Ирина Давыдова - Любовница опекуна

― Что? — ошарашено уточнила я, подумав, что мне послышалось.

― Такова цена расплаты…

― Ты совсем обалдел? Думаешь, я та, которая будет спать со всеми подряд ради денег? — прошипела я, злясь на его предложение.

Ивар улыбнулся и перехватил меня за руку. От его касания по телу побежали мурашки, и я попыталась вырваться из его захвата, но у меня ничего не получилось.

― Я рад, что ты не такая. Но и прощать тебе долг я тоже не собираюсь.

― Я не буду спать с тобой только потому, что ты щелкнул пальцами. Мой мужчина будет тот, кто полюбит меня, а я его. И не смей манипулировать мной и распоряжаться моим телом.

― Мне нравится твой настрой. Но я не слишком люблю, когда мне дерзят. Подбирай тон, девочка.

― Послушай, Ивар, до тех пор, пока я была малолеткой, ты относился ко мне с уважением, что изменилось теперь? Три года ты относишься ко мне, как к какой−то вещи. Чем я заслужила это? Или, может, надоело со мной нянькаться? Так не приезжай и не запрещай мне делать то, чего хочу именно я. А может, ты поэтому хотел отправить меня в Швейцарию, чтобы я не маячила у тебя перед глазами.

― Все сказала? — рыкнул мужчина и, поднявшись с кровати, прошел к окну. ―Ты будешь выполнять мои указания. Хочешь того или нет!

― Я не буду спать с тобой! Можешь сразу убить меня, я хоть с родителями встречусь.

― Не неси херни, − прорычал он, резко обернувшись ко мне. В его глазах полыхал гнев. ― И просто не зли меня. Сейчас отлежишься, а потом делом займешься.

― Каким еще делом? — удивленно уточнила я, уже боясь представить, что он себе надумал.

― Потом узнаешь. Придумал кое−что для тебя.

― Послушай…

― И прекрати мне перечить. Не бойся, подкладывать тебя ни под кого не собираюсь.

― Только под себя, да?

― Сама прибежишь, − рявкнул он и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Нормальный расклад. Нет, как можно было до такого додуматься? Я любовница Якубина? Да как он смеет?

Я, конечно, не спорю, мужчина он видный, симпатичный, но я терпеть не могу такую наглость. А уж Ивар был очень наглый… вернее, даже не так, он очень требовательный, жесткий и порой грубый. И его это предложение ввело меня в ступор. Раньше мы общались просто как друзья. Ивар всегда меня поддерживал и помогал в сложные моменты жизни. Он понимал, что мне не просто в один миг остаться без родных, и всячески пытался меня отвлечь. Но что изменилось потом? Почему он стал таким диким? Еще и эти слова «сама прибежишь». Да нет, милый, я за тобой бегать точно не буду. Как бы сильно ты мне ни нравился.

Улеглась в кровать и с носом зарылась в одеяло. Сейчас придет еще со своими лекарствами.

И только сейчас мне вспомнилась моя дура подруга. Это же все из−за нее случилось. Она меня специально толкнула, чтобы мне навредить. Господи, да как она посмела так со мной поступить? Неужели страсть обладать этим мужчиной настолько затмила ее разум? Глупо, слишком глупо с ее стороны. И Ивар этого не простит. Но что, если он предложит ей то же самое, что и мне? Алла ведь согласится и тогда еще посмеется мне в лицо.

Черт! Это совсем не то, чего бы я хотела.

― Не спишь еще? — в комнату вернулся Ивар со стаканом в руке и блистером таблеток.

― С тобой разве уснешь?

― Держи, − он достал из блистера одну таблетку и протянул ее к моим губам.

― Я сама, − буркнула я, отстранившись от его руки, но взгляд Ивара не говорил о его согласии, ― Ивар!

― Рот открыла!

От негодования у меня дыхание участилось. Я сжимала губы, не позволяя ему дать мне таблетку в рот, и из−подо лба смотрела на злое лицо мужчины. Сдаваться я не собиралась. Только вот Якубин думал совершенно иначе.

― Ассоль, открыла рот, − прорычал он последний, раз и не дождавшись моего ответа, грубо схватил за подбородок, надавив на лицо и тем самым заставив меня открыть рот.

Это было больно. И обидно. Мне даже заплакать захотелось.

Он таки запихнул мне в рот таблетку и тут же подставил к губам стакан с водой.

― Залить? — рявкнул он, разозлившись не на шутку.

Но я тоже была девочкой не из робкого десятка, особенно когда меня злили и относились ко мне как к вещи.

Я демонстративно выплюнула таблетку, даже не обратив внимания, куда она полетела. Перехватила руками его руку за запястье и, смотря на него сквозь слезы, грубо прорычала:

― Видеть тебя не могу! Урод!

Ивар грубо схватил меня за шею и резко повалил на кровать. Я пискнуть не успела, как он оказался сверху, и, несмотря на мои брыкания, достал новую таблетку, и засунул ее мне в рот, и, склонившись надо мной, хрипло прорычал:

― Ты будешь делать то, что я скажу тебе, и не смей выделываться. Я могу быть очень грубым и не посмотрю, что ты раненая пташка.

И он так же резко отпустил меня, поднялся с кровати и, пройдя к двери, бросил напоследок:

― Водой запей. Это обезболивающее.

Закрыл за собой двери, позволив мне наконец−то выдохнуть. Но выдохнула лишь потому, что осталась одна в комнате. А на душе снова начала кровоточить рана. По щекам покатились слезы обиды. Вспомнились мама и папа, которые никогда не позволяли себе кричать на меня. Мы всегда спокойно обсуждали все важные вопросы или спорные моменты. Никто никогда голоса не поднял друг на друга. И тем более никто не позволял себе вести себя со мной так грубо, как это делает Якубин.

Я смахнула слезы и, всхлипнув, поднялась на колени. Дотянулась к стакану с водой, морщась от боли в ребрах, и таки запила эту долбаную таблетку. Спасибо хоть ребра не задел, дурак!

Медленно встала с кровати и, пройдя к двери, закрыла ее на замок. Не хватало еще, чтобы посреди ночи ко мне пришел, маньяк!

Да уж, подпортил Ивар мое мнение о нем. Раньше я думала, что могу влюбиться в него, а теперь фиг! Полностью меня оттолкнул. Но и это к лучшему! Что было бы, если бы я влюбилась? Страдания, сопли и слезы? Ну уж нет, вот это первый и последний раз плачу из−за него. Ни один мужчина в мире не достоин женских слез.

Снова всхлипнув, я постаралась сглотнуть вязкий ком в горле и, стащив с края кровати сложенное покрывало, набросила его себе на плечи. Закуталась как можно плотнее и присела на пол около панорамного окна.

Город горит ночными огнями.

Как бы сильно мне сейчас хотелось обнять маму. Вдохнуть ее родной запах и почувствовать тепло нежных рук. Моя родная мамочка.

Достала из−за ворота блузки цепочку с небольшой подвеской в виде ангела. Это мама с папой подарили мне на четырнадцать лет. Их последний подарок… с тех пор я ни разу его не снимала. Мой Ангел−Хранитель. Я чувствую, что родители всегда рядом.

Поцеловала подвеску и снова спрятала ее под блузку.

Я не буду плакать, мамочка. Я не буду плакать, папочка. Когда я разбила коленку во дворе, тогда очень плакала и помню, как сильно вы переживали. А я не хочу, чтобы вы с неба смотрели на меня и видели, как я плачу. Обещаю вам, я буду счастливой.

Утром я проснулась разбитая. Мало того что снова начало болеть в области ребра, так еще и полночи, проведенные в слезах, отлично отобразились на моих опухших глазах. Я прямо чувствовала это.

Открыла глаза и замерла в ступоре. На кровати около моих ног сидел Ивар. Хмурый, уставший, синяки под глазами. Что это с ним? Ах да, как он попал в комнату?

― Прости, я погорячился вчера. У тебя такая нежная кожа, что легко оставляет следы.

― Спасибо, мало мне синяков.

Я поняла, о чем он говорит. И дураку понятно, что на подбородке остались следы его пальцев.

― Болит? — он хотел прикоснуться, но я повела головой.

― Переживу. Как ты вошел в комнату?

― Ты забыла? Я у себя дома.

― Тогда будь любезен: отвези и меня домой. Мне там будет гораздо комфортнее и безопаснее.

― Ассоль, я же извинился за вчерашнее.

― Серьезно? И я должна так быстро забыть то, что ты вчера творил? — нахмурилась я, вспоминая, как он пытался засунуть мне в рот таблетку. И ему это таки удалось! Но какой ценой? Синяки на лице?

― Я понял.

― Понял он. Может, в следующий раз ты меня побьешь?

― Дура, что ли? Не неси херни.

― Дай таблетку, только мне в руку. У меня снова болит бок.