— Ну, думаю, что пришло время познакомиться с твоими родителями…
На мое счастье, дома их не оказалось — отец, как обычно, был в экспедиции, а мама, видимо, отправилась в магазин. Во всяком случае, познакомиться с ними у него не получилось. Я мрачно полюбопытствовала, чего он добивается:
— Евгений, зачем тебе мои родные? Мы же решили разойтись красиво?
Он зафыркал:
— Я и не думал расходиться, это все твои глупости. Но я понял, для чего ты это сказала. Ты просто хочешь, чтобы я официально сделал тебе предложение. Ну так вот, считай, что я его тебе сделал и сейчас хочу, как полагается, попросить твоей руки у твоих родителей.
Оторопев, я несколько раз открыла и закрыла рот, не в силах уразуметь, как это моя такая простая и ясная речь могла привести к совершенно противоположным результатам. Ляпнула совершенную чушь, видимо, пребывая в полнейшей прострации:
— Вообще-то руки невесты должны просить родители жениха, а не он сам.
Он с состраданием посмотрел на меня и покорно согласился:
— Хорошо. Я попрошу сегодня отца. Только скажи, когда твои родители будут дома.
В ужасе замахав руками, я выпалила:
— Что ты?! Я вовсе не это хотела сказать! Я замуж не хочу!
Призывая в свидетели своего ангела-хранителя, он закатил глаза и крайне терпеливо спросил:
— И чего же ты хочешь?
Я глубоко вздохнула, стараясь дышать размеренно и четко, дабы прояснить голову и с достоинством выйти из дурацкого положения, в которое занесла меня моя несуразная судьба. Потом резко сказала:
— Хочу жить нормально, так, как и жила до санатория, без всяких с тобой свиданий. Мне не нужен любовник, я тебе это говорила!
Он скептически протянул:
— Муж не нужен, любовник тоже. Кто же тебе тогда нужен? Ты сама?
От боли я немного побледнела, но постаралась изобразить из себя суперэгоцентристку:
— Конечно! Мне с собой никогда не скучно!
Евгений раздумчиво окинул меня непонятным взглядом:
— А со мной, значит, скучно…
Нет, мне не было с ним скучно. Но ему об этом знать ни к чему, и я сладенько вымолвила, чтобы он понял, что я просто не хочу его обижать:
— Ну что ты, иногда было очень даже ничего…
Он чувствовал, что здесь все не так, как кажется, но не мог понять, в чем дело. Я ему, конечно, помогать не собиралась и, робко улыбнувшись, пробормотала:
— Знаешь, спать очень хочется. Мне после этого интенсивного отдыха полгода в себя приходить придется…
Он сжал кулаки, потихоньку начиная закипать:
— И что, в этом я виноват?
Обрадовавшись нежданной помощи, я согласно закивала:
— Конечно! А кто же еще! Я в санаторий ехала лечиться и отдохнуть как следует. И уж никак не предполагала, что меня ждет три недели бессонных ночей…
Вышло это у меня настолько по-прокурорски, что даже самой понравилось. Так, еще немного, и он вылетит из моего дома, как мячик! А если добавить еще столько же арктического бессердечия, то остаток мирной, одинокой и до отвращения спокойной жизни мне гарантирован. Вряд ли я встречу в своей жизни еще одного такого человека, в которого так жестоко и бесповоротно влюблюсь…
Он некрасиво пожевал губами, стараясь совладать с гневом.
— А наши ночи что, для тебя ничего не значат?
Я скромно потупилась.
— Ну почему же. Было очень мило. Ты прекрасно знаешь, что ты очень умелый любовник. Тебе наверняка это много раз говорили…
Он ухватился за это «много раз», решив, что в этом и кроется причина моих странных поступков.
— Тебя волнует, что у меня были женщины? Но больше не будет. Я порядочный человек и никогда не буду заводить интрижек на стороне. Я прошу тебя стать моей женой… И очень хочу, чтобы у нас была нормальная семья. Я люблю детей и буду хорошим отцом. Думаю, каким я стану мужем, ты узнала за эти недели репетиции…
Любит детей… Что ж, это очень хорошее качество, но не для меня. Скрывая боль, я с вымороченным весельем посоветовала:
— Это замечательно! Но для осуществления сих грандиозных планов ты должен поискать другую кандидатку. Я не хочу жить по чужим правилам. Я желаю жить так, как хочу я. А на данном этапе я не склонна выходить замуж. Ни за тебя, ни за кого другого. И оставь меня в покое! Сколько можно надоедать!
Он вскинулся, чего я и ожидала, и вылетел из моих дверей, но не захлопнул их с треском, как сделал бы каждый нормальный, донельзя оскорбленный в лучших чувствах мужик, а аккуратненько притворил, продемонстрировав поразительную выдержку. Я пробралась на кухню и выглянула из-за шторки на проезжую часть. Через мгновение он вышел из подъезда, но не кинулся в полнейшем раздражении в машину, а помедлил возле нее, пристально глядя на мои окна. Я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не выдать себя. Кто поверит в равнодушие женщины, если она высматривает парня из-за занавесок? Поколебавшись, он все-таки сел в машину и медленно, нехотя уехал.
Мне бы вздохнуть с облегчением, но его не было. Более того, навалилась такая тоска, что я вытащила книгу по дыхательным методикам и принялась усердно снимать напряжение, не желая плакать. От плача у меня всегда начинается жуткая мигрень, и выгляжу я потом на редкость паршиво, так что подобного удовольствия я себе позволить не могу.
Через час пришла мамулька, мы с ней немного поболтали, потом я почитала, вернее, провела время совершенно бездарно — в борьбе желаний сердца с доводами рассудка, что ведет лишь к ощущению острой неудовлетворенности, и легла спать, убеждая себя, что все сделала правильно. Только вот почему в душе крепло противоположное чувство?
Глава 9
На следующий день я пришла в библиотеку. Мои дорогие коллеги были мне рады. Мне тоже было очень приятно увидеть их вновь. Лидия Антоновна тут же удивилась моему бледному виду.
— Знаете, я бы не поверила, что вы как следует отдохнули. Хотя после санатория бывает рецидив. Наверное, вы будете выглядеть гораздо лучше дней через десять. Организм должен адаптироваться…
Я немедля с ней согласилась. Конечно, я буду выглядеть гораздо лучше, когда начну нормально высыпаться. В одиночестве… И этой ночью мной сделан первый шаг в этом очень правильном направлении…
Прошла по библиотеке. Ничто не изменилось. Даже Викуся, встреченная мной на лестничной площадке, с привычной злостью на меня посмотрела и выпалила:
— Как вы подурнели, Аня! И не подумаешь, что в санатории отдыхали!
Холодно ей улыбнувшись, я подумала: а что бы ты запела, если бы узнала, кому я обязана своим потрепанным видом?! Но вслух провоцирующе процедила:
— Просто отдыхать некогда было, слишком много процедур. Вы знаете, сколько сил нужно потратить, чтобы полноценно отдохнуть в санатории?
Викуся по своей привычке надолго замерла, переваривая полученную информацию, и я прошествовала мимо, мысленно хихикая. Если ее такая ерунда приводит в замешательство, то как же ей тяжко жить на свете, бедняжечке!
Михаил Александрович вызвал меня после обеда и дал ряд мудрых указаний, которые я прекрасно знала и без него. Соорудив донельзя озадаченную физиономию, я старательно записывала его указивы в ежедневник, стараясь не хихикать, дабы не испортить торжественность момента. Убедившись, что я не забыла, кто в доме хозяин, он отпустил меня, снисходительно посоветовав напоследок не забывать за работой о личной жизни. Понятненько — он совершенно уверен, что я из разряда прописных старых дев. Что ж, он совершенно прав — замужество мне не светит. Буду всю жизнь жить с мамочкой…
В милом моему сердцу отделу все шло по накатанной дорожке. Никаких ЧП, никаких завалов, можно и на работу не ходить. Но когда я сообщила об этом, милые дамы с таким пылом стали меня убеждать в обратном, что я искренне расхохоталась. Что ж, приятно оказаться снова в такой любящей компании.
С Иринкой я смогла увидеться только перед концом работы — у нее шла экскурсия за экскурсией, как обычно в начале учебного года. Около пяти мы перемолвились с ней парой словечек, и она тоже обратила внимание на мой изможденный вид. Но она-то подошла гораздо ближе к истине, чем все остальные.
— Аня, ты выглядишь, как новобрачная в медовый месяц.
Моя рука сама потянулась прикрыть грудь, где виднелись следы постельных излишеств, и я с трудом удержалась, вспомнив, что на мне водолазка с глухим воротом. Иринка прозорливо доложила: