, я вообще не в курсе, забыла, что ли?

Настя кивнула. Как это она упустила из виду, что они никогда не заводили разговор о Настиной семье? О погибшем муже, да, говорили, а вот о родителях…

И она ответила как можно более непосредственно:

— Я их не знаю. То есть, отца не знаю, а мать не видела с шести лет. Её лишили родительских прав, и меня воспитало государство.

Молчание за столом длилось ровно пять секунд, потом Катерина громко и ободряюще сказала:

— Ну и, значит, справилось с задачей! Главное, что ты к этому нормально относишься!

— Почему ты мне никогда не говорила? — укорил Настю Вова.

— К слову не пришлось, — она пожала плечами и виновато улыбнулась. — Что бы это поменяло?

— Ничего… Так, для общей инфы, — проворчал он.

Настя покачала головой, улыбаясь про себя. Конечно, если бы рассказала раньше, он смог бы грудью закрыть амбразуру, защитить, как и положено, но в этот раз не вышло.

Она встала:

— Пора мне за мальчишками. Я быстро, убирать сегодня не буду, завтра утром схожу.

Неизвестно, что он рассказал о ней родителям, так хотя бы будет время для обсуждения.

До садика она добежала на одном дыхании. Мальчики уже были одеты, и ждали с нянечкой на крыльце, благо стало уже совсем тепло. Настя поблагодарила няню и быстро сказала:

— Тань, я завтра приду утречком и всё помою, у меня сегодня свекровь в гостях.

— Ни пуха, — понимающе пожелала ей Таня. — Знаю, что это такое.

— Да вроде нормальная, — пожала плечами Настя. — Там видно будет.

— Все они, стервы, сначала нормальные, — Таню аж передернуло, видимо, от воспоминаний, и она махнула рукой. — Беги уж… А эти два брата-акробата нуждаются в хорошем душе перед встречей с бабушкой!

Настя оглядела обоих мальчишек и всплеснула руками:

— Господи, свиньи в свинарнике и то чище! Вроде в садике нет стройки! Где ж вы так извазюкались?

Няня молча усмехнулась, закрывая за ними калитку, а Настя затеребила Артёма:

— Тёмка, ну ты же старший! Как так можно?! Вас же только целиком и с одеждой в ванну сажать надо!

Артём молчал, и Настя обратилась к младшему:

— Ну, а ты что скажешь?

— Мы подрались, — неохотно ответил Виталька.

— Господи, с кем?!

— Ну… Мы. Вдвоём.

— Один против другого, — благородно пришел ему на выручку Артём.

Настя замедлила шаг:

— Из-за чего, можно узнать?

Мальчишки замялись оба, и Виталик, как более смелый, объяснил:

— Там есть такой мальчик в его группе, он сказал, что мы друг другу никто и что мы не родные, и что всё равно будем драться за игрушки и всё такое…

— А я сказал, что у нас общий папа, — добавил Тёмка.

— А я сказал, что папа только мой, — продолжил Виталик.

— Ну и… Подрались, — удручённо закончил Артём. — Наказали нас уже. Так что ругать нас бесполезно.

Настя закрыла глаза и притянула обоих драчунов к себе. Да, предстоит очень серьёзный разговор, но не сегодня. Сегодня она просто обнимет их и прижмёт к себе — сынулю, которого любит больше жизни, и второго сынулю, которого ей только предстоит полюбить. Не родных, но теперь уже своих.

— Ясно с вами всё…

Она отстранила мальчишек и внимательно оглядела их. Синяк под глазом Тёмки только-только начал наливаться синевой, хорошо хоть не заплыл и не закрылся. Виталька красовался ссадинами на щеке и порядочной шишкой на лбу. Он смотрел настороженно, косо, точно так же, как его отец, когда обижался или чего-то не понимал. Тёмка хмурился, совсем как Витя, но, подражая Вове, смешно морщил нос от досады на создавшуюся ситуацию. Такие разные, но в общем и целом совсем одинаковые, они свободно могли бы быть кровными братьями: светловолосые, коротко стриженые, светлоглазые и почти одинакового роста. Настя чмокнула их обоих по очереди в лоб и решительно сказала:

— Никого не слушайте, братцы-кролики! Мы теперь одна семья, и папа у вас один, и любит он вас одинаково крепко! И сестрёнка у вас есть, а скоро еще одна появится…