Татьяна Герцик - Маленькое недоразумение на даче

– Делайте, делайте! – разрешил Игорь, глядя на приготовившую шприц медсестру. – Мы уже обо всем договорились! – И ободряюще похлопал свояченицу по руке: – Ты скоро выздоровеешь, не волнуйся! Завтра я заберу тебя домой, а сейчас спи, быстрее поправишься!

Ксении стало гораздо спокойнее от его уверенных слов, она расслабилась, почувствовала легкий укол в середину руки, звуки плавно прекратились, и наступила блаженная тишина.

Глаза открылись с огромным трудом, причем это простое движение отдалось в голове противным гулким эхом. Ксения тупо уставилась наверх, не в состоянии осознать, где же она. Потолок перед глазами был совершенно незнакомым, это она знала точно. Ни дома, ни в квартире сестры не было такого высоченного потолка с мерзкими желтыми разводами посредине и черными потеками по углам.

В смятении повела глазами направо, потом налево, но никого не увидела. Вопросы задавать было некому.

Отчего так болит голова? И что она такого натворила, что ее упекли в такое тоскливое место? Она тихо застонала, не зная, что и подумать. Послышался стук отворившейся двери, негромкий шелест, и кто-то на цыпочках подошел к кровати.

– Так, милочка, вы меня помните?

Девушка тихонько скосила глаза в сторону. Слева стоял вчерашний халат, но уже с человеком внутри. Он с нахальной усмешкой на толстых кроваво-красных губах насмешливо ей подмигнул, потом взял за руку, нащупал на запястье пульс и гулким басом сосчитал удары сердца:

– Шестьдесят девять, семьдесят, семьдесят один. Ну, убедились, что считать я умею?

Ксюша с досадой вспомнила, как вчера высмеивала халат, не умеющий считать, и засмущалась.

– Я вчера не с вами говорила, а с этим халатом, – попыталась неловко оправдаться она. – Кто же знал, что в нем очутитесь именно вы?

– Ну-ну, чудненько! – Человек в халате принахмурился. – А пошлю-ка я к вам сейчас нашего психиатра, и пускай он с вами разберется. – И ушел, бесшумно закрыв за собой дверь.

После визита врача у Ксении на душе стало поспокойнее, но вопросы остались. Почему она здесь очутилась? Попыталась хоть что-нибудь вспомнить из событий вчерашнего дня, но голова отозвалась таким мерзким грохотом, что девушка тут же отбросила непосильное занятие и вольготно раскинулась на кровати, решив просто отдохнуть. В ее жизни это бывает так редко, что не грех извлечь из этой нестандартной ситуации хоть что-то приятное.

Через полчаса ее посетил психиатр, оказавшийся немолодой, приятной во всех отношениях дамой. Поговорив с девушкой с полчаса и вдоволь посмеявшись, она сообщила, что все в полном порядке. Просто смесь легкого сотрясения мозга, достаточно сильного лекарства и природной смешливости дали такой непредсказуемый, но очень забавный результат.

Уходя, доктор поправила одеяло и предупредила, чтобы пациентка тщательнее следила за своими действиями хотя бы в этот день – эффект от приема лекарства будет продолжаться как минимум сутки. Хотя в подобном состоянии контролировать себя очень сложно. Поэтому не стоит придавать слишком уж большое значение своим сегодняшним словам и поступкам. И выразила надежду, что все ее нынешние собеседники поймут это в должной степени.

После этого снова появился надменный вчерашний халат с человеком или, наоборот, человек в халате, она совершенно запуталась в их непростых отношениях. Велев ей выпить какую-то таблетку, он заявил, что к вечеру она вполне может ехать домой. С приятностью валяться в постельке можно и там. И ехидно добавил:

– Только не сразу с обоими мужьями. Лучше по очереди.

Ксюша широко распахнула глаза, невзирая на боль от яркого света, и изумленно уставилась на насмешника, не зная, как реагировать на его бесцеремонные шутки. Он улыбаясь пояснил:

– Вы вчера нам приватно сообщили, что у вас два мужа: Игорь и халат.

– Какой халат? – Она обессиленно откинулась на подушки. – Что я вчера еще наболтала?

– Да ничего особенного. – Он оглянулся на звук открывающейся двери. – Да вот вчерашний халат и сам уже заявился. Заходите, голубчик, не стесняйтесь, гостем будете! Тут у нас симпатичные молодые халаты приветствуются! – Доктор развязно взмахнул рукой и стремительно выскочил в коридор.

Халат неуверенно сел рядом и положил на тумбочку красивую темно-бордовую розу. Немного попыхтев, ласково и тихо попросил:

– Посмотри на меня, Ксюша!

Она со скрипом повернула сопротивляющуюся голову на призывающий ее голос и увидела поверх халата плавающее измученное лицо. Оно морщило лоб и кривилось. Девушка напряглась и узнала Максима. Он смотрел на нее таким грустным безнадежным взглядом, что ей стало не по себе. Почему он так смотрит? Она такая страшная? Может, ее с ног до головы вымазали в зеленке и она стала походить на болотную кикимору? С чего бы такой священный трепет?

– Здравствуй, милая! – Голос у Макса вполне соответствовал внешнему виду: такой же обессиленный и совершенно больной.

Она захотела подбодрить его и подняла руку, чтобы радушно помахать. Но рука самостоятельно совершила небольшой кульбит и с размаху шлепнулась на подушку.

– Вот это да! И что это с руками? Борьба частей тела за свою независимость? – Она уже ничему не удивлялась. – Ладно, могло быть и хуже.

Он, уже не скрываясь, всхлипнул:

– Прости меня! Это все моя вина!

– Твоя? – Она кротко удивилась: – А что ты сделал?

Он ужаснулся:

– Ксюша, ты что, серьезно ничего не помнишь?

Девушка недовольно нахмурилась и строго объяснила, что все прекрасно помнит, но напрягаться и вспоминать, что там было конкретно, ни за что не станет, пусть он даже и не надеется! У нее голова не казенная, а своя, и молотобойные работы в ней ни к чему! Хотя с его стороны очень мило, что он интересуется ее здоровьем…

– Мило? – Он зарычал и стал метаться по палате.

Девушка устала следить за его рывками и закрыла глаза.

Он остановился напротив, стараясь быть близко и в то же время не беспокоить ее.

– Для меня эта ночь была ужасной. – Голос звучал обреченно. – Я многое передумал. Ты была права, я просто эгоист, каких мало. Я чуть не сломал тебе жизнь, из-за меня тебя сбила машина. У тебя счастливая семья, ты любишь мужа и детей, а я только путаюсь под ногами…

– Каких детей? Какого мужа? – Она не поняла ни слова.

– Игоря и близнецов. – Он был очень терпелив.

– А… их! Люблю, конечно, но они вовсе не мои! – Она широко, во весь рот, зевнула, громко клацнув белыми зубами, как будто хотела оттяпать ему полноса.

Он с состраданием посмотрел на ее бледное лицо.

– Скоро ты поправишься и придешь в себя. И все вспомнишь. А я уйду навсегда и больше не буду тебе мешать.

– А ты мне вовсе и не мешаешь. – Она снова сладко зевнула. – Ты очень забавный!

Его передернуло от подобного эпитета. Но он упрямо продолжил:

– Я тебя люблю, запомни это. По-настоящему люблю. Если вдруг понадоблюсь, позвони. – Он положил на тумбочку листок с номером телефона. – А сейчас я ухожу… Прощай…

Ксения хотела возразить, что не хочет, чтобы он уходил, но тут подействовало принятое лекарство, и она мгновенно уснула.

Он долго смотрел в ее безмятежное лицо. Потом наклонился и легко коснулся ее губ своими твердыми горячими губами. Еще немного постоял, слушая ее легкое дыхание, потом повернулся, обреченно ссутулив плечи, как человек, попавший в большую беду, и вышел.

Ксения настороженно обернулась. Ей вновь показалось, что на нее смотрит Максим. Оглядела незнакомые машины, спешащих мимо прохожих. Его не было. Вздохнув, продолжила путь. Померещилось. В последнее время это чувство возникало у нее постоянно. Но Максим не появлялся, выполняя свое обещание. Ксюша ждала его, начиная чувствовать себя как прирученная и внезапно выброшенная на улицу собачонка. Постепенно тоска захватила ее с такой силой, что она поняла: жить без него невозможно.

Решилась позвонить ему сама, но не смогла найти его записку с телефоном. Видимо, потеряла ее во время возвращения из больницы. Что ж, значит, не судьба. Утешала себя, что все к лучшему, что они слишком разные и что ничего доброго с ним ее не ждет. Нравоучительно вспоминала печальные глаза девушки, оставленной им у университета, и, сцепив зубы, ждала, когда же наконец придет в себя и перестанет тосковать. Но время шло, а лекаря из него не получалось – душа болела все сильнее и все сильнее томили неосуществленные желания.

Подошел долгожданный май. Распустились тополя, наполнив воздух терпким смолистым ароматом, отцвела черемуха, усеяв улицы белыми мелкими лепестками, похожими на снег.