Фэйво Сыцунь - Любовь творит чудеса

— Очень хорошо, а я-то думал ты и за всю жизнь слезинки не проронишь.

Кто решил, что я бесчувственная? Сегодня я плакала дважды, раз из-за него, другой раз… тоже из-за него.

Он сменил пароль на двери — я не могу уйти. Обессилено опускаюсь на чемодан, прислонившись спиной к холодной двери. В душе царит полное опустошение.

— Лу Юйцзян, чего ты хочешь? Мы разведены больше года. Я выносила всё это больше года, но больше терпеть не могу. Я принимаю поражение. Я съезжаю, мне не нужен этот дом, я оставляю твою семью. Зачем ты навязываешь мне этот конфликт?

— Ты должна мне. — Его голос холоден, как ночь за окном. — Не думай, что можешь сбежать вот так легко.

Да пошёл он!

Я так не играю!

Теряю самообладание и набрасываюсь на Лу Юйцзяна.

— Лу Юйцзян, тварь! Открой дверь!

Бью безжалостно, но это я в невыгодном положении: я занималась тхэквондо больше десяти лет, а Лу Юйцзян — кикбоксингом больше двадцати, поэтому, в конце концов, он перебрасывает меня через плечо, и я со всей дури падаю на пол, ударяясь затылком об эбеновую ножку дивана. Мне так больно, что перед глазами одна темнота. Из носа и глаз течёт, а всё тело немеет.

Должно быть, я получила сотрясение мозга, потому что всё кружится, даже лицо Лу Юйцзяна.

— Е Цзинчжи! Е Цзинчжи!

Он вроде бы немного беспокоится, гладит мою щёку и проверяет затылок, и его голос звучит так близко, но кажется так далеко. Мне страшно, как в те ночи, когда я сжимала плюшевого мишку и бормотала про себя: «не оставляй меня… пожалуйста, не оставляй меня…»

Не знаю, что я ответила. Чувствую только тупую боль в затылке, как при головной боле, такую сильную, что меня затошнило и чуть не вывернуло наизнанку. Я дрожу и не знаю кого зову. Возможно, маму, возможно, старшую сестру.

«Цзинчжи… Цзинчжи… — мягко звала моя сестра. — Лу Юйцзян, он позаботится о тебе, он обещал мне, он никогда тебе не обидит…»

Голова раскалывается. Не нужен мне этот Лу Юйцзян, мне нужна старшая сестрёнка. Лучше быть одной, чем прожить остаток жизни с незнакомцем по имени Лу Юйцзян.

Я не должна была жадничать, не должна… Не я его суженая, он не должен был мне принадлежать. Это возмездие.

— Цзинчжи… Цзинчжи…

Его лицо прямо передо мной, зрачки расширены, точно изображения камеры с увеличенным масштабом. У Лу Юйцзяна очень длинные, немного изогнутые ресницы. Я часто хотела дождаться, когда он уснёт, и немного с ними похулиганить, но всякий раз засыпала первой.

Должно быть, я снова вырубилась, потому что мне приснилось, что Лу Юйцзян нежно позвал меня по имени, потёр ушибленное место, опустил голову и поцеловал в губы, хоть и неуверенно. Когда в последний раз он целовал меня? Два года тому назад? Три? Я почти жадно вдыхаю его аромат, отказываясь освободить. Он держит меня так близко, и я слышу стук его сердца. Оно бешено колотится, и он бормочет, не прерывая поцелуя:

— Цзинчжи … мне так тебя не хватает…

Внезапно прихожу в себе, словно мне на голову вылили ушат воды со льдом. Виски пульсируют, а тело подскакивает, точно кролик, готовый бежать в кусты.

Лу Юйцзян наполовину стоит на коленях, наполовину сидит. Его грудь немного вздымается и опадает. Он не сводит с меня глаз.

В меня словно залили склянку серной кислотой. Она течёт с кончика языка вниз к желудку, вроде всёсжигающего токсичного смога, который бьёт по мозгам. Без сомнения, я бодрствую. Голова раскалывается, как и всё тело. Во рту сухо, язык отказываться слушаться, но я должна это сказать:

— Присмотрись внимательно, я Е Цзинчжи, а не Е Цзинчжи, Цзинчжи мертва[3].

Он бледнеет, точно призрак, хотя, наверное, я сама белее простыни.

Никто из нас не смеет шевельнуться.

Наконец к ногам приходит хоть какая-то сила. Я с трудом встаю. Нащупываю пульт и кладу в ладонь Лу Юйцзяна.

— Открой дверь — я хочу уйти.

Он не открывает, вместо этого пульт летит на пол. К счастью, ковёр толстый, и я мчусь схватить пульт, а Лу Юйцзян, как сумасшедший, бежит сорвать с меня одежду. Я никогда не видела такого свирепого Лу Юйцзяна. На его лбу проступают синие вены, как будто он хочет сожрать меня живьём. Даже сильно разозлившись, он боролся со мной с помощью резких слов, доводя до белого каления. Но сегодня сошёл с ума именно он. Я знаю, знаю, я уже говорила, что он не в себе. Я пытаюсь сопротивляться, но мне не хватает сил. Он причиняет мне много боли, ещё больше, чем в первый раз. Тогда он был пьян и перепутал меня со старшей сестрой, а я толкнула лодку по течению и обманом заставила переспать со мной. Затем я угрожала ему, шантажируя чувством виной и общественной моралью, и наконец у него не осталось иного выбора, кроме как жениться на мне.

Он не берёт нож, но яростно спрашивает:

— Почему ты так хотела стать моей женой?

— Ради денег, конечно же. Если в лапки попался богач, зачем отпускать? — бесстыдно отвечаю я. — Вначале ты должен был жениться на моей сестре, но, к сожалению, она умерла. Но я не могла тебя отпустить, поэтому постаралась и привязала к себе узами брака.

Таким образом, он ненавидел меня, а я ненавидела его. Ну почему он такой отвратительный и согласился жениться на мне? Да, после свадьбы мы занимались сексом, но Лу Юйцзян вёл себя как маньяк чистоты: после акта всегда отстранялся от меня как можно дальше, не позволяя нарушать разграничительную линию и трогать его.

Я много раз думала об этом, пока не услышала от Ченьмо такие слова:

«Мужчины разделяет любовь и секс. Когда он тебе обнимает, то может думать о другой».

Я знаю, о ком думает Лу Юйцзян: о моей старшей сестре, Е Цзинчжи.

Однако я знаю, что ни капельку не похожа на сестру. Она была симпатичная, нежная и добрая, как белая орхидея, а я вся в шипах, а сердце и душа у меня чёрные-пречёрные.

Вначале я считала, что смогу выдержать, а в результате себя переоценила. Разбитая горем, я кричала во сне, пока Лу Юйцзян был в командировках. Каждую ночь я так боялась, что продолжаю дрожать до сих пор, не в силах заснуть из-за страха, что он никогда не вернётся. Однако, как только он возвращался, я находила причину для ссоры, потому что знала, почему он так нежен со мной: я напоминаю ему старшую сестру, он думает о Цзинчжи. Каждый раз, как я закатывала истерику, он был резок со мной. Если бы не Цзинчжи, если бы он не пообещал ей заботиться обо мне, я уверена, наш брак не продлился бы больше трёх лет.

За три года мы с Лу Юйцзянем так друг от друга устали, что просто отравили друг другу жизнь, а затем развелись. 

Он яростно прикусывает мою губу до боли, и я в ответ кусаю его губу. В этот момент мне почти хочется умереть. Сквозь зубы течёт рыбный запах и горькая кровь. Голова немного кружится, и тут приходит мысль, что если это последний раз, я не обязана быть нежной.

Просыпаюсь — Лу Юйцзяна уже нет.

Я спала на диване в гостиной, держа рукав рубашки, которая укрывала меня точно тряпка. Должно быть, я с такой силой схватила ткань, что Лу Юйцзяну пришлось «сбросить с себя оболочку точно золотой цикаде[4]». Когда мы ещё были женаты, я однажды вцепилась в рукава его пижамы, не желая отпускать, и ему пришлось оставить мне одежду.

С раскалывающейся головой встаю одеться.

Чемодан по-прежнему у двери, но она всё ещё закрыта. Начинаю перебирать различные пароли.

День рождения сестры — нет.

День рождения Лу Юйцзяна — нет.

Номер телефона сестры — нет.

Номер телефона Лу Юйцзяна — нет.

В конце концов, я сдаюсь, устав подбирать комбинации. Я никогда не могла догадаться, о чём думает Лу Юйцзян, так что задачка с паролем мне просто не по зубам. К счастью, есть другой выход.

Несу чемодан на второй этаж и открываю дверь на балкон в главной спальне. Чемодан летит на газон, а я спускаюсь по террасе.

Идеальная посадка.

Глажу попу, хватаю вещи и ухожу.

Бегу к Ченьмо. Славу богу, Ченьмо не закричал, увидев меня, просто дал зеркало.

— Е Цзинчжи, ты чего выглядишь как призрак? Тебя что ли ограбили?

Гляжу на себя в зеркало: волосы растрёпаны, лицо не умыто, самый настоящий чёрт.

— Меня ограбили и изнасиловали! Невероятное невезение.

Ченьмо фыркает и тыкает пальцем мне в лоб: