Алина Зарайская - Мама, я доктора люблю

Наличие двух комнат не избавило Анжелу от страха и сомнений, но возможность провести ночь в комнате, где несколько недель жил ее возлюбленный, среди его вещей, вдыхая наполненный его запахом воздух, была поводом согласиться на любезное предложение Кирилла.

— Ну вот и отлично, — он широко улыбнулся. — Тогда давайте что-нибудь поедим. Вы ведь, наверное, голодны с дороги. Честно говоря, мне ужасно неудобно, что я не догадался об этом сразу и столько времени поил вас пустым чаем.

— Спасибо. Я бы действительно не отказалась поесть. А чай у вас просто замечательный, к такому ничего и не нужно.

Анжела только сейчас, немного успокоившись, узнав, что любима, и почти перестав бояться Кирилла, почувствовала, что действительно очень хочет есть.

— Будете рис под соусом? Это займет около часа, но будет очень вкусно. Или предпочтете что-нибудь попроще, но побыстрее?

— Как вам удобно, — смутилась Анжела.

— Ну, если вы готовы час потерпеть, то я не откажу себе в удовольствии угостить вас по-настоящему изысканным блюдом.

И Анжела с удивлением увидела, как этот неаккуратно одетый, много курящий, обитающий в такой странной, мрачной квартире мужчина принялся тщательно промывать рис, ровными ломтиками нарезать какие-то фрукты, точно отмеривать специи и красиво накрывать стол.

— Я знаю, это многим кажется странным, — Кирилл перехватил удивленный взгляд девушки, — но я очень люблю готовить.

— Это… это так здорово! — искренне восхитилась Анжела. — Я первый раз встречаю мужчину, который не то что любит, а хотя бы просто умеет готовить что-нибудь, кроме пельменей и яичницы.

— Да? А я всегда думал, что это не такая уж большая редкость и что странным это кажется только в отношении меня, потому что я в принципе не похож на человека, расположенного заниматься какими-либо домашними делами.

— Совсем не похожи, — согласилась Анжела. — А давно вы пристрастились к кулинарии?

— Довольно давно, еще в юности, — и Кирилл рассказал несколько забавных случаев, связанных с приготовлением каких-то особо экзотических блюд.

Анжела совсем успокоилась и от души смеялась красочным рассказам Кирилла. А потом, за ужином, который действительно был очень вкусным, они свободно говорили обо всем на свете, и Анжеле казалось, что они знакомы уже давно и что более понимающего и близкого друга у нее нет.

За окном давно уже стояла непроглядная петербургская осенняя ночь, когда раздался звонок в дверь. Анжела вздрогнула и почему-то умоляюще посмотрела на Кирилла.

— Все будет хорошо. Он любит тебя и очень обрадуется. Успокойся.

Анжела благодарно пожала ему руку — этот человек понимал, казалось, малейшие движения ее души. Кирилл ушел открывать дверь, а Анжела, боясь, что просто потеряет сознание, если встанет, осталась в кухне. Ее сердце бешено заколотилось, а перед глазами все поплыло, когда она услышала голос возлюбленного, произнесший ее имя. Через мгновение Владимир уже обнимал ее вздрагивающие от рыданий плечи.

— Я думала, что-то случилось! Я не могла больше выносить эту неизвестность!

— Я знаю, знаю, моя милая. Но я не хотел попусту тревожить тебя, рассказывая о своих трудностях, которые издалека показались бы тебе гораздо более серьезными, чем были на самом деле. Я ведь знаю твою впечатлительность. А лгать тебе было бы еще хуже. Ты ведь и сама не хочешь никакой лжи, даже если она во благо.

— Не хочу, — кивнула Анжела и подняла на Володю заплаканные глаза. — Но все это позади, правда? Ведь теперь мы вместе, и любые трудности преодолимы, и не будет больше никакой неизвестности, страхов, сомнений?..

— Конечно, не будет. Обещаю тебе. А теперь перестань плакать — ведь больше не о чем. К тому же мы совсем забыли о гостеприимном хозяине. Надеюсь, он хорошо тебя принял?

— Очень! Я не представляю, что бы без него делала!

— Я ему очень благодарен за доброе к тебе отношение, — серьезно сказал Владимир, а потом улыбнулся и добавил: — Но не слишком ли ярко блестят твои глазки, когда ты говоришь о нем?

— Как ты можешь?! Я даже подумать ничего такого не могла! Я…

— Я знаю, моя родная, — Владимир нежно провел рукой по ее волосам. — Я пошутил. А вот то, что между вами завязалась настоящая дружба, — сразу видно. И я очень рад этому. Кирилл — мой близкий друг еще с юности. Он очень хороший человек и прекрасный кулинар, в чем ты, кажется, уже и сама убедилась.

— Ну, довольно меня расхваливать, — вмешался Кирилл. — Все счастливы — и отлично. Давайте пить чай. Мне удалось достать настоящий тибетский. Анжела его уже оценила.

— Здорово! Хотя в такую мерзкую погоду не только настоящий тибетский, а и самый посредственный чай покажется божественным напитком.

— Тогда получается, что мы дней триста в году наслаждаемся напитком богов.

— Садитесь лучше, чайник вскипел.

Совсем расслабившись в объятиях Володи, под звуки его мягкого низкого голоса Анжела задремала, а двое мужчин продолжали негромко разговаривать.

— Да, хороша, ничего не скажешь! И удивительно: ни злости, ни упрека, ни даже вопроса, где ты был так поздно.

— Я же тебе говорил!

— Я бы, наверное, не смог изменить такой женщине.

— Я ее по-своему очень люблю, и мне с ней комфортно и спокойно, как, может быть, не будет ни с какой другой. Но жениться на ней я все-таки не могу, сам понимаешь.

— Понимаю. Но это все-таки очень жаль. Она мне очень понравилась, и я постараюсь быть ей другом настолько, насколько это возможно, не расстраивая твоих планов.

— И я буду тебе очень благодарен за это.

Они еще посидели какое-то время, а потом Владимир отнес уже совсем крепко спавшую Анжелу в комнату. Проснулась она от знакомого, но давно не испытанного ощущения. С минуту она тихо лежала, не открывая глаз, всем существом наслаждаясь разлившейся по телу негой. Но долго оставаться безучастной было невозможно, и Анжела ответила возлюбленному самыми горячими ласками, на какие только была способна.

Следующее утро, пока Володя ездил в институт, она провела еще у Кирилла, а потом они отправились на другой конец Петроградской стороны в недавно снятую Володей квартиру.

— Здесь еще ничего не приведено в порядок, но жить можно, — Володя пропустил ее вперед. — Так что ты не пугайся, весь этот хаос ненадолго.

Анжела включила свет, заглянула в комнаты и ужаснулась. Она, конечно, была с детства наслышана о страшном беспорядке, который бывает в квартирах холостых одиноких мужчин, но совсем не представляла, на что это может быть похоже. В комнатах нельзя было подойти ни к столам, ни к кровати — весь пол был завален книгами, бумагами, одеждой и даже посудой. И без того маленький коридор загромождали какие-то коробки и стопки старых газет. В кухню же Анжела и вовсе не решилась заглянуть.

«Боже мой, неужели в такой обстановке можно не только жить, но и работать?!» Она сама не смогла бы и дня прожить в комнате, где сидеть можно только на одном свободном стуле за столом, заваленном так, что почти не виден даже корпус монитора, а любое движение чревато разбитой чашкой или разлетевшимися в разные стороны листками бумаги.

— Что делать… Извини, я не успел приготовиться к твоему волшебному появлению.

— Глупости! Ты же знаешь — для меня самое главное то, что ты рядом. Все остальное можно поправить… или привыкнуть.

— Да, конечно. Но мне так хотелось привести тебя в чистое уютное гнездышко, а не в эту берлогу, — Володя виновато улыбнулся:

— Милый мой… — Анжела нежно обняла его и потерлась щекой о тонкий шерстяной свитер.

Ее спину тут же обхватили теплым кольцом сильные Володины руки. Вскоре они уже торопливо стягивали друг с друга одежду, катаясь прямо по валявшимся на полу книгам, бумагам и задевая тоненько позвякивающие чашки.

— А эта, как ты выразился, берлога не так уж плоха, — сказала Анжела отдышавшись. — Но я все-таки превращу ее во что-нибудь более цивилизованное. Причем начать стоит прямо сейчас, когда тело и душа полны радости и энергии. К тому же неплохо успеть до вечера.

Анжела легко поднялась и, уверенно ступая босыми ногами по мягким тканям и шершавым переплетам, прошла на кухню. Через мгновение оттуда послышался шум воды и звяканье переставляемой посуды.