Но на деле, он явно проигрывал кукольному конкуренту. И сделать пока ничего не мог.
После этого «магазинного переулка», Лена вошла во двор большого дома. Это было довольно обширное и светлое пространство с парковкой и детской площадкой.
Максу вдруг показалось, что она может его заметить. Он сам от себя не ожидая, резко отстал и скрылся за большим деревом, которое росло тут же.
Лена тем временем перешла через этот просторный двор и шмыгнула в подъезд. Макс испытал некое облегчение от того, что девушка его все-таки не заметила.
И только тогда он вспомнил, что должен был не следить за ней, а признаться ей в своих чувствах, как планировал еще неделю назад.
Чувствуя неимоверную пустоту внутри, Макс медленно поплёлся к той двери, в которую ушла девушка. Он взошёл на крыльцо из четырех ступенек и погладил металл домофона.
Как бы хорошо иметь ключ от этой адской машины и знать при этом, где она живет точно, в какой квартире. Он бы обязательно пришел бы к ней. И тогда…. Тогда бы она просто не посмела его прогнать прочь.
А теперь ему не оставалось ничего, как стоять и смотреть в упор на тот ужасный портал, поглотивший его любимую.
Макс уже хотел идти домой, как дверь неожиданно распахнулась, чуть не ударив парня по носу. Он машинально отошёл назад и практически спрыгнул с крыльца, чуть не упав вниз головой.
На пороге подъезда стояла Лена. Лицо ее было красным, а глаза метали стальные молнии. Она крепко сжимала в руках свою сумку с учебниками, намекая на то, что этот предмет может стать холодным оружием.
— Ты думал, что я не вижу, как ты за мной идешь? Ты вечно ходишь за мной в школе! А теперь решил еще и дома доставать? — Резким тоном обратилась она к парню. Но Макс был настолько ошеломлен этим, что буквально потерял дар речи.
— Надо мной уже все в классе смеются. Я как дура! А ты все не отстаёшь! Ты хочешь, чтобы я родителям или учителям сказала? Или как вообще!?
Глядя на Лену, Максим понял, что ее злость больше вызвана страхом, чем агрессией. Похоже, что она наслушалась баек про его персону. И теперь на полном серьезе думает, что он местный маньяк.
— Прости меня, — чувствуя неизвестно откуда появившийся прилив сил, начал Макс. — Я не хотел тебя напугать. Но я хотел тебе сказать. Я давно тебе хотел сказать, что Абасова говорит правду. Я действительно люблю тебя. И это не шутка.
— Что? — На лице Лены выросла маска глубокого недоумения.
— Я понимаю, что мы не можем быть вместе. Твоя блузка сидит на тебе, как на манекене из магазина. А я выгляжу, как чертов бомж. Ты приехала из города. А я, наверное, сдохну в этом посёлке и ничего не увижу в жизни. Но, несмотря на это, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, как обычный парень с обычной девушкой.
Я хочу, чтобы не над нами смеялись, а мы смеялись над всем миром. Я хочу, чтобы у нас сложилось все так, как в тех чертовых фильмах, что смотрит моя мама. Я не могу без тебя! И никогда не смогу в этой жизни.
Если бы я мог сказать это раньше, то я сделал бы это. Но мне было страшно, что ты пошлешь меня сразу, и у меня не будет возможности даже просто за тобой ходить. А ведь после твоего появления у нас, эти «хождения» стали для меня смыслом жизни.
Высказав это, Макс почувствовал, как ему становится легче с каждой секундой. То страшное напряжение, которое он испытывал, наконец-то прошло. Ему вдруг стало настолько плевать на все, что даже если бы этот девятиэтажный дом, перед которым он стоял, свалился на него сейчас, он бы даже не попытался убежать или крикнуть.
— А теперь можешь орать на меня матом и рассказывать кому хочешь. Но от этого я не буду любить тебя меньше. Просто знай об этом и живи своей яркой жизнью, как раньше, — добавил он, закончив свою речь.
Лена хотела что-то сказать. У нее даже открылся рот на мгновение. Но она явно не ожидала, что местный дурачок в растрепанном, форменном пиджаке сможет так точно и так ясно признаться ей в чувствах.
На лице ее изобразилось изумление, переходящее в смятение. И не зная, как быть со всей этой ситуацией, девушка резко развернулась, бросившись в свой подъезд. На этот раз она действительно ушла домой, без какой-либо подоплеки.
Максим, не чувствуя ровным счетом ничего, тоже отправился домой. Он прошел через несколько улиц, то смотря себе под ноги, то на яркое солнце, которое нисколько его не слепило.
Находясь в таком шоке, он закончил этот несуразный день и пришел в школу на следующее утро, как обычно, без всякой задней мысли.
Лены на уроках не было. Можно было подумать, что она не пришла от переизбытка эмоций после его признания. Но все оказалось куда прозаичнее. У нее была температура. Об этом сказала одна из девушек, которая с ней общалась.
Для Макса это было вдвойне неприятно. Он чувствовал себя узником, которого вот-вот повесят, когда старый кладовщик наконец-то выдаст веревку.
Шок парня сошел на нет. И теперь ему было не совсем все равно. Он искренне боялся того, что Лена может всем рассказать, как он шел за ней до самого дома, а потом нес какой-то непонятный бред.
Если такое случится, то его посчитают психом не только в нашей, но и в соседней галактике. И тогда, даже после многих лет, ему будет сложно с кем-либо разговаривать. Ведь абсолютно каждый будет считать его именно тем придурком, которым он является сейчас.
Но к счастью, такого не произошло. Когда после одного мучительного дня отсутствия, девушка вернулась на занятия, то она все также безупречно выглядела, все также спокойно со всеми общалась. И все также не обращала внимания на Макса. А это было меньшее из зол. И Макс вполне мог порадоваться. Если слово «радость» было вообще уместно в такой ситуации.
Ведь в идеале, она должна была дать ему хоть какой-то шанс. Хотя бы одну малую искру надежды. Но, похоже, что она решила применить против него тактику жесткого игнорирования. И под гнетом такой тактики Максиму теперь предстояло жить, делая перед всеми вид, что ничего не случилось.
Через пару дней после своего пылкого признания Максим должен был идти к репетитору по русскому. Он ненавидел этого репетитора, роль которого выполняла сухая бабуля в очках, всеми нейронами мозга. Но родители настаивали, и он терпеливо посещал ее вот уже который месяц. Эта заслуженная пенсионерка на пенсии может и знала русский язык вдоль и поперек, но обожала «кудахтать» и ныть даже хуже Максимовой матери. И это не могло его не убивать.
Она постоянно говорила, что изучение языка — это величайшая наука в мире. И что со своим пассивным отношением Максим никогда не добьется высшего бала ЕГЭ, который и так был ему нужен не более чем собаке гладиолус.
Придя после очередного такого занятия, Макс с трудом стянул с себя мокрую от пота рубашку. Май еще не вступил в права полностью, но на улице пекло как из духовки.
Мысленно проклиная все на свете, парень отправился за компьютер, который был единственным существом на планете, которое его понимало.
Тетя Люда как обычно пыталась пристать к сыну с очередным, на ее взгляд, важным разговором. Но Макс умело смог парировать ее вероломное наступление.
Тем самым он обеспечил себе выход к компьютеру практически «без потерь боевой техники и личного состава».
Зайдя в Контакт, Макс увидел конвертик, который означал, что кто-то в кои-то веки о нем вспомнил. Это был Колян. Старый, добрый Колян, который не общался с ним после того случая с первым сексом и Иркой.
— Привет, что хотел? — Спокойно написал Макс.
— Слушай старик, извини, что я ничего не сделал. Мы с тобой раньше были… Сейчас есть в смысле. Мы с тобой друзья! И я зря не помог тебе с Ленкой. Я должен был помочь.
— Да? Когда ты ржал над шутками Вершинина про меня, я тоже так подумал.
— Нет, чувак, серьезно. Я могу помочь тебе с Ленкой, как ты мне тогда.
— Лерка не Ленка, — ответил Макс, с ностальгией вспомнив события, которые произошли той памятной весной.
— Блин, брат. Ты просто ото всех закрываешься. И это всё портит. Если ты был более открытым и общительным, то такого бы не было.
— Ага, мне написать на лбу «Я открытый и общительный»? А на груди сделать тату «Люблю Лену Вятскую»?
— Ты все воспринимаешь в штыки. Зачем ты так? Давай вместе подумаем и что-нибудь решим. У нас впереди еще есть лето до поступления в универ. Ленка вроде это время будет здесь. Это значит, что все не так хренова.