— Какой стол у нас будет роскошный! — качала от удовольствия головой тетка, наблюдая за появляющимися на белый свет деликатесами.
— А кстати, — спросила Вера, — кто это у вас тут такой порядок навел? Неужели сами?
— Да прямо — сами! — сказала тетка. — У меня здоровье уже совсем не то, что раньше. А Нинка все в школе, вон и зрение уже испортила над тетрадками! Ей вовсе некогда.
— А кто же тогда?
— Да вон жених ее, — сказала тетка. — Квартирант.
Вера изумленно посмотрела на них.
— Мама все шутит, — миролюбиво пояснила Ниночка. — Никакой он не жених. Но парень хороший, работящий. Из Молдавии. Работает в поселке электриком, а у нас снимает комнату на втором этаже.
— А лет-то ему сколько? — спросила Вера, просто так, чтобы поддержать разговор.
— Лет двадцать пять.
— А тебе?
— Посчитай, — улыбнулась Ниночка.
Вера засмеялась. Ей самой было тридцать четыре, а Ниночка была старше ее на четыре года, вот и выходило, что они уже обе старушки. Вера подпрыгнула, подлетела, закружила Ниночку, сжала в объятиях.
— Мы с тобой еще ого-го! Просто девочки! Нам никто нашего возраста не даст!
— Тебе-то, Верка, точно! — сказала тетка Лида. — У тебя и стрижка молодежная, коротенькая, перьями выкрашенная. А белый цвет всегда молодит. И похудела ты, это тебе к лицу. А Нинка моя и в двадцать была точно такая же, как сейчас.
— Да и вы, тетя Лида, кровь с молоком! — посмотрела на нее Вера. — Как были хохотушка да насмешница, так и остались.
— Вот не пойму я, девчонки, — сказала Лида, расправляя на груди кружева, — почему у одних девок женихов всегда полон дом, а другие ни внешностью, ни характером, ни умом не обижены, а весь век свой одни сидят!
— Мама! — укоризненно посмотрела на мать Ниночка. — Не надо опять все сначала! Не садись на заезженного конька!
— А я не просто так сажусь, а с намеком!
— Не садись, а то конек понести может! — Ниночка взяла со стола полную салатницу и понесла на стол, в комнату. Вскоре оттуда донесся стук ножей, вилок, тарелок. Ниночка накрывала на стол.
— Что это вы загадками говорите? — удивленно посмотрела на тетку Вера.
— Да уж загадки мои белыми нитками шиты! — сказала ей тетка. — Как только ты появилась, я сразу подумала — все! Отобьет Верка у моей дочери последнего жениха!
— Да Бог с вами, я замужем! — изумилась Вера. — О каком женихе-то вы говорите, об этом молодом парне, что ли? Да зачем с ним вообще связываться? Неужели у Ниночки с ним роман?
— Роман! Романов у нее отродясь не было. А влюбилась она в него как на грех сильно.
— Ну, влюбилась, и прекрасно. А я тут при чем?
— Пока ни при чем. Да овечкой-то не прикидывайся. Я ведь тебя, Верка, знаю! Ты человек опасный.
— Тетя Лида, вы какую-то ерунду говорите, не обижайтесь! У меня с мужем все хорошо, ребенок растет. Зачем мне нужен какой-то посторонний парень? — И Вера укоризненно затрясла головой.
— Ну, он посторонний, пока ты его не видела. А увидишь, так ахнешь! Парень красавец, каких на свете мало. И не глупый. Но глаза… Какие у него глаза! Насквозь прожигает!
— Да ну вас! — Вера встала и хотела идти помогать Ниночке.
— Нет, ты постой! — Тетка взяла ее за руку. Вот ты мне скажи, отчего свет так глупо устроен? Ведь Нинка моя и умница, и красавица! Ты только посмотри, какие у нее прекрасные волосы, и глаза, и руки! А всю жизнь никого нет. Я умру, останется одна-одинешенька! А за тобой, Верка, всю жизнь парни табуном ходят, а ты их еще и разбираешь — этот не такой да тот нехороший. Да не сердись, я ведь любя говорю. Я тебя люблю и всегда Нинке в пример ставлю. Говорю ей, посмотри, как надо себя держать с мужиками! Ведь хоть стрижечка у тебя и модненькая, но волос на голове — кот наплакал, и росточком ты не вышла — маленькая. И глазки у тебя — просто глаза, а у моей Нинки — глазищи, и все равно, нет у нее личного счастья и быть не может.
— Ну почему вы так говорите… — смутилась Вера. — Я тоже симпатичная, и образование у меня хорошее…
— Про образование ты молчи! Не в образовании дело! У Нинки тоже образование, а толку мало.
— Так мне уехать, что ли? — спросила Вера.
Она не понимала, отчего весь этот разговор, чепуха какая-то, но в глубине души не могла не признать, что все, что говорила тетка Лида, была правдой. Ниночка было красавицей, а она, Вера, объективно говоря, симпатичная, и не больше. Но Ниночкину красоту надо было рассматривать под микроскопом, разбирая отдельно, вот какие у нее прекрасные волосы, глаза, губы, ногти. А Верина миловидность сразу била в глаза — вроде ничего особенного, а все парни в компаниях ухаживали за ней. Конечно, маленькая блондинка, которая не лезет в карман за словом. И со своей небольшой высоты так может взглядом пригвоздить, что у парня и язык отсохнет.
— Зато меня все сразу норовят в постель затащить. Мне поговорить хочется, а приходится отбиваться, тоже нелегко! — сказала Вера, и было непонятно, шутит она или говорит серьезно. — Но если у вас тут такая любовь, я могу уехать, чтоб никому не мешать, — повторила она.
— Ну, не вздумай! — сказала ей тетка. — Я ведь тебя, племянница, тоже люблю! Да и столько ты всего вкусного натащила! Разве же это по-христиански — тебя несолоно хлебавши домой отправить! А уж с парнем с этим как получится, поглядим. — И тетка притянула к себе Веру и сочно ее расцеловала.
— Да где же он? Вы любопытство мое разожгли. Так и хочется посмотреть на писаного красавчика! — ухмыльнулась Вера, а сама подумала: «Да, жизнь отшельническая сводит с ума. Ну ладно Ниночка, она всегда была натура романтическая. А вот чтобы тетка так сбрендила, этого я уж никак не ожидала».
— Придет, сама увидишь! — только и сказала тетка.
И вот уселись за стол. Картошечка с огорода дымилась в расписной миске. Огурчики теткиного соления радовали глаз совершенством формы и размера, да прилипшим сбоку смородиновым листом, да белыми раковинками чеснока. Маринованные грибки одним своим видом вызывали слюну, а нарезанные Ниночкой ровно и тонко темные кружки копченой колбасы с мелкими жемчужинами нежного жира подразумевали только один вариант дальнейших действий — немедленно налить рюмку чистейшей холодной водки и сразу же закусить! Вера обвела глазами всю площадь круглого стола — с вазочкой красной икры, с блюдом розовой свежайшей ветчины, с овальной селедочницей, в которой плавала в винном соусе селедка под белыми кольцами лука, посмотрела на край стола, откуда испускала ароматный пар курица с черносливом — фирменное теткино блюдо, и закричала:
— Все! Не могу больше терпеть, сейчас умру! С днем рождения, тетенька Лидочка, дорогая!
Лида разлила запотевшую водку, девушки со звоном стукнули бочками своих рюмок с двух сторон об ее тонкий стакан с принесенным компотом (тетка теперь не могла пить спиртное из-за давления), и в этот момент в комнате широко распахнулась дверь. Девушки одновременно повернули головы, посмотрели. Ниночкино лицо медленно залилось краской нежности, а у Веры отпала челюсть от удивления. В комнату вошел стройный, высокий, черноглазый и чернобровый красавец в рубашке и галстуке, с букетом багровых роз. Все когда-либо ранее виденные Верой наяву и в кино красавцы рядом с ним не стояли.
«Вот это да! Тетка говорила не зря! В его сторону смотреть мне не надо. Солнце настолько яркое, что может ослепить», — подумала Вера и медленно сомкнула челюсти. Аппетит у нее пропал как-то сам собой. Тетка искоса лукаво на нее посмотрела и предложила картошечки.
— Да, есть на что посмотреть, — еле слышно прошептала, чуть нагнувшись к ней, Вера и, не дожидаясь остальных, допила свою рюмку водки.
А Ниночка расцвела. Она взяла из рук парня розы, будто не мать, а она была именинницей, усадила гостя за стол, положила ему полную тарелку разных вкусных вещей, налила ему рюмку. Он поблагодарил ее по-домашнему, как привычно благодарит жену за заботу, за вкусный обед усталый отец семейства, чуть помолчал и поднялся, чтобы сказать тост. И Вера отметила с хваткой профессионального журналиста ритмичность, четкость и внятную простоту его речи, твердость и хорошую форму руки, высоко поднявшей заздравную чашу, спокойный и в то же время мягкий, устойчивый баритон.
«Ну, парень хоть куда!» — подумала Вера и не поднимала от тарелки глаз, пока тетка сама не обратилась к ней.