Ханна Оренстейн - Любовь с первого лайка

– Если хочешь, позже, – говорит он, стаскивая меня к краю кровати.

От прикосновения его языка мне кажется, что я свечусь. Свет свечи, музыка – все словно уплывает. И в итоге, когда приходит время достать презерватив, у меня так трясутся пальцы, что я не могу открыть пакетик. Я смеюсь и отдаю его Раджу. У него получается лучше, чем у меня.

Секс с Раджем лишен швов, он словно самая очевидная вещь в мире. Я забываю, почему мы не делали этого уже миллион раз. Он так сжимает мою задницу, что я издаю стон; его дыхание становится прерывистым, когда он начинает двигаться резче. После всего он утыкается мне лбом в плечо. Я грудью чувствую, как колотится его сердце. Он перекатывается и обнимает меня одной рукой, так что у меня куча места, чтобы свернуться с ним рядом. Я нежусь на его груди, наслаждаясь тем, как это легко и удобно.

Минуту спустя я бормочу ему в грудь:

– Это было потрясающе.

– Это ты потрясающая, – отвечает он, гладя меня по голове.

– Нет, я серьезно, – говорю я.

Он тихонько смеется, все еще не отдышавшись.

– Я тоже.

– Ужасно было бы, если бы после всего этого у нас бы получилось плохо, – говорю я.

– Не думаю, что была такая возможность, – говорит он.

Будь я другим человеком, – более спокойным, – тут бы я и уплыла в сон в объятиях своего нового, горячего парня, ни о чем не тревожась. Но конечно, я не такая. В мозгу у меня кипят мысли и вопросы. Я не могу не представлять себе Раджа, такого красивого и стильного в смокинге, в отеле «Уит» в следующую субботу. Меня бесит, что я вижу, как он, топнув, разбивает завернутый в салфетку бокал под хупой – еврейский обычай, от которого я всегда плачу. Я гадаю, приблизило его то, как прошел вечер, или отдалило от того, чтобы встать со мной рядом так нелепо и щедро. Но, каким бы волшебным ни был этот вечер, я не уверена, что этого достаточно. Я не уверена, что вообще чего-то может быть достаточно.

Чем больше я об этом думаю, тем больше мои мысли уносит в сторону от свадьбы, к чему-то совершенно иному: к еще тысяче ночей вроде этой. Я представляю, как мы покупаем билеты на представления «Поэтического борделя», пробуем еду, название которой ни один из нас не может произнести, в новых ресторанах, часами нежимся в постели утром по выходным, потому что ничто снаружи не может сравниться с удовольствием лежать ложечками под одеялом и разговаривать, пока не сядет голос.

Меня пугает то, насколько новыми кажутся эти мысли. С Блейком я в основном убеждала себя, что рано или поздно его полюблю. Если у меня такие мысли по поводу Раджа в вечер нашего первого свидания, это значит, что мой интерес к нему куда серьезнее, чем просто желание спасти «Украшения Бруклина». Это значит, что у меня к нему настоящие чувства.

– Все хорошо? – спрашивает Радж. – Ты как-то затихла.

– Да! – выпаливаю я. – Да. Хочешь остаться на ночь? Потому что можешь. Если хочешь.

– Хочу, да, – говорит он.

Я осторожно встаю, чтобы не дернуть волосы, придавленные его рукой, и слезаю с кровати, чтобы задуть свечу и погасить свет. Лучше двигаться, чем думать о том, что я чувствую. Я ложусь обратно. Надо просто расслабиться или, боже сохрани, спать. Но я не могу.

– Дело вот в чем, – говорю я минуту спустя, переворачиваясь на живот и приподнимаясь на локтях, чтобы смотреть прямо на Раджа. Откровенничать в темноте легче. – Ты мне нравишься. В смысле, очень.

Даже в темноте я вижу, как он улыбается.

– Ну, я на это надеялся, – отвечает он.

– Я понимаю, все это несколько… нетрадиционно? – продолжаю я. – Явиться в бар после того, как мы долго не общались, а потом ты предлагаешь понарошку на мне жениться, а потом я тебя соблазняю.

– Можешь меня соблазнять в любое время, буквально, – говорит он.

– Я планирую. Но я просто хочу, чтобы ты знал, что ты мне дорог. Это не только для того, чтобы ты мне помог. Я ничего не жду. Я понимаю, что свадьба, даже если она понарошку, это ужасно много значит. Я просто… Я просто надеюсь, что ты понимаешь, что у меня к тебе очень настоящие чувства.

– Я не думаю, что ты бы смогла это изобразить, даже если бы попыталась, – говорит он.

Я чувствую волну облегчения.

– Господи, я рада, что ты так к этому относишься.

– Я знаю, я предложил пойти с тобой на свадьбу, но можно я… пересплю с этой мыслью? – робко спрашивает Радж. – В смысле, я не отказываюсь, но сегодня много всего случилось. Я просто хочу подумать.

Как мне ни противно, у меня обрывается сердце. Я опускаю глаза, притворяясь, что смотрю на свои ногти, чтобы Радж не видел разочарования на моем лице.

– Да, да, конечно, – говорю я. – Все по уму.

– Я понимаю, у тебя не вагон времени, но я приму решение скоро, обещаю. Скоро.

– Спасибо, – со вздохом говорю я.

Я ложусь с ним рядом на спину, но чувствую себя слишком открытой. Так что я перекатываюсь и отворачиваюсь, ложась на бок, чтобы он не видел, как я раздавлена и в каком отчаянии.

Согласно журналу о планировании свадеб, который я как-то листала в свадебном салоне, пока Софи примеряла платья, за неделю до того, как вы завяжете узел, список вещей, которые надо сделать, пугающе длинен. Если у вас конечно, нет планировщика, которого у меня, конечно, нет, – последнее, что мне нужно, это любопытный незнакомец, задающий вопросы, а кто, собственно, жених, – и все обязанности ложатся на невесту: провести сложную, двенадцатиступенчатую процедуру ухода за кожей, позвонить везде, чтобы подтвердить время, написать расписание дня для своего фотографа (инстаграмный парень инстаграмной инфлюэнсерки, который предложил мне сделку: скидку, если я предложу ему скидку на обручальное кольцо). Остается одна проблема: довольно трудно заниматься всем этим с огоньком, если не вполне уверен, что свадьба вообще состоится.

С другой стороны, мне, в общем, нечем заняться, кроме этого. Радж тихо и быстро ушел от меня утром. Заниматься привычными делами в «Украшениях Бруклина» кажется бессмысленным, учитывая, что к следующему месяцу может уже не быть никаких «Украшений Бруклина». По крайней мере не в том виде, в котором мне бы хотелось их сохранить. Я не могу выносить неопределенность, наползающую со всех сторон. Мне надо что-то делать. Так что я надеваю самые приличные свои джинсы и первый топ, который попался в ящике комода, и иду вниз, заняться хоть какими-то делами.

Когда я вхожу в магазин, Джесс уже там.

– Доброе утро, – говорит она, поднимая глаза от планшета с украшениями, который устанавливает в витрине.

– Доброе, – отвечаю я.

При виде Джесс я понимаю кое-что очень неприятное. Мне нужно с ней поговорить, это ужасный разговор, и я откладывала его, сколько могла.

– У тебя есть минутка поговорить? – спрашиваю я.

Она отрывается от бархатного планшета, на который выкладывает кулоны.

– Да, что такое?

Я вздыхаю и сажусь рядом с ней.

– Слушай, об этом непросто говорить, но наши финансы в плачевном состоянии, – говорю я.

У нее тускнеют глаза.

– Ох, – тяжело выдыхает она.

– Исходя из того, что у нас сейчас, я даже не могу сказать, будем ли мы открыты к середине ноября, – объясняю я.

– Но праздники – самый горячий сезон продаж, – возражает она. – Нельзя же закрываться прямо перед ними.

– Это не наш выбор, Джесс, – говорю я, расстроенная тем, что она готова предположить, что мы закрываем магазин по собственной воле. – Нам поднимают аренду, и ежемесячные выплаты за этот магазин становятся космическими. Хотела бы я, чтобы не было необходимости тебе об этом говорить, но ты должна по крайней мере знать, что происходит, если решишь искать новую работу. Свадьба, надеюсь, поднимет нам продажи, но пока я не уверена, что она вообще состоится.

Она смотрит на меня своими глазами-блюдцами, и меня охватывает тошнота оттого, что я только что ее просто уничтожила.

– Прости. Я бы хотела, чтобы все было иначе, – говорю я ей.

Она смотрит в сторону.

– Я тоже, – говорит она.

Я могла бы поработать в задней комнате, но, если мои недели в этом магазине сочтены, надо напитаться атмосферой. Я беру лэптоп и сажусь в основном зале, рядом с Джесс, чтобы смотреть на клиентов, которые заходят повосхищаться нашими сверкающими украшениями. Я открываю новый документ и пишу полный список того, что нужно сделать, чтобы свадьба могла состояться через неделю, считая с завтрашнего дня, без сучка без задоринки. Идея конкретного списка дел меня успокаивает; это что-то основательное, на что можно опереться. Надо позвонить в отель «Уит», связаться с менеджером и кейтерингом; подтвердить время и расписание фотографу, официантам и флористу; трижды удостовериться, что мое платье доставят в отель. Может быть, надо записаться на восковую эпиляцию линии бикини? Черт. У меня есть на этой неделе время для бикини?