Амир хотел было податься вперед, но очередной раз получил сильнейший удар в живот, отчего чуть не потерял сознание.

Девушку практически зашвырнули в шатер, она прокатилась по земле, остановившись у ног Биеры:

- Вот, значит, как, - ледяным голосом произнес главарь. – Бунтовать вздумала! Ну, ничего, я научу тебя манерам, грязная шлюха.

Кадим взял ее за горло и принялся бить по лицу. Марина пыталась схватить его за рукав, но тот настолько крепко вцепился, что вскоре пленница сдалась. Несчастная лишь вздрагивала, получая очередную тяжелую оплеуху. Спустя двадцать минут истязательств, Мар уже просто тихо хрипела, так как Биера с силой сжал горло. И только когда он увидел синеющие губы, то соизволил отпустить.

- Теперь твое возможное освобождение оттянется на три месяца, - прошипел он. – Будешь обслуживать моих людей, работать в три раза больше, чем остальные женщины в лагере.

- Пусть, - чуть слышно произнесла пленница на родном языке. – Значит еще три месяца с тобой. Я не уйду на тот свет без тебя, Амир, не уйду.

- Что ты там лепечешь, дрянь! - толкнул ее Кадим.

И в этот момент Марина отключилась.

Биера сдержал обещание, он отозвал Удава и тот не успел отослать сообщение семье девушки. Теперь Марина трудилась на его людей, каждый день она вставала в четыре часа утра, ухаживала за скотом, готовила с остальными женщинами еду и разносила по шатрам боевиков. Те же хватали ее, сажали к себе на колени, лапали везде, куда только дотягивались их грязные руки, а она терпела, потому что, проходя мимо столба в центре небольшой площадки, могла повидаться с Амиром. Его то и дело сажали на цепь, избивали, тушили сигареты о его тело, но и он терпел. Двое обменивались взглядами, а иногда, незаметно для остальных, даже улыбались.

Марину также избивали, причиной могло послужить что угодно, не так поставила тарелку на стол, не так посмотрела на солдата. Она уже потеряла счет синякам и рассечениям, да и толку было их считать, каждый день все равно появлялись новые.

Женщины лагеря плохо питались, почти не отдыхали. Из еды им доставались объедки со стола солдат, только то, что не доели эти животные, могли забрать себе рабыни. Марина за два месяца просто высохла, ее состояние стремительно приближалось к анорексии. Иногда она падала в обмороки, а приходила в себя от пинков боевиков.  Амир также потерял прежний облик, организм истощился из-за нехватки еды, воды, сна и постоянных издевательств. А Биера с упоением наблюдал за страданиями пленных. Он не торопился с казней Амира, ему нравилось смотреть на то, как эти двое корчатся от боли изо дня в день.

Да и Кадим уже не пытался добиться от араба признаний, было ясно, что тот ничего не знает. Уж сколько боли ему причинили, скольким пыткам подвергли, однако Амир так и не заговорил. Сейчас главарь ждал окончания срока наказания для русской женщины, чтобы наконец-то сообщить ее семье о требованиях выкупа.

И вот, настал тот день, Марину очередной раз привели в шатер Биеры. Она послушно села на стул и затаилась в ожидании.

- Ну что ж, сегодня мой человек сообщит твоей семье о наших требованиях.

- Что будет с Амиром? – с дрожью в голосе спросила девушка.

- Это уже не твоя забота. Он предатель, значит, достоин соответствующего наказания. Ты же смотри, не испорть все. Если опять вздумаешь бунтовать, более не пощажу – отдам солдатам на забаву и ты сдохнешь в муках. А теперь ступай, тебя ждут горы навоза из-под моих коров.

Ее увели.

А Удав сообщил семье Марины о том, что их дочь захвачена малийскими боевиками, цена ее возвращения – полтора миллиона долларов, именно столько взял Зейн у Кадима. Тот день, когда на почту Дмитрия Константиновича поступило письмо, стал днем траура. Мать и отец забыли обо всем на свете. Разведка подтвердила данные о похищении, сразу же после этого Владимир приступил к сбору денег. Сроку им дали всего неделю, а иначе, боевики обещались прислать видео публичной казни девушки, поэтому надо было торопиться.

Продав драгоценности, машину, недвижимость за городом, заняв у знакомых, Ирина и Владимир собрали необходимую сумму, оставалось только передать деньги похитителям, для чего отец Марины вместе с хорошим другом отправился в Мали. Там они связались с российским посольством, посол Киреев Демьян Мергенович помог безутешному отцу связаться с генералом малийской правительственной армии -  Ковати Мидере Ситте, тот владел информацией о похитителях и мог помочь.

В это же время в лагере боевиков Кадим Биера наставлял Удава и еще нескольких солдат. По их же требованию, деньги должны были оставить в три часа пополудни именно у той заправки, где повстанцы и похитили пару. После того, как деньги прибудут на место, Кадим намеревался отпустить девушку. Он, конечно, мог бы убить ее, поскольку жизнь какой-то неверной женщины для него ничего не значила, но возможность получить хорошие деньги все же пересилила его желание наказать врага.

Ровно в три часа отец Марины в сопровождении своего друга и генерала Ковати прибыл на ту заправку. Однако прежде чем отправиться к месту встречи, Ситте рассказал Дмитрию обо всем, что здесь случилось, тот слушал рассказ генерала и не мог поверить своим ушам, но сейчас было важнее другое – вызволить дочь из плена. Так что, они стояли у ржавых колонок, томимые ожиданием. Через полчаса вдалеке показался военный тонированный джип. Авто стремительно въехало на заправку, оттуда вышли несколько вооруженных людей в униформе, среди них был и Удав. Боевик подошел к Владимиру и заговорил:

- Деньги!

- Где моя дочь? Я отдам деньги, когда увижу свою дочь.

- Либо отдаешь деньги, либо получишь свою дочь по частям.

Тогда вступил Ковати:

- Не пытайтесь торговаться, господин Коновалов. Если вы не отдадите деньги, они убьют ее. Таковы правила.

И Владимир Константинович передал чемодан в руки Удава, тот открыл его, пробежался взглядом по купюрам.

- Хорошо, - заявил Удав. – Если все верно, и вы выполнили условия, как и договаривались, ваша дочь будет здесь завтра в полночь.

- Но как же? – попытался было возмутиться Владимир, однако Ситте тут же одернул его. – Ладно.

Спустя пару минут люди Биеры покинули заправку, оставив безутешного отца ни с чем. Ему оставалось ждать и надеяться, надеяться на честность этих негодяев.

Глава 29

Наутро Биера лично пожаловал в хлев, все женщины тут же, вытянувшись в струнку, выстроились вряд, только Марина сидела на земле. Она настолько плохо себя чувствовала, что не могла стоять. Главарь же подошел к ней, ткнул мыском сапога  в бок, а когда девушка подняла на него безжизненные глаза, произнес:

- Радуйся, сегодня я отпущу тебя, и впредь будь умнее, не связывайся с кем попало.

- Где Амир? – прошептала она.

- Все думаешь о той собаке? Сегодня в полночь все свершится.

- Я могу попросить вас?

Кадим тогда вскинул брови от удивления:

- Рискни, только смотри, осторожнее в желаниях.

- Можно мне напоследок увидеть мужа?

Тот хотел было отказать, но вдруг задумался. Почему бы и не позволить? Ведь это их последнее свидание, значит, тем больнее будет прощание.

- Хорошо. Я дам вам десять минут. Вечером за тобой придет солдат и сопроводит. И запомни мою щедрость.

- Я запомню, - стиснув зубы от боли, сказала Марина.

И он покинул хлев, а Мар наконец-то смогла заплакать. Женщины не понимали ее слез, Аллах даровал ей свободу, спас от смертной казни, а она рыдает. Ну и что, что пленница уйдет одна, зато живая и, самое главное, нетронутая боевиками. Любая из рабынь могла только мечтать об этом, однако ж, им суждено страдать и однажды умереть в этом проклятом Богом месте.

Но Марине было плевать на все, она хотела одного – увидеть Амира, обнять его. Да, она многое пережила за четыре года жизни с ним, много нехорошего, но еще никогда в ее жизни не было столько любви и страсти, столько трепета. Этот мужчина стал для нее оплотом. И что же теперь? Она уйдет и оставит любимого одного на забаву зверям, которые разорвут его на части? Нет, так не должно быть… Но что она может? Отказаться от свободы и умереть вместе с ним? Да, Мар этого хотела, желала всем сердцем и душой, однако что будет с ее семьей? С отцом и матерью, которые воспитывали своего ребенка, любили его, холили и лелеяли. Как же они?