Не дав, царице закончить, Менелик сказал:
— А что, в Урушалемском храме он не надежно был спрятан? Там десятки священников охраняли его ежедневно, но ты решила присвоить его себе. Ты же из-за ковчега приказала мне прибыть не в столицу, а в этот маленький городишко на севере. Теперь твой план удался, наслаждайся неимоверной силой этого ковчега. Он в Аксуме, жрецы с левитами уже поместили его в твой храм.
— Поверь мне, сынок, придет время, ты сам все поймешь и не будешь так осуждать свою мать. Я не собираюсь пользоваться этим ковчегом. Даже если захочу, не смогу, поскольку для этого необходимо тайное слово, — царица, взгрустнув, продолжила: — С гибелью твоего отца это слово утеряно, может, на долгие тысячелетия, поэтому мы и выкрали ковчег, чтобы священники случайно не подобрали его. Найдя то самое слово, они бы поработили весь мир.
Менелик, прокручивая в голове, как мать просчитала каждый шаг, чтобы добиться достигнутой цели, произнес:
— Ты прекрасная мать, но за свою жизнь я заметил одно. Когда тебе нужно чего-то достичь, ты ни перед чем не остановишься. Ты превращаешься в демоницу, для которой нет ничего святого. Посуди сама, ты готова оставаться невестой, не любя человека, готова пообещать принять религию его народа, а продолжать служить своим богам и даже отправить сына обокрасть отца.
Македа уже более грубым тоном сказала:
— Я устала повторять. Все, что я делаю, для твоего блага и блага моих подданных. Ты прав, что ради этого я готова на все и ни перед чем не остановлюсь. Мой материнский долг обязывает оберегать вас, как тигрица оберегает своих младенцев, и быть готовой наброситься на каждого, кто осмелится даже подумать причинить вам вред, — немного успокоившись, она продолжила: — От подмены ковчега я не извлеку никакой выгоды. Без тайного слова им воспользоваться невозможно, и поэтому тебя не должна мучить совесть. Отправившись за первенцами и ковчегом, ты совершал благородный поступок. Понимая это, боги с самого начала благоволили нам, в противном случае у тебя ничего бы не получилось. Уверяю, их бог тоже посчитал, что ковчегу будет здесь безопаснее, иначе бы не позволил выкрасть его, — государыня продолжала, пытаясь убедить сына не отказываться от престола. — Менелик, ковчег представляет огромную опасность, поэтому твой отец повелел привести его сюда и спрятать от посторонних глаз. Мы поместим его в надежное место, а в Аксумском храме выставим копию, поскольку даже отсюда его могут выкрасть. На его поиски устремятся все правители будущего и, поняв, что в Урушалемском храме копия, их армии отправятся сюда. Поэтому мы решили сделать множество копий и разместить их в храмах по всей Савее. Несколько копий мы даже отправим вместе с Даном в новые земли, чтобы запутать все следы о месте нахождения настоящего Ковчега Завета.
Возмущаясь, Менелик сказал:
— Ты всеми этими историями о первенцах, ковчеге, и о том, что мой отец не царь Соломон, а кто-то другой, пытаешься избавить меня от угрызения совести, хочешь, чтобы я забыл о том, что предал отца, коего любил больше жизни. Но твои усилия напрасны. Я никогда не прощу себе этот поступок, и мне не интересны твои рассказы о военачальнике и ковчеге, можешь не продолжать. Использовав меня против отца, ты добилась, чего хотела, но знай, что меня ты потеряла навсегда.
Владычица взмолилась — Сынок, все рассказанное мной — правда. Клянусь тебе.
Не зная, как добиться доверия сына, она, оглядываясь по сторонам, остановила взгляд на лежавшем на столе письме, сказала:
— Возможно, это письмо хоть как-то прольет свет на произошедшее, пожалуйста, прочти его первым.
Менелик встал с трона и, собравшись двигаться к двери, произнес:
— Ты же учила меня, что царевичу не подобает читать чужие письма, хотя после того как позволил себе обмануть отца, от меня можно чего угодно ожидать.
— Пожалуйста, не уходи, — взмолилась властительница.
Остановившись, царевич произнес:
— Тебе были нужны первенцы и ковчег, я выполнил твою просьбу, и больше меня здесь ничего не держит.
— Мне нужен ты, сын мой, мне нужно твое прощение. Позволь, я сама открою его и быстро прочту вслух. Уверяю тебя, что оно обязательно прольет свет на произошедшее, и ты поверишь моим словам.
— Это письмо адресовано тебе, будь так добра, прочти его молча, я подожду.
Повелительница вскрыла письмо и приступила к чтению, внимательно вчитываясь в каждое слово. На ее лице чередовались то слезы, то улыбка. Дочитав до конца, она, с облегчением вздохнув, поднесла его царевичу и произнесла:
— Пожалуйста, прочти. Царь Соломон все написал в этом письме.
— Я не собираюсь его читать.
— Оно адресовано и тебе, — протянула письмо мать.
«Дорогая царица, спасибо, что позволила мне повидаться с Менеликом. Это единственное событие за прошедшие двадцать три года, хоть на время позволившее моей душе обрести спокойствие. Я снова ощутил, что рядом родной человек, своим видом напомнивший мне отца, а доблестью и отвагой брата Мариадона. Надеюсь, что царевич добрался до Савеи без происшествий. Прошу тебя, после того как прочтешь это письмо, обязательно дай прочесть и Менелику, наверное, он места не может найти после случившегося.
Полагаю, и до твоих краев дошли вести, что мое царство уже не так богато и могущественно, как прежде, а возмущение подданных становится все сильней. От мысли, что великое Урушалемское царство, некогда вверенное мне отцом, распадется, мою душу охватывает тревога. Единственное, что еще больше тревожит меня, это встреча с предками, после того как я покину этот мир. Представить не могу, как после всего произошедшего, я смогу посмотреть в глаза своему великому отцу и благородному брату, о коем мне бы хотелось сказать добрые слова в этом письме.
Я до сих пор оплакиваю его смерть, и душа моя с момента убийства пребывает в тревоге. Эта ужасная трагедия, к коей я тоже имел некое отношение, но, как известно, время назад не воротишь. Поэтому я поклялся сделать все возможное, чтобы помочь его ордену покинуть эти земли и отправится строить новый мир. Понимая, что без своих первенцев, находившихся в Урушалеме, военачальники не покинут эти земли, я долго молил духов предков предоставить мне возможность все исправить. И, наконец, они услышали мои молитвы.
Как только я узнал, что Менелик собирается посетить Урушалем, я придумал план их спасения и распорядился, чтобы по прибытии царевича первенцы военачальников обучали его обычаям и традициям нашего царства. Это вызвало некое возмущение в кругу духовенства, но я настоял, чтобы это были именно они.
Когда Менелик прибыл, мои подданные намерено начали распространять слухи, что я готовлюсь наследовать ему свой трон. Священники сильно перепугались, поскольку готовы поддержать кого угодно, кроме ребенка правительницы Савской. Недолго раздумывая, они единогласно согласились позволить первенцам отправиться с Менеликом в Савею и там продолжить его обучение. Я знал, что отправка первенцев с Менеликом не встретит бурного сопротивления священников, но позволить ему и жрецам увести с собой ковчег они бы не согласились никогда».
Менелик поднял глаза на мать и спросил:
— Получается, что отец все знал? Это письмо он передал мне за день до того, как мы подменили ковчег.
— Читай дальше, — спокойно проговорила она.
Царевич снова направил взгляд на письмо:
«Царица Македа, мне не составило особого труда догадаться, кому пришло в голову подменить ковчег копией. Тогда я и не сразу разгадал трюк с подменой кольца, будучи под воздействием зелья, но ваш безумный план по подмене ковчега, охранявшегося священниками, как зеница ока, был обречен на неудачу. Представить не могу, как они собирались выкрасть ковчег из храма, где всегда находится множество священников, и затем еще беспрепятственно покинуть пределы царства.
Дорогой мой Менелик, ты не должен винить себя, поскольку мне еще в первые дни вашего прибытия, все было известно. Мы не могли понять, почему с тобой прибыли дети левитов, но после того как Ванея, обыскивая покои, передал мне письмо твоей матери, все встало на свои места. Я приказал ему никому ничего не говорить и спокойно вернуть письмо обратно. Подслушав один из разговоров, Ванея передал, что у вас нет четкого плана. Из услышанного стало ясно, что вы хотите дождаться подходящего момента, после чего собираетесь бежать.