- Само собой, - я попыталась улыбнуться как можно жизнерадостнее, - война войной, а обед по распорядку!
- Золотые слова, - длинный и худющий Пашка распростер руки над приятелем, которого ему словно специально подбирали в пару по принципу противоположности: Иван был небольшого роста, при этом отличался изрядной шириной плеч, - вот видишь, мальчик всегда хорошо кушал и в итоге стал лучшим аналитиком месяца!
Ивана действительно чествовали на прошлой встрече, подводящей итоги ноября, и торжественно объявили, что количественные показатели аккуратности его прогнозов были наилучшими за минувший месяц. Последнее позволило друзьям объявить его номером один. А в других проектах, конечно, завидовали и в отместку прозвали «Мисс Ноябрь» . Трудно было придумать более неподходящее для него прозвище – какая там, на фиг, мисс! Кряжистая фигура, низкий бас и плюс к этому окладистая бородка, которой он, по-моему, пытался маскировать свой юный возраст. Но, видимо, это и создавало основной комический эффект. В результате кликуха приклеилась к Ивану насмерть. При этом, слава богу, как-то позабылась моя собственная, что, конечно, не могло не радовать.
- Чего ты такая кислая-то? – поинтересовался Иван, пока мы шли в столовку, - говорят, у вас в Питере все тип-топ прошло.
Ты даже не подозреваешь, насколько тип-топ там все прошло…
- Мне тоже показалось, что все нормально. Да так чего-то, устала, наверное.
- Устала она, - недоверчиво протянул Павел, - ври-ври, да не завирайся! Из-за чего ты с этой мымрой поцапалась?
- С кем? С Шерон что ли?
- Ты и с ней что ли успела? Да нет, Шерон баба нормальная, я Оксану имею в виду. Что вы с ней сейчас стояли - руками размахивали, чего не поделили?
Чего не поделили? Скорее уж, не “чего”, а “кого”…
- Мужики, ну, вы сплетники!.. Хуже девушек, ей богу! Все вам надо знать! – врать не хотелось, но ведь и правду не скажешь.
- Мы не сплетники, - начал Пашка загробным голосом, - мы анали-и-тики, - продолжил он, слегка повышая тон, - нам постоянно информа-а-ция нужна … свеж-ж-жая… как вампирам кррровь, - резко обрубил он, хватая трясущегося от смеха Ивана за шею.
- Ремня вам надо, а не информации, - доброжелательно заметил обогнавший нас Николай Иванович. Главный аналитик на секунду остановился и добавил:
- Смотрите мне, не обижайте девушку! А то я вам вмиг уши оболтаю или, к примеру, 31-го декабря дежурить заставлю!
- А это запрещенный прием, между прочим, - Иван пытался выглядеть серьезным, - не станете же вы...
- Не сомневайся, стану! Еще как стану! Так что ты, Ольга, только шепни, они у меня тут всю новогоднюю ночь будут котировки сортировать.
- Николай Иваныч, ты серьезно думаешь, что ее можно обидеть? – Пашка состроил при этих словах невинно-постную рожу, - да она сама кого хошь обидит! - продолжил он игриво, но, поймав совсем непраздничный взгляд Иваныча, смутился, - так, понятно, уходим огородами, - и мы скрылись за дверью столовой.
Первым, что я увидела, вернувшись к себе после обеда, был желтый стикер, приклеенный к клавиатуре: «Ник.Ив. просил срочно подойти к нему». Что-то стряслось?
Прихватив еженедельник и ручку, я потопала к Иванычу. Главного аналитика все звали по имени отчеству или, на крайняк, по отчеству. Личностью он был примечательной - знал всех и, что более важно, все знали его. Было ему лет тридцать пять. Мне он тогда казался, ну, если не стариком, то, скажем так, весьма зрелым мужчиной. Видимо, этому способствовали тяжелые очки в старомодной роговой оправе и то, что он рано начал лысеть. В конторе Иваныч работал с момента открытия московского филиала, то есть уже лет десять. Ребята, пришедшие одновременно с ним, либо уже ушли, либо продвинулись далеко вперед – на должности менеджеров, а то и выше, что было несравненно более хлебным и престижным занятием. Лишь он оставался на аналитике, которую любил самозабвенно. Ему много раз предлагали возглавить новые проекты, но он неизменно отказывался, вызывая этим всеобщее недоумение. “Всех денег не заработаешь, а тут я себя хотя бы человеком чувствую”, – как-то сказал он мне на корпоративной вечеринке, когда мы, выяснив, что оба являемся эмгэушниками, пили за родной университет. Постепенно руководство отстало от него с идеей promotion’а{71}, оставило на аналитике и даже придумало специальную должность – главный аналитик, вменив в обязанность шкурить и обучать молодежь.
Я подошла к его столу - Иваныч сидел, уперевшись взглядом в монитор, не видя и не слыша ничего вокруг. Видеть меня он не мог из-за того, что читал ленты десятка новостных сайтов одновременно, умудряясь при этом делать какие-то пометки в своих файлах. Услышать же меня ему бы не удалось в принципе – его голову украшали монументальные наушники Koss, полностью отрезавшие их обладателя от внешнего аудио-мира.
- Николай Иванович! – я не стала церемониться и сразу же достаточно крепко потрясла его за плечо, - что слушаем? У Вас там Бах или Наутилус?
Коробки от этих дисков лежали поверх всех прочих.
- Не угадала. Один-ноль, в мою пользу, - широкая улыбка осветила его лицо в то время, как он стаскивал с головы наушники, - это аудио-конференция нашего заморского руководства. Файл с записью вчера прислали, велено было ознакомиться с линией партии, если можно так сказать.
- Ясно, а чего звали? Питер там проснулся или что? – я понимала, что голос мой звучит без должного энтузиазма, но, кто бы знал, насколько мне сейчас все было по барабану…
- Да нет, не Питер. Анатолий Евгеньевич – мужчина конкретный, он меньше трех дней не думает, так что для него еще рано. А звал я тебя, голуба моя, вот зачем. Вид ты имеешь скушный, лицо томное и не озабоченное, а зарплата тебе тем временем капает. Так не годится, будем исправлять. Ручку и бумагу взяла? Хорошо, давай, пиши…
- Жизнь моя – жестянка! – простонала я, заканчивая писанину, - да что ж такое! Двадцать с лишним пунктов… и это за три дня до Christmas’а{72}! Все как белые люди… а мне опять… на ушах стоять! Одна тут сидела, вздохнуть не давала. Улетела, слава богу! Так теперь другие… обрушились…
- Стоп-стоп-стоп! Ты чего разошлась-то? – Иваныч сидел с отвисшей челюстью, - и то прав Пашка, тебя, пожалуй, так легко не обидишь.
- Ну, Николай Иванович, ну, нельзя же так. Я думала, сейчас все foreignы{73} разлетятся перед рождеством как птицы, и наступит тишь, гладь, да божья благодать. Наконец, хвосты все в порядок приведу. Бумажки рассортирую. Репорты для Вас, кстати, допишу. Да и почитать надо, что в мире деется. Я ж скоро…
- Что ты скоро?
- А то! Так пойдет, и я скоро ОГК от ГОКа{74} не отличу…
- Ну-ну, не пугай, не так уж все запущено. Ладно, не кипятись, я же тебе сроков не называл, делай… по мере возможности.
- Хорошо, - я скромно улыбнулась, один-один – мелькнуло в голове.
- Ага, улыбайся, улыбайся, недолго осталось, - голос главного аналитика был непривычно сладким, - возвращается скоро твоя эта…
- Кто моя эта? - блин, опять краснею. Может, лекарство от этого какое-нибудь существует? Простая же, вроде, физиологическая реакция. Наверняка, можно как-то предотвращать…
- Та самая, которая сидела и вздохнуть не давала, - тон Иваныча был торжествующим и задумчивым одновременно, - а вообще, ничего не понимаю! Должна была возвращаться числа десятого января, а тут позвонила, говорит – будет вечером двадцать седьмого, понимаешь, декабря. И, главное, Новый год будет здесь, никуда не полетит. А я знаю, у нее уже и тур куплен был. Все отменилось, короче. Что это может значить? Либо новый проект, либо с каким-то из старых полная ж…
Интересно, новый проект – это я? Или я – из тех, с кем полная ж…?
- Короче, особенно затягивать не рекомендую. Потому как скоро прилетит и призовет к ответу и меня, и тебя.
В голове мелькнула догадка:
- Так это Шерон, что ли, списочек-то с заданиями набросала?
- Ш-ш! Она. Но ты об этом не знаешь! Кстати, по-моему, ей нравится, когда ты на ушах стоишь…