— Я тренируюсь по пять часов в день.

— Время, потраченное с пользой. Насчет ужина в субботу вечером…

— Что насчет него?

— Что я должен сделать, чтобы заставить тебя сказать да?

Она вздохнула.

— Разрешить мне заплатить за ужин.

— И зачем мне это делать?

— Потому что это устанавливает границы между нами, и он не будет похож на свидание.

— Это и есть свидание.

— Ну, этого не должно быть. Я знаю, что ты изменил политику компании по поводу свиданий, но наше времяпрепровождение вне стен офиса не идет ни в какие ворота, независимо от того, думаешь ты так или нет.

— Так ты хочешь, чтобы я уволил тебя?

— Что! Нет, я не хочу, чтобы ты…

— Потому что я так и сделаю, если это потребуется.

Она вздохнула.

— Ты можешь просто позволить мне заплатить за ужин?

Нет...

— Конечно, Клэр. Я могу позволить тебе сделать это. Я заказал нам столик в ресторане Майкла Мина на восемь часов. Могу ли я заехать за тобой или это тоже вне рассмотрения?

— Я буду ждать тебя там. Я знаю, где это.

Конечно...

— Хорошо, я с нетерпением жду вечера. Ты случайно не наткнулась еще на какую-нибудь хорошую идею для кампании?

— Да. — Раздался шорох бумаг на заднем плане. — «Розы — красные, «sPhones» — синие. Я собираюсь купить его, и тебе следует поступить так же».

— Пожалуйста, скажи, что ты шутишь.

— Нет, это было хорошей идеей. Оно явно найдет свое место на дне моей мусорной корзины.

— Отличное решение.

Она прочистила горло.

— Так что, мне считать, что твоя конференция о…

— Я не хочу говорить о работе, Клэр. И я уверен, тебе это тоже не интересно. Давай поговорим о тебе.

Она помолчала несколько секунд.

— Ладно... Что ты хочешь знать?

— Расскажи мне, что ты любишь делать в свободное время.

В течение нескольких часов я слушал, как она рассказывала о своем любимом хобби — тщательный анализ журналов по дизайну интерьера, изучение мостовой архитектуры, бег и чтение книг. Было довольно освежающе поговорить с кем-то, чьи интересы не ограничиваются новостями о знаменитостях или новейшими реалити-шоу.

В то время как она рассказывала про свою мечту пробежать марафон, я услышал ее зевок и посмотрел на часы. Пять часов.

— Думаю, пора закругляться... Я не осознавал, что уже так поздно. — Я откинулся на своей кровати. — Между прочим, ты можешь звонить мне всякий раз, когда я появлюсь в твоих мыслях.

— Ну, если это когда-нибудь произойдет, я так и сделаю. До свидания, Джонатан.

— До свидания, Клэр.

Я знал, что она не собиралась мне звонить, так что до конца недели я звонил ей, когда заканчивал все свои встречи. Я ничего не усложнял и избегал задавать любые личные вопросы; у меня было ощущение, что она не проникнется этой идеей.

Когда мой самолет приземлился в Сан-Франциско в субботу днем, я написал ей сообщение: «Майкл Мина @ 20:00. 252 Калифорния-Стрит. На всякий случай, если ты «не» знаешь, где это. Увидимся там».


***

— Подожди минуту, — сказал Кори, смеясь. — Что значит она продинамила тебя?

— Я не думаю, что можно как-то еще это сказать. Она. Продинамила. Меня. — Я закатил глаза.

— Я думал, ты говорил, что она вроде бы взрослый, зрелый человек.

— Она такая и есть, просто... — Это бессмысленно...

— Ой. Ну да ладно. Ты хочешь пробежаться по отчету Сорренто сегодня? В их программное обеспечение для камер стоит вложиться, и мы могли бы использовать обновление.

— Позже. — Я вздохнул. — Я собираюсь разобраться в этом.

— Разобраться в чем? Знаешь, ты говоришь о женщине, которая: а) говорила, что ты слишком молод для нее; б) призналась, что у нее есть две шестнадцатилетних дочери — дочери, во множественном числе! И с) не пришла вчера вечером? Осознаешь ли ты это?

Я отрицательно покачал головой.

— Это не имеет смысла. Мы говорили всю неделю. Она не позвонила и не написала мне, чтобы сообщить, что не придет.

— Я думаю, она пытается показать, что не заинтересована в тебе. Она, наверное, думала, что, продинамив, поможет тебе увидеть то, что ты продолжаешь игнорировать.

Я не верил в это. Я чувствовал, как она реагировала на мои прикосновения на танцполе в день своего рождения, видел, как она смотрела на меня, когда мы были на пробежке, и слышал, каким становился ее голос, когда я звонил ей.

Я мог признать, что она хорошо играла равнодушие и умничала своим ротиком, она определенно умела делать бесстрастное выражение лица, но она не притворялась, будто я подействовал на нее.

— Каждый раз, когда ты захочешь сосредоточиться на том, что действительно важно, т. е. на отчете по Сорренто, не стесняйся, звони мне. — Кори повесил трубку.

— Сэр? — Мой водитель съехал на обочину и повернулся. — Дальше не позволяют ехать на автомобиле.

— Спасибо, Грег. — Я вышел из машины и посмотрел на все, что окружало реабилитационный центр от наркотический зависимости «Оазис».

Были обычные желтые и голубые воздушные шары, врачи в медицинских халатах, приветствующие гостей у дверей, и «водопад чистоты», который стоял у входа, извергающий красного цвета воду; моя мама рассказывала мне, что красный означал что-то, но я забыл, что именно.

Я потратил очередные пятьдесят тысяч долларов, чтобы она прошла лечение от наркомании, и у меня было чувство, что это было не в последний раз.

Я вошел внутрь и занял место в дальнем конце аудитории, наблюдая точно такую же церемонию, которую видел одиннадцать месяцев назад.

Я глядел, как мама улыбалась, как она взяла сертификат о завершении курса у главврача на сцене, слушал, как она рассказывала стихотворение «Сегодня начинается моя новая жизнь», и видел, как в ее глазах загорелись те же обещания, что она давала себе несколько раз прежде.

В какой-то момент главный врач попросил зрителей встать и произнести «Обет поддержки», но поскольку я изрекал знакомые слова, образ Клэр заполнил мои мысли.

Я хотел знать, почему, черт возьми, она продинамила меня, почему, черт возьми, даже не подумала позвонить и отменить встречу. Я размышлял над тем, чтобы позвонить и спросить ее почему, но решил, что не стоит; не такой я человек.

Внезапно я услышал «преобразованных» пациентов, поющих финальную песню «Теперь моя жизнь начинается» и осознал, что на этом церемония была окончена.

— Большое тебе спасибо, что пришел, милый! — Мама подскочила и обняла меня. — Думаю, это было то, что нужно! Что на этот раз я наконец-то справлюсь!

Я обнял ее сзади.

— Я надеюсь на это.

— Почему нет Одри? Где твоя подружка?

— Мы расстались давным-давно.

— Ох. Мне так жаль... Ты не встречаешься с кем-нибудь еще?

— Нет. — Даже если бы я и встречался, то не сказал бы ей. Я не должен был открываться ей сразу, и я не хотел притворяться, будто она действительно была частью моей жизни.

Она выглядела опечаленной.

— Ладно, а когда этот день придет, я могу с ней встретиться?

Никогда...

— Конечно.

— Я говорила правду об изменениях, Джонатан. Я хочу, чтобы мы встречались хотя бы раз в неделю. Ты мне нужен, нужна твоя помощь, чтобы я оставалась на верном пути.

— Хорошая идея. — Я пытался казаться убежденным. — Давай пообедаем, прежде чем поедем в твой новый дом. Я купил для тебя двухуровневую квартиру, как ты и просила.


19 января 2013


Дорогой дневник,


Сегодня я узнала, что существует четкая разница между «прощением» и «глупостью». Прощение — это то, что происходит, когда ты честно можешь пройти через что-то и жить дальше. Глупость — это когда ты говоришь кому-то «я прощаю тебя» (потому что так «правильно»), но тайно надеешься, что они сдохнут прямо перед тобой и свалятся в седьмой круг ада.