Том и его Дора дружно двигались в сторону алтаря; Бэнгс-старший так боялся, что сын его опять передумает и ринется в какую-то третью профессию, что с радостью согласился на его ранний брак – в этом он видел якорь, способный удержать переменчивого Томаса на одном месте. Упомянутый Томас не мог больше жаловаться, что его третируют: Дора относилась к нему с неизменными преданностью и обожанием, и жизнь его стала в результате столь прекрасна, что он утратил способность попадать в переделки, – все говорило о том, что он способен стать дельным человеком, наделенным ярко выраженным талантом к избранной им профессии.
– Осенью мы поженимся и некоторое время поживем у моего отца. Папаша, знаете ли, уже немолод, мы с женой должны о нем позаботиться. А потом заведем собственное хозяйство. – Так звучала в тот период его любимая речь, обычно вызывавшая улыбки на всех лицах: дело в том, что мысль о Томми Бэнгсе как главе собственного «хозяйства» казалась всем его знакомым бесконечно забавной.
Словом, дела обстояли превосходно, и миссис Джо начинала уже подумывать, что невзгоды ее на этот год закончились, – но тут возникло новое переживание. После долгого перерыва пришло несколько почтовых открыток от Дана, который в качестве обратного адреса писал: «Для передачи через М. Мейсон и т. д.». Таким образом он мог получать из дома столь желанные новости и передавать туда краткие послания, чтобы там никого не тревожило его длительное отсутствие. Последнее – его доставили в сентябре – было помечено: «Монтана», а содержание оказалось очень простым:
Наконец добрался, вновь пытаюсь заниматься горным делом, но долго не задержусь. Всем удачи. Мысль о ферме оставил. О планах скоро сообщу. Здоров, занят и очень счастлив. Д. К.
Если бы они знали, что означает толстая черта под словом «счастлив», открытка наполнилась бы для них особым красноречием; дело в том, что Дан вышел на свободу и немедленно отправился в вольные края, о которых так тосковал. Встретившись случайно со старинным приятелем, он, к восторгу последнего, согласился поработать штейгером[443] у него на руднике – даже общество грубоватых шахтеров было ему приятно, а тяжелый физический труд оказался особенно по душе после долгого заточения в мастерской по производству щеток. Дан часто брал в руки кирку и вступал в поединок с камнем и почвой, пока не выбивался из сил, – а это случалось очень быстро, ибо год в тюрьме сказался на его превосходной физической форме. Он страшно хотел вернуться домой, однако откладывал отъезд неделю за неделей – хотелось, чтобы из тела выветрился тюремный запах, а с лица исчезло затравленное выражение. Выжидая, он завел друзей среди мастеров и простых рабочих, и, поскольку никто тут не знал про его прошлое, он вновь, с радостью и признательностью, занял отведенное ему в мире место: теперь без прежней гордыни и без иных планов на будущее, кроме желания как-то где-то творить добро и расквитаться с прошлым.
Однажды в октябре, в середине дня, миссис Джо решила устроить на своем письменном столе генеральную уборку, ибо снаружи моросил дождь, а в доме царил покой. Наткнувшись на послания Дана, она долго над ними размышляла, а потом аккуратно убрала их в ящик с ярлыком «Письма мальчиков» и сказала себе, между делом отправив в мусорную корзину одиннадцать просьб дать автограф:
– Пора бы уже прийти очередной открытке – хотя, возможно, он просто явится сам, чтобы рассказать нам о своих планах. Мне страсть как хочется знать, чем он занимался в этом году и как у него дела теперь.
Последнее желание исполнилось в течение часа: в комнату ворвался Тед – в одной руке газета, в другой сломанный зонтик, лицо взбудораженное. Он выпалил на одном дыхании:
– Обвал в шахте – заперло двадцать человек – было не выбраться – жены рыдали – вода поднималась – Дан знал про старую штольню – рискнул жизнью – всех вывел – почти погиб – во всех газетах написали – я знал, что он станет героем – ура старине Дану!
– Что? Где? Когда? Кто? Да не ори ты, дай почитать! – потребовала его мама, совершенно ошарашенная.
Тед вручил ей газету и дал прочитать самой, часто перебивая, – скоро явился и Роб, которому тоже хотелось все узнать. История была вполне обыденная, однако мужество и самоотверженность всегда заставляют щедрые сердца трепетать и завоевывают восхищение; поэтому рассказ получился и достоверным, и воодушевленным, а имя Дэниэла Кина, храбреца, который, рискуя собой, спас других, было в тот день у многих на устах. Лица друзей светились от гордости, когда они читали о том, что их Дан оказался единственным, кто среди возникшей сразу после трагедии паники вспомнил, что в шахту ведет старая штольня – она заколочена, но спастись можно только через нее, если успеть до того, как поднимется вода и шахтеры утонут; он спустился туда один, велев остальным дожидаться, пока он выяснит, все ли безопасно; услышал, как несчастные отчаянно борются за жизнь с другой стороны перегородки, и с помощью окликов и стуков указал им путь в нужное место; как потом он встал во главе спасательного отряда и, проявив недюжинный героизм, вывел всех вовремя. Его поднимали наверх последним, изношенная веревка порвалась, и он упал с высоты – сильно ушибся, но остался жив. Благодарные женщины целовали его перемазанное лицо и окровавленные ладони, мужчины унесли победителя прочь на руках, а владельцы шахты пообещали ему щедрую награду – если только он выживет!
– Он не может не выжить! Выживет и, как только сможет двигаться, приедет домой, чтобы тут за ним ухаживали – если нужно, я сама за ним съезжу! Я всегда знала, что рано или поздно он совершит отважный и беспримерный поступок, если только не попадет на виселицу и не подвернется по глупости под пулю! – воскликнула взволнованная миссис Джо.
– Поезжай, мама, и меня возьми с собой. Именно мне и положено ехать, ведь Дан очень любит меня, а я – его, – начал было Тед, который сразу сообразил, что поездка наверняка окажется как раз в его духе.
Ответить его мама не успела – вошел мистер Лори, причем почти так же шумно и суматошно, как и Тедди Второй, и воскликнул, размахивая вечерней газетой:
– Новости видела, Джо? Что скажешь? Мне прямо сейчас ехать за нашим храбрецом?
– Было бы замечательно. Но может оказаться, что все совсем не так – слухи часто бывают лживыми. Может, через несколько часов мы услышим совсем другую версию этой истории.
– Я телефонировал Деми: пусть выяснит все, что сможет; если это правда – немедленно отправляюсь в путь. Отличная выйдет поездка. Если он в состоянии путешествовать, я привезу его сюда, если нет – останусь за ним ухаживать. Он выкарабкается. Уж кого-кого, а Дана падение на голову не убьет. У него девять жизней, и он пока даже половины их не потратил.
– Дядя, если вы поедете, можно я с вами? Ужасно хочется куда-нибудь съездить, и так будет здорово посмотреть на шахты и на Дана, услышать все подробности, помочь ему. Я умею ухаживать за больными. Правда, Роб? – воскликнул Тедди просительным тоном.
– Истинная правда. Но если ты маме нужен тут, могу я съездить и помочь дяде, – ответил Роб со свойственным ему хладнокровием: он явно годился для такой поездки куда больше, чем взбалмошный Тедди.
– Вы мне нужны оба. Мои мальчики постоянно попадают в беду, если не держать их у себя под боком. Других я удерживать не имею права, а вас точно не отпущу, потому что с вами обязательно что-то случится. В жизни еще не было такого года, как нынешний: сплошные кораблекрушения, свадьбы, потопы и помолвки – катастрофа за катастрофой! – воскликнула миссис Джо.
– Да и не бывает иначе, мадам, если на руках у вас куча мальчиков и девочек. Полагаю, худшее позади, но начнется снова, когда эти юноши выйдут в большой мир. Вот тогда я готов оказывать поддержку, ибо вам понадобятся и помощь, и утешение – особенно если Тед сбежит рано, – рассмеялся мистер Лори, позабавленный ее жалобами.
– Меня, похоже, уже ничем не удивишь, но я переживаю за Дана, и мне кажется, что кто-то должен к нему поехать. Там известно какая глушь, а ему может понадобиться особый уход. Бедолага, вечно ему достается! Впрочем, возможно, он в итоге «пооботрется», как когда-то говорила Ханна.
– От Деми наверняка скоро будут вести, а потом я двинусь.
С этими бодрыми словами мистер Лори удалился, а Тед, поняв, что маму не переубедишь, отправился следом – уговаривать дядю, чтобы тот взял его с собой.
Новые сведения подтвердили старые и даже добавили им интереса. Мистер Лори двинулся в путь незамедлительно, и Тед поехал с ним в город, продолжая бесплодно упрашивать, чтобы ему дали съездить к его Дану. Он пропал на весь день; впрочем, мама его спокойно заметила: