Мы прощались. На всякий случай. Возможно, нам больше не удастся сказать эти слова друг другу. Я поцеловала Танюшу. Дверь купе открылась, и мне показалось я сейчас упаду в обморок.
— Проверка документов.
Молодой лейтенант зорко окинул взглядом купе, заметил ребенка, потом перевел взгляд на меня. Наконец-то посмотрел на Артура.
— Ваши документы, пожалуйста.
Артур достал паспорта, ободряюще посмотрел на меня и протянул документы лейтенанту.
— Пожалуйста.
Полицейский долго смотрел на паспорт Артура, потом на мой, потом бросил взгляд на Танюшку. От напряжения меня колотило и я сплела пальцы, чтобы не видно было, как дрожат мои руки. Лейтенант молчал, снова и снова смотрел на документы. Потом на нас.
— Куда едем?
— В столицу. Должность новую получил, вот переезжаем с семьей.
Полицейский бросил взгляд на наш единственный чемодан.
— Переезжаете? А что вещей так мало?
Я судорожно глотнула воздух.
— Так я уже все перевез на грузовике товарища, а теперь вот самое драгоценное в комфорте везу.
Артур усмехнулся и лейтенант, как ни странно, тоже.
— Да, драгоценней не бывает.
В этот момент к нему подошел еще один полицейский:
— Ну что у тебя? Чисто?
Я снова напряглась. По моей спине градом стекал пот.
— Чисто. Ничего. Как и вчера.
Лейтенант повернулся к нам.
— Девочка, мальчик?
— Дочка, — с гордостью сказал Артур.
— И у меня дочка. Береги драгоценности. Счастливого пути.
Он вышел и захлопнул дверь купе. Мы все еще молчали, а меня начало трусить с такой силой, что зуб на зуб не попадал. Когда поезд снова тронулся, я зарыдала, громко, истерически. Задыхаясь, захлебываясь. Артур бросился ко мне, прижал к себе сильно, до боли в костях.
— Ну что ты, милая? Что ты? Все. Все позади. Тише.
Он целовал мое лицо, мои руки, глаза, волосы, что-то шептал, а я его не слышала. Я просто прижималась к нему всем телом и дрожала как осиновый лист на ветру.
***
— Я закрываю это дело.
Пунцовый как рак, с нервно подергивающимся взглядом Фомин смотрел на своего непосредственного начальника.
— Что значит закрываете? Мы их уже третьи сутки ищем. Парни с ног сбились. Побег из тюрьмы. Из моей тюрьмы. Да я найду их и лично расстреляю.
— Успокойся, Гришка, уймись. На вот. Почитай на досуге. У Чернышева влиятельные покровители и они нашли то, чего следаки разгильдяи так и не нарыли. Им бы повесить обвинение, да дело закрыть, чтобы "висяка" не было.
Начальник протянул папку Фомину:
— Чернышев невиновен. Да и нет его уже на территории страны. Поверь мне. Они уже далеко.
***
Через десять часов мы сели на самолет. Вместе. Втроем. Но я успокоилась лишь тогда, когда мы благополучно приземлились в Британском аэропорту. Я вдруг, неожиданно для самой себя спросила у Артура:
— Как мы поженимся, если по документам мы и так женаты?
Артур посмотрел на меня и вдруг тихо и на полном серьезе ответил:
— Мы обвенчаемся.
В этот момент проснулась Танюшка и громко и требовательно заплакала. Она проголодалась. Жизнь продолжается. Жизнь прекрасна. В ней больше нет яда. Осталась только любовь.
ЭПИЛОГ
Спустя семь лет. Англия.
— Танюш, ты все собрала? А бутерброды?
Я бегала по дому как ненормальная, держась за огромный живот. Кот сновал у меня под ногами и постоянно мяукал, а семилетняя Танюша гордо собирала свой рюкзак. Первое сентября. Сегодня наша дочь идет в школу первый раз. Артур спустился со второго этажа.
— Ну что принцессы вы готовы?
Я посмотрела на мужа и улыбнулась. Красавец. Ему шел элегантный костюм. Он возмужал, повзрослел, выглядел уже не как избалованный подросток, а взрослый, серьезный мужчина. Еще бы — Артур главный директор компании "Трастинг", которую мы открыли пять лет назад в Лондоне.
— Готовы. Нервничаем, — сказала я и обняла его за плечи. Потом поправила белоснежный воротник рубашки.
— Ты будешь самым красивым папой во всей школе.
Муж нежно поцеловал меня в губы, потом тронул мой живот ладонью.
— А как поживает мой наследник?
— Ждет, когда его выпустят на волю, — усмехнулась я. Наш сын должен родиться меньше, чем через месяц. Еще одно чудо. С моим страшным диагнозом ждать второго ребенка просто фантастика. Врачи разводили руками и смотрели на меня как на неопознанный летающий объект.
— Доброе утро всем!
Мы обернулись, и я почувствовала, как защемило сердце от любви и нежности. Иван Владимирович выехал к нам на инвалидной коляске тоже в парадном костюме.
— Папа, ну что же вы сами?
— У моей внучки такое знаменательное событие, а я буду валяться в кровати? Кто знает, сколько мне осталось. Пока могу хоть минутку с вами прожить, подышать вашим счастьем. Что еще старику надо? Вот внука, может, еще увидеть успею. А вообще — партизаны не сдаются.
Ивана Владимировича я забрала к нам год назад. Не выдержала разлуки с ним. Да и заслужил он в старости быть под присмотром детей, а не наемной няньки. Когда он находился рядом, мне было тепло и спокойно, как в детстве. Иногда я читала ему вслух, и он снова и снова рассказывал нам истории о войне, о голоде, а мы вместе с Танюшкой слушали допоздна.
День прошел великолепно, волнительно. Мы знакомились с учителями, с директором частной школы. Я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. Все эти семь лет, я каждый день молилась богу и благодарила его за эту радость, за то, что у меня есть семья. Настоящая. Счастливая семья. За то, что все неприятности, горе и отчаянье остались позади.
Артур остался на улице покурить вместе с Иваном Владимировичем, а мы с Танюшкой гордо зашли в класс и…И мне стало плохо. Меня затошнило с такой силой, сто перед глазами поплыли круги.
Я увидела Германа и Галину. Они разговаривали с учительницей, а рядом с ними стоял мальчик возраста моей дочери. Герман обернулся, посмотрел на меня довольно безразлично, словно не узнал, а потом что-то ответил жене. Я медленно села на стул. Дочка протянула мне свою бутылку с минеральной водой, и я автоматически сделала несколько глотков. Он меня узнал или нет? Может я все же изменилась и мне посчастливится остаться неузнанной? Вдруг и такие чудеса бывают?
Весь оставшийся день я ходила как в воду опущенная. Я боялась. Снова это липкое чувство страха, ужаса. Артур не понимал, что со мной происходит. Иван Владимирович пытался его успокоить, объясняя мое состояние беременностью, а я ждала. Если Герман меня узнал, то очень скоро мы встретимся.
И я была права. Мы встретились на следующий день. Утром, когда я отвезла Танюшу в школу и возвращалась обратно на своей машине, дорогу мне преградил черный джип. Я сразу поняла кто это. Бесполезно прятаться и пытаться скрыться. Если он хочет поговорить, он меня из-под земли достанет. Я сидела за рулем, так и не решаясь выйти, зажмурилась, ожидая чего угодно — даже выстрела в голову. Но вместо этого дверца автомобиля открылась и Герман сел на соседнее сиденье.
— Ну, здравствуй, Инга.
— Здравствуй Герман, коли не шутишь, — ответила я и почувствовала, как беспокойно зашевелился малыш в животе.
— Боишься?
Он усмехнулся.
— Видеть не особо рада, скажу честно.
— Провела ты меня, плутовка. Эх, провела. Только раскусил я тебя еще в тот же день. Галина во всем призналась.
Я в удивлении посмотрела на него.
— Что не веришь? Да я знаю тебя, как облупленную. Кстати охранник живой остался. Правда, на инвалидности теперь, но живой.
Я стиснула челюсти и до боли прикусила губу.
— Ты, правда, считаешь, что могла просто так от меня сбежать? Эх, девочка, глупая ты. Я позволил тебе это сделать. Любил я тебя. Знал, что насильно не удержу. Знал, что ребенка ждешь. Я просто тебя отпустил. Вот почему тебя не искали. Я все о тебе знал, о каждом твоем шаге. О том, чем ты дышишь, что ела на завтрак и как пахнут твои духи.
Я молчала, и мне становилось все страшнее. Герман все это время следил за мной. Зачем? Вынашивал планы мести? Ждал, чтобы ударить побольнее?
— Только я во всем виновата, меня и наказывай. Семью только не трогай, Герман. Они здесь ни при чем.