Элла Ямина - Любовь всепроникающая

Из-за своей болезни Таня опять не смогла поехать на сельхозработы. Ей казалось, что из-за этого в институте на нее уже косо смотрели. Но все ее страхи и угрызения совести оказались напрасными. По ее изможденному бледному виду было видно, что Татьяна вовсе не увиливала от сельхозработ. Вошедшая в комитет комсомола заведующая кафедрой русской литературы Семенова Антонина Петровна, увидев Таню, даже обрадовалась:

— Танечка, как хорошо, что вы не уехали на сбор табака. Нам как раз срочно нужен еще один человек в институтскую агитбригаду. Наши второкурсники заняли в конкурсе "Весна Ала-тоо" третье место и их наградили почетной поездкой на Целину. К сожалению одна из девочек по семейным обстоятельствам не может поехать на выступления, я ищу ей замену. Мне кажется, ваша кандидатура как нельзя лучше подходит, я слышала, как вы пели на конкурсе.

Таня, обрадовавшись возможности загладить свою вину, согласилась. Ей нужно было каждый день приходить на репетиции, а через три недели им предстояла месячная поездка на целинные земли Казахстана. "Вот и хорошо", — думала она, — "уеду и может быть забуду немного Андрея". По воле случая в агитбригаду второкурсников попал еще один из ее однокурсников Аннушкин Валера. Тане до сих пор было перед ним неловко за то, что они когда-то распространяли ложные слухи о его смерти. Но Аннушкин не держал на Татьяну зла, во всяком случае не подавал вида. После репетиций Татьяна, несмотря на жару, шла домой пешком. Таким образом она старалась убить время, потому что торопиться ей было некуда и не к кому. Дома, перемыв всю посуду и переделав все возможное по хозяйству, она садилась у окна и читала, читала, читала. На даче Танюшка бывала только по выходным совместно со своими родителями. Иногда к ней заходила по вечерам Зоя и, подруги, как в былые времена, отправлялись на вечернюю прогулку.

Незаметно пролетели конец июня, июль и первая неделя августа, и вот Таня уже сидела в поезде и под ритмичный гулкий звук колес ехала в Целиноград с институтской агитбригадой. В качестве руководителя со студентами поехал совсем еще молодой заместитель декана Марук Сергей Александрович. Он только что окончил университет, на вид ему было не больше двадцати, прямые темные волосы невыгодно подчеркивали болезненную бледноту его узкого лица. Маленький и худощавый Сергей Александрович все время суетился и старался придать себе строгий вид, видимо переживал за свой юный возраст и внезапно свалившуюся ответственность. Таня еще плохо знала студентов-второкурсников, поэтому сидела в сторонке и присматривалась, думая с кем бы из них ей подружиться поближе. Ее мысли прервали громкая ругань и крики, в вагон вошла раскрасневшаяся до неузнаваемости студентка Замира. Следом за ней вошел заместитель декана Марук. Они продолжали бурно спорить:

— А я вам уже в сотый раз говорю, что отлучаться из вагона можно только лично отпросившись у меня. Я головой отвечаю за каждого из вас, — сильно повысив тон, говорил Марук.

— Мне что и в туалет надо отпрашиваться? — язвительно спросила Замира, одна из членов их агитбригады.

— Если надо, то и в туалет, — настаивал на своем Марук.

— Я просто хотела посмотреть, чем торгуют в вагоне-ресторане. А он на меня набросился, — провожая недовольным взглядом удаляющегося Марука, сказала Замира и подсела к Тане.

Они разговорились, Замира оказалась озорной симпатичной девушкой. У нее был нежный вкрадчивый голос, черные миндальные глаза с оценивающим взглядом, темные шелковистые волосы ниспадали до самых плеч, смуглая ровная кожа лица и очень красивые, словно небольшие жемчужины, белые зубы. Оказалось, Замира знает многих из ее однокурсников, особенно она интересовалась одним парнем из соседней группы. В разговорах студентки незаметно приехали по месту назначения. В Целинограде, разместившись в гостинице, студенты отправились на выступление в городской парк. В парке уже собралось достаточно много народу. Таня не верила своим глазам, сколько было желающих посмотреть их выступление. К ним подошло двое ребят приблизительно их возраста. Они начали интересоваться аппаратурой и инструментами группы, предлагая свою помощь при установке. Когда Марук им объяснил, что у них лишь одна гитара, лица ребят значительно помрачнели.

— Нам сказали, что сейчас здесь будет выступать вокальная группа из Фрунзе. Вон, даже объявление висит, — недоверчиво сказал один из них.

— Все правильно, ребята, мы из Фрунзе, только у нас агитбригада, а не вокальная группа, — пояснил Марук.

У ребят сразу же пропал интерес и они отправились в другой конец парка, увлекая за собой небольшую кучку молодежи. Во время выступления агитбригады ряды зрителей начали редеть, но все же многие остались досмотреть до конца. Вернувшись в гостиницу, Марук вновь устроил студентам проверку и предупредил, чтобы без его особого разрешения никто никуда не отлучался. Замира поселилась в одной комнате с Таней, но после обеда она опять исчезла. На вопрос Марука где Замира, Таня только пожала плечами. К ужину Замира объявилась, что снова вылилось в бурный спор с заместителем декана. В комнате Замира начала плакать и злиться на бесконечные придирки руководителя.

— Я просто пошла прогуляться по площади, здесь такой красивый светомузыкальный фонтан. Я еще никогда кроме Фрунзе и моего родного села нигде не была. Если Марук не перестанет меня терроризировать, я выброшусь из окна, — подойдя к окну, серьезно сказала Замира.

Таня не на шутку испугалась, а что если Замира и вправду выбросится в окно. Она с ужасом вспомнила о двух несчастных студентках, которые на втором курсе прыгнули с крыши общежития. Татьяна принялась успокаивать Замиру, объясняя ей, что их руководитель еще молод и не опытен, поэтому сильно волнуется за всех. И чтобы отвлечь Замиру, Таня стала рассказывать ей о своих подругах, о том, что после поездки ей предстоит пройти государственную практику в школе.

Вечером Марук вызвал девушек в свою комнату на пятиминутку и установил жесткие правила: после ужина никто не имел права покидать свои комнаты. Это еще больше разозлило Замиру, она была из того типа людей, которым, чем больше запрещай, устанавливай правила, тем сильнее они их нарушают. Таня была уверена, скажи им Марук, что можно гулять хоть до утра, Замира бы непременно ложилась спать вовремя.

— Ничего, мы его проведем, — хитро прищурив один глаз, сказала Замира по возвращении в свою комнату.

— Что ты хочешь делать? — испуганно спросила Татьяна.

— Раздевайся и ложись в кровать. Пусть приходит со своей проверкой, — и Замира тоже стала быстро раздеваться.

Через некоторое время в комнату постучали и вошел Марук в сопровождении Аннушкина. Таня с Замирой лежали в своих кроватях и читали книги. Довольный Марук, пожелав им спокойной ночи, пошел продолжать свой обход. Замира незамедлительно вскочила и стала снова одеваться. На вопрос Тани куда она направляется, девушка ответила:

— Пойду немного подышать воздухом, мы ему не школьники, чтобы в девять часов ложиться спать.

— А вдруг он снова придет проверять? — пыталась остановить Замиру Таня.

— Скажем, что уснули и не слышали его стука. А ты почему до сих пор лежишь, переодевайся скорее. Я долго ждать не буду, — пригрозила ей Замира.

Татьяна не знала, что ей делать. Пойти с Замирой — означало нарушить правило и нарваться на гнев Марука. С другой стороны, Таня боялась, что Замира что-нибудь натворит или, еще хуже — покончит с собой. Поэтому Татьяна все же решила пойти с ней, чтобы в крайнем случае можно было кого-нибудь позвать на помощь. И она оказалась права — у Замиры были наполеоновские планы. При дневном осмотре достопримечательностей центральной Целиноградской площади Замира обнаружила, что их гостиница соединена с другой соседней гостиницей узким проходом, пристроенным с внутренней стороны двора. Из этого прохода из их гостиницы можно было попасть непосредственно в ресторан соседней гостиницы. Туда Замира и повела Татьяну.

— Зачем мы идем в ресторан? Ты голодна? — удивленно спросила Таня.

— Не беспокойся, деньги нам не понадобятся. Только смотри не испорть мне праздник, просто сиди тихо и ничего не говори. Я буду говорить за нас обеих, — предупредила ее Замира.

Таня ничего не могла понять. Девушки вошли в ресторан и подошли к одному из столиков, за которым сидело двое уже немолодых мужчин.