Теперь она знала.
Стертый резко повернулся и поднялся с кресла.
– О! – насмешливо воскликнул он. – Какие люди! «Как вы вошли?» – хотела спросить Кара, но ни слова не сорвалось с ее губ. Она поняла. Подземными шрамами от древних каменоломен был испещрен весь поселок. Верин муж, боевой генерал и большой оригинал, велел рабочим сделать потайные ходы и двери, ведущие из каменоломен прямо в дома. Только ими никто не пользовался.
– Не вижу радости от встречи, – криво ухмыльнулся Стертый и подошел к Каре. – А я вот соскучился.
Он провел пальцами по ее щеке. Кара отпрянула назад и закрыла лицо ладонями.
– Ненавидишь меня? – ласково поинтересовался Стертый, обдав Кару запахом перегара. – Это хорошо. Это значит, что ты ко мне неравнодушна. Ведь от ненависти до любви один шаг, это всем известно.
Стертый снова плюхнулся в кресло и вытянул ноги, таким образом, что они уперлись в вытканную на ковре голову вождя. Заметив свою оплошность, Стертый почтительно выпрямился и осторожно закинул ногу на ногу. В его глазах мелькнул испуг.
Кара продолжала стоять на месте.
– Ну что, будем в молчанку играть? – рассердился Стертый. Из внутреннего кармана пиджака он извлек сложенный вчетверо лист бумаги. Аккуратно развернул. – Во, видала? Твой друг сердешный накатал.
Он резко вскочил и сунул листок Каре под нос. Кара узнала почерк Базиля.
– Ну что, не интересно, что это? Кара не прореагировала.
– Зря, зря… Любопытные вещи тут написаны… Про ковер, в частности… Это донос, между прочим.
Стертый шагнул к камину. Взял лист двумя пальцами и протянул руку к тлеющим углям.
– Все в твоей власти, – сказал он. – Согласишься на мои условия, от доноса не останется и следа. Всего-то и нужно – иногда исполнять мои поручения. И еще кое-что…
Он усмехнулся и окинул Кару плотоядным взглядом.
– Пойдите прочь, – с трудом выдавила Кара. Горло жгло огнем, будто она наглоталась толченого стекла.
– Ишь ты, – покачал головой Стертый, и глаза его сузились, как у змеи. Он смахнул с листа бумаги невидимые пылинки. – Твой горе-художник весь документ слезами залил. Аж чернила расплываются. Ну, это ничего. Это поправимо. – Он направился к выходу, на пороге обернулся и подмигнул: – До скорой встречи.
Глава 24
День тот же
– Привет, Нора.
Олег Монахов собственной персоной шагнул из кустов сирени. Он наверняка слышал последнюю Норину фразу и был явно раздражен. Одарил Нору тяжелым взглядом, на скулах заходили желваки.
– Ох, Олежек, дорогой! – воскликнула Нора и криво улыбнулась. – Как я рада тебя видеть!
– Взаимно, – мрачно усмехнулся Монахов и повернулся ко мне: – Пойдемте, Саша, нас ждут.
– Вот как? – произнесла Нора, и глаза ее сузились. – Ну-ну… Разрешаю допить шампанское. Хотя, Олежек, ты же после известных событий больше не употребляешь…
Нора Покорная подхватила свою сумочку, закинула ее на плечо и направилась по тропинке в сторону дома Галы.
– Аварийная бригада приехала, – буркнул Монахов и, не дожидаясь меня, двинулся вперед.
Я, чувствуя себя полной идиоткой, поплелась за ним. Из соседних зарослей выскочил Пафнутий и тугим комком врезался в меня. Я едва устояла на ногах.
– Привет, собакин, – сказала я на ходу.
Паф замахал обрубком хвоста и потрусил рядом, опустив квадратную морду в траву.
Монахов даже не обернулся. Я почувствовала, как щеки мои заполыхали. Признаться, Монахов меня интриговал. В какой-то момент я даже подумала, что между нами возникло нечто большее, чем просто добрососедские отношения. Очевидно, я ошиблась в своих предположениях. А жаль…
В гнетущем молчании мы достигли стоянки.
У моей машины топтались два молодых парня в одинаковых ярко-синих комбинезонах и красных бейсболках козырьком назад. Двое из ларца…
Увидев нас, один из них приблизился. Пафнутий приветствовал его хриплым лаем. Парень с опаской покосился на пса, пожевал сигарету, передвинул ее зубами из одного угла рта в другой и коротко бросил:
– Ключи давайте, дамочка.
– Понимаете, – начала я, – мы попробовали ее завести…
– Они в курсе, – перебил меня Монахов. – Я объяснил проблему.
– Ну что ж, – пробормотала я и протянула ключи.
– Погуляйте пока полчасика, – лениво протянул парень и смачно сплюнул.
– Ладно, – согласилась я и побрела по дороге в сторону въезда в поселок. Пафнутий увязался за мной, а Монахов остался стоять на месте.
– Скажи мне, друг мой, что случилось с твоим хозяином? – спросила я пса, когда мы с ним отошли на приличное расстояние.
Паф развернул уши-локаторы в разные стороны и тихо тявкнул.
– Ну и черт с ним, – вздохнула я и пнула ногой подвернувшийся камень.
Монахов нравился мне. Все больше и больше. Но в глубине души я понимала, что у нас с ним нет никаких перспектив. Я запуталась в паутине своей собственной лжи. Он-то по крайней мере со мной честен. А я…
Меня снова посетила пугающая мысль, что я проживаю чужую жизнь. Что меня, Саши Шороховой, больше нет, а есть другая женщина, новая и незнакомая. Мне казалось диким, что еще несколько дней назад я и не подозревала о существовании людей, окружавших меня нынче. Прошло так мало времени, а я уже забыла о собственных проблемах, о своей семье, о себе.
Пафнутию, очевидно, надоело сопровождать меня, и он скрылся в придорожных кустах.
А я вдруг обернулась. Не знаю, что заставило меня обернуться. Пресловутая интуиция? Или я что-то услышала? А может быть, хотела удостовериться в том, что Монахов смотрит мне вслед?
Так или иначе, я обернулась. И застыла, парализованная ужасом.
Прямо на меня черной тенью летела машина. На огромной скорости и абсолютно беззвучно. Как в кино.
Я не могла сдвинуться с места, ноги налились свинцом. Черная тень неумолимо приближалась. Я вдруг увидела себя со стороны – маленькая беззащитная фигурка на обочине дороги… На обочине жизни…
В самый последний момент я успела нырнуть в заросшую травой канаву и покатилась вниз. Машина чуть не угодила в кювет вслед за мной, взвизгнув тормозами, вернулась на асфальт, снесла по пути бетонный столбик, стоящий на обочине, и, не останавливаясь, унеслась прочь. Брызнувший из-под колес гравий вонзился в кожу, взметнувшаяся дорожная пыль забилась в горло и нос.
Я судорожно закашлялась и поднялась, раздался громкий треск. Оказалось, что платье зацепилось за корягу – ткань разорвалась. Я тряхнула головой и оценила полученные повреждения. На правом колене блестела свежая ссадина, подол платья, и так не слишком длинный, превратился в лохмотья. Сильно болел локоть, а на бедре отливала синевой внушительная гематома.
Но я была жива! А это главное. Жива и относительно невредима.
– Саша! С вами все в порядке?
Ко мне со всех ног бежал Монахов, впереди, высунув розовый язык до земли, мчался Пафнутий.
– Да, – нервно усмехнулась я, – не считая того, что какой-то псих чуть не отправил меня на тот свет.
– Он вас не задел? – Олег схватил меня за локоть. Я охнула от боли.
– Простите, – пробормотал Монахов и испуганно отдернул руку. Он тяжело дышал, в серых глазах застыл страх. – А я ничего не видел, только услышал скрип тормозов. А тут Паф. Лает, за штанину меня схватил и тянет… Черт!
Он опустился на корточки и закрыл лицо ладонями. Я не знала, как реагировать. Словно это его чуть не сбила машина, а не меня.
Пафнутий сосредоточенно обнюхивал рухнувший столбик и валявшиеся осколки от фары вокруг него.
– Дайте сигарету, – стуча зубами, попросила я. Тело сотрясала крупная дрожь – естественная реакция на стресс.
Монахов похлопал себя по карманам и извлек мятую пачку «Мальборо». Вытащил две сигареты, одну протянул мне, вторую зажал в зубах. Щелкнул зажигалкой и только тут, кажется, заметил мое разорванное в клочья платье.
– Черт, – снова буркнул он, отвел взгляд и взъерошил темные волосы. – Пойдемте к дому, вам надо переодеться. – Потом резко поднялся, стянул футболку и, не глядя, вложил мне в руку. – Накиньте пока…
Теперь настал мой черед опускать глаза. Обнаженный торс Монахова смущал меня не меньше, чем его мое разорванное платье. Я быстро натянула футболку, которая доходила мне до колен.
По пути Монахов рассказал, что «Рено» увезли в автосервис, так как не смогли на месте определить причину поломки, а я, в свою очередь, поведала о том, как все произошло.