– Возиться с детьми я совершенно не умею. – Она со вздохом натянула лайковые перчатки и перед большим зеркалом в прихожей надела шляпу. Наверху ни на секунду не стихал оглушительный рев. – Одного младенца мне хватило с лихвой. – Она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать Джонатана. – Дорогой, была очень рада вновь с тобой встретиться. Позаботься за меня о Мелиссе, обещаешь? Мелисса, детка,– обратилась она ко мне, многозначительно поводя бровями,– поможешь мне вынести сумки?
Я бы и не вспомнила о том, что она хотела побеседовать со мной с глазу на глаз накануне вечером. Но когда мы уложили вещи в небольшой багажник, бабушка взяла меня за руки и сказала:
– Встретимся в понедельник в «Клариджез». Выпьем вместе чаю. – Она подмигнула. – Хочу кое в чем с тобой посоветоваться.
– Я должна заглянуть в свой ежедневник. У меня сейчас пропасть заказов, и потом…
– Отлично! – воскликнула бабушка. – Пламенный привет Нельсону!
Она села в машину и поехала прочь в сопровождении подпрыгивающего гравия и разлетающихся птиц.
Мы с Джонатаном взяли Храбреца и остальных собак и пошли прогуляться в лес, однако через час были вынуждены вернуться – Эмери потребовалась моя помощь. Нянчиться с детьми не входит в перечень услуг, предоставляемых моим агентством, но я делала, что могла. Пришлось позвонить по нескольким номерам и составить списки необходимых для новорожденного вещей. Приготовить их заранее Эмери, как видно, даже не приходило в голову. Моими стараниями у малыша уже в воскресенье появились кроватка, пеленки, одеяльца, конверты для сна, бутылочки, стерилизатор и нагрудники. Уильям перелопачивал
Интернет в поисках фирмы, которая могла бы в кратчайшие сроки доставить на дом коляску.
Джонатан тем временем по-мужски беседовал с нашим отцом, а в шесть вечера мы уехали в Лондон, где Джонатан снял в «Дорчестере» восхитительный номер для новобрачных, потому что в его чудесном лондонском доме уже жили другие люди.
– Это спа-гостиница. Я подумал, тебе после таких выходных необходимо хорошенько расслабиться. – Он положил мою сумку на гигантскую кровать и потер виски, будто надеясь отделаться от звона в ушах. – Без массажа с теплым маслом я, наверное, сойду с ума.
– О-о-о! От подобного удовольствия и я не откажусь,– произнесла я, скидывая туфли. – Позвонить вниз? Договориться о времени?
Джонатан взглянул на меня так, что по коже побежали мурашки.
– Кто тебе сказал, что нужно куда-то звонить? У нас все прямо в номере. Иди же ко мне.
Скажу по секрету, гидромассажные процедуры и все прочее буквально вдохнули в нас новую жизнь.
Утром я проводила Джонатана на вокзал Ватерлоо, и перед тем, как он сел в «Евростар», мы трогательно простились (дабы показать, как ему не хочется от меня уезжать, Джонатан даже не ответил на несколько звонков). Потом я отправилась в Пимлико, в свое агентство, готовясь приступить к делам.
Продвигаясь черепашьими темпами по переполненной машинами дороге и уже скучая по улыбке Джонатана, его взрослости и аромату «Крид», я жевала круассан и пыталась найти в предстоящем дне три безусловных плюса.
Мой фирменный рецепт: отыскиваешь три преимущества, и даже самое безысходное положение дел вдруг кажется не таким уж и плачевным. Это правило – прекрасный помощник. Поверьте на слово, я пользуюсь им долгие годы.
Во-первых, подумала я, у меня видимо-неви– димо дел в агентстве, значит, не будет времени на страдания в разлуке с Джонатаном, а в четверг вечером мы снова встретимся.
Поскольку теперь я работала всего три с половиной дня в неделю, график получался очень плотный и приходилось мгновенно переключаться с одного заказчика на другого. К своему стыду, пару раз я не сумела вовремя перестроиться на проблемы следующего клиента, поэтому бедный Рори Дуглас в ужасе округлил глаза, когда я вместо того, чтобы посоветовать ему, как отделаться от надоедливого гостя, стала объяснять, какие теперь в моде стрижки.
Заморосил извечный лондонский дождь. Я включила «дворники» и вернулась мыслями к тому, что меня могло порадовать.
Во-вторых, сегодня за чаем я встречаюсь с бабушкой, а это всегда приятно. Если только она не надумала обратиться к тебе с какой-нибудь просьбой, которая обернется неприятностями, пропищал тоненький голос в моей голове. Я предпочла к нему не прислушиваться.
В-третьих (это меня особенно вдохновляло), вечером по понедельникам Нельсон ездил на занятия виноделов, а домой возвращался с половиной бутылки вина, которое они пробовали, и непременно в благодушном настроении. Нельсон всякий раз утверждал, что совершенно трезв («Мы ж не пьем его, – невнятно произнес он после самого первого урока,– а дегустируем…»), однако я не раз собственными глазами видела, как после «дегустации» он вместо чайника норовил поставить на плиту кухонный комбайн.
В доказательство правильности моего метода трех плюсов на парковке возле агентства оказалось свободным самое удобное местечко, куда я и поставила машину.
Агентство располагалось на третьем этаже огромного здания в викторианском стиле, с белым фасадом и террасой, прямо над сверхсовременным салоном красоты, настолько засекреченным, что на нем даже не висело вывески, и я не имела понятия, как он называется. Посещать такие места мне самой было не по карману. А его клиенток обычно привозили на машинах личные водители в темных очках.
Я помахала Серене, специалисту по введению ботокса, и, хоть и была на каблуках, побежала вверх по лестнице бегом. Так я упражнялась каждое утро вот уже целых два года, что, естественно, шло на пользу моим бедрам. Тяжело дыша, я преодолела последние ступени, достала из большой сумки ключи и с замиранием сердца заметила на столике для почты букетик розовых и красных роз.
«Считаю часы»,– темнело на карточке. Открыв дверь, я толкнула ее бедром и вдохнула аромат цветов. Мое сердце подпрыгнуло к самому горлу.
Джонатан умел быть романтичным, как герои из черно-белых фильмов. Заказал доставку этого букета он наверняка перед тем, как выехать из Парижа, хотя обычно у него не было ни минутки свободной – чтобы развить новый офис, он вкалывал, не жалея времени и сил.
Я снова уткнулась носом в розы. Самой мне приходилось раза по три в неделю срочно отправлять такие прелести по разным адресам, когда кто-нибудь из моих клиентов забывал поздравить близких с юбилеем. Джонатан же баловал меня цветами даже совершенно без повода.
Нет, подумала я, доставая из шкафа хрустальную вазу, все-таки я счастливая.
На утреннее превращение из Мелиссы в Милу Бленнерхескет у меня уходило по меньшей мере четверть часа. Минуты, когда я начинала мыслить и выглядеть как совершенно иной человек, были для меня, пожалуй, самыми приятными на дню.
Переодеваясь в подсобке и напевая песенку, я на миг замерла у зеркала и позволила себе полюбоваться на собственные ноги, которые в черных чулках казались стройнее и длиннее. Узкая юбка, рубашка на маленьких пуговках, блестящая красная помада…
«Порядок!» – подумала я, причмокивая губами перед зеркалом.
Я просмотрела почту, проверила расписание на неделю и прослушала сообщения, оставленные на автоответчике в выходные. Беседы с двумя первыми заказчиками прошли без сучка без задоринки. Одному требовалась консультация по обновлению гардероба, со вторым мы наметили предварительный план по организации вечеринки. В два часа я вышла из агентства и поехала в «Клариджез» на встречу с бабушкой.
Она сидела в мягком кресле в богато оформленной гостиной «Клариджез» и листала журнал «ОК!». Я в который раз подумала о том, что хотела бы, как бабушка, никогда не стареть. В узком костюмчике от Шанель, с блестящими волосами, наполовину закрывающими щеки, она выглядела от силы на пятьдесят пять, и ни днем старше, хоть и было ей не то семьдесят три, не то семьдесят семь – в зависимости от того, в какой из ее паспортов я заглядывала.
Нельсон твердил, что я с мужчинами держусь точно так же, как она, но сама я подобного никогда за собой не замечала. Впрочем, между «работой с мужчинами» и «обработкой мужчин» большая разница. Я с мужчинами работала; бабушка же, судя по семейным байкам, была экспертом по их обработке.
Заметив меня, бабуля вскочила. Ее ясные голубые глаза засияли улыбкой.
– Мелисса! Детка! Как же приятно снова тебя видеть!
Мы обнялись.
– Я заказала чай и все, что к нему прилагается, не возражаешь?