Джей Крауновер - Любовь вне правил

Подышав на пальцы, стала рыться в сумочке в поисках ключей, потому что еще не успела повесить их вместе с ключами от машины. Обычно я держала их под рукой, но в последнее время шум в голове и тяжесть на сердце так отвлекали меня, что персональная безопасность откатилась в нижние строки списка. Я сунула ключ в замок и уже собиралась отпереть дверь, когда из-за спины послышался мужской голос. Сначала меня охватил бешеный восторг, потому что единственный человек, который мог ждать возле моей квартиры, был Рул. Прежде чем я успела обернуться и обнять его, чья-то сильная рука стиснула мою шею. Я ткнулась лицом в дверь, охнула, умом понимая, что надо позвать на помощь, но тут передо мной мелькнуло чье-то запястье со знакомыми часами, и от грубого толчка я перелетела через порог.

Я уронила сумочку – и с изумлением увидела перед собой Гейба, холеного и отутюженного, как обычно. Но в глазах у него горело безумие, а на губах играла улыбка маньяка, которая повергла меня в ужас. Я застыла.

– Как ты сюда попал?

Я знала, что ничем хорошим это не кончится. Я боялась Гейба и вообще не желала оставаться наедине с ним, но в крошечной квартирке деваться было некуда. Баллончик лежал в сумочке на полу, а шокер, который купил Рул, остался в машине. Я сожалела, что не позволила ему оставить здесь пистолет – а ведь он столько раз предлагал.

Гейб с явным волнением провел руками по волосам и уставился на меня, как хищник на жертву.

– Я сказал твоей матери, что мы вот-вот помиримся и я хочу сделать тебе сюрприз. Она назвала мне код замка. Я ехал за тобой от самого бара, потому что твоего урода нигде поблизости не было, и армейского громилы тоже. Подумал, самое подходящее время пообщаться…

Он говорил так спокойно и бесстрастно, будто не осознавал, что силой вломился в мою квартиру, и не видел, что я дрожу от страха. Скрестив руки на груди, я попыталась подавить ужас, а Гейб продолжал разглядывать меня, словно мысленно разнимал на части.

– Нам не о чем говорить, Гейб. Уходи, или я закричу.

Он покачал головой и прищелкнул языком.

– Понимаешь, Шоу, мои дела идут довольно погано. С тех пор как твой урод выставил меня слабаком, а старик урезал расходы из-за истории с судебным запретом, я в незавидном положении. Вот-вот завалю экзамен по политологии, мне грозит исключение из студенческого клуба, потому что из-за одного идиота с интеллектом крысы я оказался в дураках на своем же кампусе, родители в ярости из-за судебного запрета… Интернатура тоже накрылась. Сама видишь, Шоу, с тех пор как ты решила стать шлюхой и эгоисткой и отказаться от замечательных вещей, которые я мог тебе дать, приходится вкалывать вдвое больше, чтоб получить то, что я заслужил по праву.

Гейб сошел с ума. Со мной говорил откровенный псих. Я попыталась отойти, потому что знала: если он подойдет ближе и попытается ко мне притронуться, ситуация из скверной станет невообразимо дерьмовой.

– Очень жаль, что у тебя неприятности, Гейб, но зря ты испортил мою машину. Рул разозлился. Я же просила оставить меня в покое и предупредила, что иначе ты пожалеешь.

Видимо, упоминать Рула не стоило. Гейб двигался быстрее, чем я думала. Он подошел ко мне, а я попятилась, стараясь сохранять дистанцию. К сожалению, дальше гостиной убежать не удалось; я отбивалась, но он был массивней и сильнее. Гейб схватил меня за горло, и мы повалились на пол. Я опрокинула ногой стол – он упал с грохотом и краем рассек мне губу. Гейб уселся сверху, прижав мои руки к бокам и держа за шею. Я залилась слезами, тщетно пытаясь вздохнуть, потом вцепилась зубами в ладонь, которой он зажимал мне рот. Гейб нагнулся еще ниже и сильнее сжал пальцы.

– Плевать я хотел на то, что думает твой ублюдок! И на то, что этот дегенерат грозит со мной сделать. Он – пустое место. Я с самого начала предупреждал, что этот тип не будет таскаться за тобой вечно. Вот и посмотри теперь – ты одна и наконец в моей власти. Я же сказал, что добьюсь своего. Как всегда.

Надо было что-то делать. Гейб собирался меня убить. Кроме шуток. Перед глазами уже все плыло. Он продолжал сдавливать мое горло, одновременно вещая, что мы помиримся, что я позвоню матери и постараюсь переубедить ее насчет интернатуры, раз уж мы снова сошлись… Я вертела головой, борясь за глотки воздуха, а затем немного высвободила руки и запустила ногти ему в запястья. Гейб вздрогнул и отшатнулся, и мне удалось немного отползти. Я поранила ладонь осколком разбитой лампы. Гейб ухватил меня за волосы и потащил обратно, как только я попыталась подняться на ноги. Я застонала, когда он навалился всей тяжестью мне на спину, и сморгнула капли крови (я ударилась головой о ножку перевернутого стола).

– Сейчас придет Эйден…

Мой голос звучал еле слышно – я совсем задыхалась, – но, в любом случае, Гейб не обратил внимания на мои слова. Он рывком поставил меня на ноги и прижал к спинке дивана, буквально перегнув через нее. Я отчаянно пыталась не думать о том, сколь незначительное препятствие представляет моя рабочая форма. Гейб склонился ко мне, не смущаясь, что все лицо в крови.

– Ну и что? Ты моя девушка, Шоу. Я имею право. Если твоя соседка вернется, скажешь, что мы слегка увлеклись, когда мирились…

Он с такой силой наваливался на меня, что рука, которую он выкручивал, не выдержала и с тошнотворным щелчком, от которого мы оба вздрогнули, вывернулась из сустава. Я завопила от боли, от страха и паники перехватило горло. Я понимала, что надо любой ценой добраться до сумки и достать баллончик или схватить какой-нибудь предмет, который сошел бы за оружие. Гейб выпустил мои руки, одна висела плетью. Он удерживал меня за шею, заставляя перегибаться через спинку кушетки, и одновременно расстегивал и стягивал мою одежду, твердя, что сейчас-то я точно пойму: мы по-прежнему пара. Он бормотал, что мы поженимся, и наши семьи сольются в одну. У меня лились слезы, я не знала, как его остановить. Разбитая лампа, опрокинутая мной, упала рядом с диваном, и один из осколков лежал на подушке. Пока Гейб возился с одеждой, я здоровой рукой дотянулась до стекла. Он тем временем почти стянул с меня коротенькие шортики, и я решилась. Из своего неудобного положения я могла дотянуться только до бедра Гейба, и вряд ли у меня хватило бы сил причинить ему ощутимый вред, но все-таки я размахнулась и всадила осколок в его ногу что есть сил – Гейб отскочил и выругался. Я упала на четвереньки и заорала во всю глотку, приземлившись на вывихнутую руку. Поползла по полу и, пока Гейб пытался выдернуть стекло, успела добраться до сумочки. Я как раз поднялась на ноги, когда он подбежал, но баллончик уже был у меня, Гейб получил струю в лицо и взревел, как раненый медведь. Сжимая баллончик здоровой рукой, я поспешила к двери – в таком виде, словно сбежала из сумасшедшего дома. Я истерически рыдала, обливаясь кровью, и едва могла говорить, так он пережал мне горло. Я бросилась к двери охранника – и врезалась в Эйден. Подруга вовремя подставила руки, и я чуть не потеряла сознание у нее на груди.

Она спросила, что случилось, потом набрала службу спасения. От боли я впала в шоковое состояние. Я смотрела на подругу сквозь кровь, струившуюся по лицу, и смутно сознавала, что из соседних квартир выходят жильцы, а затем тело решило, что с него хватит, и все вокруг исчезло. Эйден, видимо, успела подхватить меня, прежде чем я рухнула на пол. Когда я очнулась, то лежала на носилках, которые задвигали в машину «Скорой помощи». От яркого света и воя сирен разламывалась голова. Молодой врач засыпал вопросами Эйден, которая лезла в машину вслед за мной. Она сжала мою руку, и я заметила, что подруга в слезах.

– Гейб…

Горло горело, в нем словно вырос лес из тысячи бритвенных лезвий.

Эйден дрожащей рукой стерла слезы.

– Он в полиции. Его отец приехал, когда Гейба сажали в машину. Трудно было не заметить, что ему в лицо брызнули из баллончика, а потому он не сможет отрицать, что забрался к тебе домой. Как он вообще миновал охрану?

Я поморщилась, когда врач принялся щупать мое плечо. Он сочувственно взглянул на меня.

– Надо вправить вывих. И порез на лбу достаточно глубокий, так что придется наложить швы. Извините.

Я хотела сказать, что не возражаю, главное, осталась жива, и Гейбу не сошла просто так с рук его жестокость, но говорить было слишком больно. Когда врач спросил, нужно ли мне свидетельство о попытке изнасилования, я отрицательно мотнула головой и стиснула руку Эйден. Та вновь начала плакать.