Когда мы оказались достаточно далеко от толпы, Брей остановился.
— У меня нет не единой чёртовой идеи, где здесь можно выпить кофе. Я просто подумал, что если не вытащу тебя оттуда, то ты выкинешь горячую задницу Ханны из окна.
Я не собирался заходить настолько далеко, но я благодарен ему за спасение.
— Мне просто нужно, чтобы она очнулась, как ей и положено, — сказал я, глядя в окно. Там всё ещё светит солнце, мир всё ещё вращается, люди всё ещё живут, не подозревая, что другие заперты здесь и борются за свою жизнь. Их мир не остановился. Только наш. Я повернулся к Брею. — Скарлет появлялась вчера утром. Она была здесь, когда я проснулся. Она не задержалась, поскольку ты и Брент должны были прийти. Но она где-то поблизости. Ожидает новостей. Шарлотта постоянно держит её в курсе дел.
Брей молчал несколько минут. Я понимаю, когда нужно остаться наедине с собой, чтобы всё осмыслить. Поэтому не стал его трогать. Поэтому мы оба стоим здесь со скрещенными на груди руками, а наши глаза направлены на мир снаружи, но на самом деле мы ничего не видим. Умом мы в другом месте.
— Я не позволю ей уйти. Брент может ненавидеть меня до конца жизни, но я не могу отпустить её. Она делает меня цельным. Она понимает меня и принимает на таком уровне, на котором больше никто не способен. Я не могу отпустить её, Ашер. — Знаю, что не может. Я никогда не ждал, что это будет просто. — Вид того, как Дикси грузят в вертолёт, напомнил, что жизнь может закончиться так же неожиданно, как и у папы… Я должен бороться за неё. Жизнь каждого из нас может закончиться в одно мгновение.
Знаю, что он этого не хотел, но образ Дикси в вертолёте снова вызвал жжение у меня в груди. Я просто кивнул в знак согласия. Мне пришлось перевести дыхание. Напомнить себе, что она жива и я не потерял её.
— Дерьмо. Не хотел расстраивать тебя. Ты чертовски бледный.
— Эти воспоминания никогда не будут лёгкими.
Брей сжал моё плечо.
— Нет, не будут, — согласился он.
Я начал отвечать, когда голос Шарлотты раздался в коридоре.
— Она очнулась.
Моё сердце заколотилось в груди. Широкие шаги, которыми я преодолел расстояние с места, где стоял с Бреем, к палате, к которой меня вела Шарлотта, остались размытыми в памяти. Всё, о чём я мог думать, что Дикси открыла глаза. Она с нами. Она вернулась.
Когда мы подошли к палате, из неё вышел Люк. Он улыбнулся Шарлотте. Его глаза были полны радости, а щёки всё ещё мокрыми после слёз.
— Она хочет видеть Ашера.
Я не стал ждать приглашения. Я обошёл её родителей и открыл дверь. Дикси выглядела такой маленькой на этой кровати и такой бледной со всеми этими проводами, прикреплёнными к её телу, но в тот момент, когда её глаза нашли мои, на её губах появилась улыбка.
Я многие дни молился, чтобы снова увидеть эту улыбку, и, просто увидев, что она очнулась и сидит, заплакал.
— Ашер, — её голос был хриплым и мягким. Я направился к ней, когда моё зрение размылось из-за слёз, а из груди вырвался всхлип. Когда я наконец добрался до неё, я положил голову ей на колени и позволил страху, облегчению и всепоглощающей любви, которую испытываю к этой женщине, вырваться наружу. Её рука коснулась моей головы, а я просто замер на месте. — Я тоже люблю тебя, — сказала она. Я улыбнулся сквозь слёзы и поднял голову, чтобы осмотреть её. Прикоснуться к ней. Напомнить себе, что она жива. Что наше «вечно» ещё впереди.
Глава Тридцать Седьмая
Моя девочка жива.
Я стою у двери в её палату, пока Ашер Саттон сидит возле неё. Врач проинформировал меня об устройстве, которое они имплантировали в её сердце, чтобы контролировать его. А сейчас объясняет, насколько изменится её жизнь:
— Она должна регулярно посещать врача. В конце концов она сможет регулярно заниматься спортом. Но умеренно, ничего слишком напряжённого. Это наследственное заболевание, поэтому, если она когда-нибудь решит завести детей, вероятность того, что они унаследуют этот синдром, составляет пятьдесят процентов. Ей придётся сделать этот выбор. В вашей семье есть какие-нибудь сердечные заболевания?
Я ответил:
— Шарлотта не её биологическая мать. И нет, у меня никогда не было никаких проблем. Но её биологическая мать умерла по неизвестной причине. Она бросила нас, поэтому я не стал разбираться в этом. Она отсутствовала в нашей жизни пять лет на момент своей смерти. — Я не хотел, чтобы Дикси знала. Я хотел защитить её от Милли, от всего, что она сделала, и от всего, на что была способна. Я не хотел, чтобы Дикси оплакивала мать, которая не стоила того. Она никогда не любила Дикси. Милли любила только себя.
Доктор кивнул.
— Мне было бы интересно узнать, связано ли это с сердцем. Высока вероятность, что это был синдром Романо-Уорда, который просто остался незамеченным. Такое часто случается. Я уже говорил вам это прежде, но мне следует подчеркнуть, какая это удача, что вы оказались рядом, когда она рухнула на пол. Вы спасли ей жизнь. — Что, если бы Шарлотты не оказалось там? Я не могу так думать. Она была там, и Дикси жива. — Ей придётся остаться у нас, по крайней мере, до следующей недели. Нам нужно будет провести с ней физиотерапию, чтобы облегчить некоторые вещи для неё. Дикси очень сильная и целеустремлённая. У неё впереди целая жизнь, и за это нужно благодарить вас. — Он похлопал меня по спине, затем развернулся и ушёл.
— Я когда-нибудь перестану, задаваться вопросом, что бы было, если бы меня не оказалось там? Что, если бы я была во дворе? Что, если бы она была в своей комнате и я не услышала бы её? — Шарлотта боролась со слезами, но медленно проигрывала битву.
Я покачал головой.
— Я не знаю. Я сам всё время спрашиваю себя об этом. И теперь чувствую себя виноватым из-за того, что не обратил внимания на смерть Милли и на её причину. Может, если бы я знал больше и сходил с Дикси на приём к врачу вовремя, мы смогли бы предотвратить то, что случилось.
Шарлотта обняла меня.
— Мы не можем делать это, Люк. Она жива. Она в порядке. Нам вручили этот подарок, и мы не можем продолжать мучить себя тем, что могло бы быть. Нам следует радоваться, что она жива.
Я поцеловал её в макушку. Эта женщина вошла в нашу жизнь, когда мы больше всего в ней нуждались. Она научила меня снова любить. Снова доверять. Она подарила моей дочери мать, которая у неё должна быть. Она любит её так, как Дикси того заслуживает. Любит, как свою собственную дочь. И теперь она спасла ей жизнь. В моём мире до встречи с Шарлоттой был только один луч света. Моя Дикси. Но Шарлотта подарила мне радугу.
— Я люблю тебя, Шарлотта Монро. Я стал самым счастливым мужчиной в тот день, когда ты вошла в мою жизнь.
Она откинула голову назад и посмотрела на меня.
— Ты и Дикси подарили мне самое настоящее счастье, которое я когда-либо испытывала. Мне повезло.
Я не стал спорить. Она тоже была чёртовым везением для нас. Нам всем повезло.
Глава Тридцать Восьмая
Стил стоял возле входа в зал ожидания, когда я вернулся туда, чтобы сообщить последние новости и дать Люку и Шарлотте немного побыть наедине с Дикси. Я остановился и стал ждать, что он скажет, поскольку он здесь, потому что хочет что-то сказать. Момент наступил. Я знаю, что ему нужно выговориться. Это будет справедливо. Ему тоже тяжело приходится. Мы оба практически потеряли девушку, которую любим.
— Она очнулась и захотела увидеть тебя, — просто сказал он. Это был не вопрос, а утверждение. — Когда её увезли и мы не знали, почему и что случилось. — Он сделал паузу. — Мои первые мысли были не о Дикси. Не обо мне. Первое, что пронеслось у меня в голове, что ты не переживёшь этого. Вот о чём я подумал. Конечно, я был в ужасе. Мысль, что Дикси… всё это было чертовски пугающим. Но сначала я подумал, что ты не переживёшь её потери. — Он сделал паузу и отвернулся от меня. Я увидел, как он сглотнул и сделал глубокий вдох. — Я люблю Дикси. Проклятье, она всегда будет важна для меня. Но тебя я люблю больше. Ты мой брат. Потребовалось то мгновение, чтобы я понял, что чувствую по поводу всего этого. Я беспокоился за тебя. Если бы мне было суждено быть с Дикси, я бы думал о ней. Как ты. Тебя ничего не волновало, кроме того, что она жива. Кроме того, что она пройдёт через это. Остальные из нас боялись за неё. Но мы в основном были сфокусированы на том, чтобы быть опорой для тебя.