Донна Грант - Любовь всемогущая

— Ты ошибаешься.

— Нет, это правда. Я утратила способность к магии. И вот тебе доказательство, — прошептала она, показав глазами на раненую руку. — Будь все по-прежнему, эта рана давным-давно бы зажила, да и я бы не разболелась до такой степени. Ты ведь сам это знаешь, верно?

— Соня…

— Перестань. Не нужно, — устало отмахнулась она, снова закрыв глаза. — Думаешь, я не поняла? К тому же это случилось не вчера. Помнишь, я пыталась исцелить Риган и не смогла? Да что Риган… Когда на нас напали, у меня едва хватило сил вылечить крошку Брэйдена! Впрочем, я всегда догадывалась, что рано или поздно это случится.

Брок уже открыл было рот, собираясь заспорить. И тут же захлопнул его, сообразив, что не знает, с чего начать. Конечно, она ошибается, и на самом деле все не так плохо, но с другой стороны… Несмотря на разлитую в воздухе магию, которую кожей чувствовал Брок, Соня почему-то была уверена, что та покинула ее навсегда. У самого Брока не было никаких доказательств, что она ошибается. И если Соня говорит, что лишилась магии, значит, нужно попытаться ее вернуть.

— Ты, наверное, проголодалась? — неловко спросил он. — Пойду раздобуду что-нибудь поесть. А заодно попрошу, чтобы тебе приготовили ванну.

Толкнув дверь плечом, Брок вышел в коридор. Очень скоро они снова вернутся в замок и все будет хорошо. Наверняка один из друидов, живущих в замке, найдет способ вернуть Соне утраченные способности к магии.

Впрочем, ему самому было глубоко наплевать, вернутся они или нет. Останется Соня жрицей или станет обычной девушкой, он все равно будет любить ее. В конце концов, не магия же заставляет его постоянно думать о ней… Мечтать о том, как он сожмет ее в объятиях.

Назовет ее своей.

Это было единственное, чего он хотел.

Броку вдруг вспомнилось, как ему несколько раз случалось обнимать ее. Это было, когда Соня просила отнести ее в лес, чтобы она могла побеседовать с деревьями. Господи, какое же это было наслаждение! И одновременно настоящая пытка.

Все в ней говорило ему о том, что он нашел наконец свою женщину.

Это были драгоценные для Брока воспоминания. Именно они помогали ему пережить одинокие ночи, когда он лежал без сна, думая о ней.

Правда, сейчас он неожиданно получил именно то, чего всегда хотел: возможность наконец остаться с Соней наедине. Может, не стоит так спешить с возвращением? В конце концов, замок Маклауд никуда не убежит.

И тут Брок снова вспомнил, как один за другим гибли те, кто становился близок ему. Гибли и до того, как он превратился в Бессмертного, и после. Правда, после это произошло всего один раз, и все же…

Если он останется с Соней, то подвергнет риску и ее жизнь. Навлечет опасность на самое дорогое для него существо. Но как он может оставить ее, если его, словно магнитом, тянет к ней?!

Забыть о ней? Никогда.

Он не сможет без нее жить — как не сможет перестать дышать.

Соня — его жизнь.

Она давно уже стала для него всем.

Малькольм Монро молча разглядывал дорогу перед собой. Разбитая колесами тяжелых повозок, утоптанная подковами бесчисленных лошадей и ногами людей, проложенная еще в незапамятные времена, она вела в горы.

Это была дорога домой.

Тяжело вздохнув, Малькольм в который раз уже спрашивал себя, почему он не чувствует ни малейшего сожаления при мысли о том, что никогда больше не вернется в клан. Дорога в родные края была ему заказана. Но не потому, что его раненая рука, повисшая вдоль тела, не могла держать меч. С таким же успехом он мог сражаться, держа его в левой, — в глазах клана это не имело никакого значения.

Но по мнению горцев, предводитель клана обязан быть могучим воином. Не калекой. Человеком, полноценным во всех отношениях. А Малькольм стал калекой — по вине Дейрдре.

И дело было даже не в руке. И не в жуткого вида шрамах, покрывавших его грудь и лицо. Как он сможет жить в мире, где не будет ни магии, ни друидов? Разве он может вернуться домой и забыть, что его кузина — единственная в мире женщина-Воин, способная становиться невидимой? Получится ли у него вернуться к обычной жизни, не вспоминая о том, что какое-то время жил среди друидов, своими глазами видел, на что способна их потрясающая, невероятная магия?

Ответ на этот вопрос был очевиден.

Нет. Не сможет.

Что тогда? Навсегда остаться в замке Маклауд? Это тоже невозможно.

Малькольм решил, что должен жить сам по себе. Найти место, где он сможет начать новую жизнь. Только он еще не решил, где это будет и какой она будет, эта его новая жизнь.

Но Малькольм нисколько не сомневался, что очень скоро он это поймет. А пока он позволит себе любоваться изумительной красотой этих мест, чтобы навеки запечатлеть в душе образ родных шотландских гор.

Скорее всего впереди его ждет одиночество. Но может, это даже к лучшему. В его душе за последнее время скопилось столько боли и горечи, что она словно обуглилась. Изводя себя напрасными сожалениями, угрюмый и желчный, Малькольм дошел до того, что стал сторониться всех — даже суровых Воинов, которые жили в замке.

Повернувшись спиной к дороге, Малькольм покосился на гору, возвышавшуюся слева от него. Он знал, что среди отрогов гор рассыпаны бесчисленные крохотные деревушки: суровые горы издавна служили убежищем многочисленным кланам. Возможно, пришло время их поискать.

Малькольм машинально поправил висевший на боку спорран, в котором завалялось несколько мелких монет. Меч он теперь носил справа — чтобы легче было выхватить его левой рукой. Многое в его жизни изменилось, и Малькольм изо всех сил старался смириться с тем, что он теперь не такой, как все.

Ларина, его любимая кузина, постоянно слишком тревожилась за него. А ведь теперь она замужем и должна в первую очередь думать о муже и еще о том, как уничтожить Дейрдре. К сожалению, пока он остается в замке, Ларине не будет покоя. Сражаться бок о бок с остальными Воинами он не может. Что же ему остается? Прятаться в замке с женщинами, пока другие станут биться? Ни за что!

Стало быть, разлука неизбежна.

Малькольм понимал, что нельзя уходить, не попрощавшись, но знал и то, что его тут же примутся уговаривать остаться.

Он много дней провел в раздумьях. И в конце концов пришел к мысли, что должен покинуть замок. Во всяком случае, другого выхода для себя он не видел.

Скривившись, Малькольм принялся разминать раненую руку, но, как обычно, не почувствовал ничего, кроме слабого прикосновения пальцев. Он мог ее поднять, но ощущал при этом такую боль, что у него искры сыпались из глаз. И с каждым днем боль становилась все сильнее.

Воины, напавшие на него по приказу Дейрдре, потрудились на славу. Судя по всему, мерзавцы хорошо знали свое дело. Если бы не вмешался вовремя подоспевший Брок, сейчас он был бы мертв, но он стал калекой.

В глазах горцев калека — уже не человек. Однако Малькольм, хоть и был горцем, отнюдь не собирался сдаваться. Он был твердо намерен жить дальше, но только не в замке, не среди бессмертных Воинов и владеющих магией друидов, где он ощущал себя лишним.

Вдохнув полной грудью чистый холодный воздух, Малькольм принялся взбираться по склону горы. Он понятия не имел, что находится там, по другую сторону, и, гадая, что ждет его впереди, он мог хоть на время забыть о своем несчастье, не думать о раненой руке.

Сейчас он был даже рад этому.

Чувствуя приятную сытость, Соня блаженствовала, лежа в горячей воде. Положив забинтованную руку на край деревянной ванны, она позволила себе ненадолго расслабиться и ни о чем не думать.

Все-таки горячая вода творит чудеса. Даже боль, от которой ныло все тело, ненадолго отступила, позволив Соне забыть о ране. Вот только исцелить ее разбитое сердце она не могла.

Спохватившись, Соня потянулась за мылом. Конечно, мыться одной рукой неудобно, но тут уж ничего не поделаешь. Она справится. Нужно постараться успеть до того, как вернется Брок. Это был первый раз, когда он согласился ненадолго оставить ее одну.

Мытье не доставило ей особых хлопот. Но когда дело дошло до головы, Соне пришлось изрядно помучиться. К тому времени, как ей удалось как следует промыть и прополоскать густую гриву волос, она от слабости уже едва держалась на ногах.

Вода уже совсем остыла. Поднявшись на ноги, Соня потянулась за полотенцем, поскользнулась и едва не свалилась в воду. К счастью, она успела ухватиться за край ванны. От толчка вода выплеснулась, и повязка на руке мгновенно промокла.