— Спасибо тебе, Лизи. Спасибо.
Почти сразу же после того, как Элеонор узнала правду о положении Анны, семья переехала в загородный особняк Элеонор в центре Пейла. В Глен-Берри они могли быть в полном уединении, поскольку там было очень мало посетителей и мало общественных мероприятий. Здесь была только одна проблема — Рори, который навещал их при каждой возможности в мае до того, как уехать в Лондон. Ему сказали, что Анна вернулась домой, и Элеонор ясно дала понять, что не нуждается в его компании, поскольку с ней рядом ее племянница. Он не приходил целый день, очевидно, был озадачен внезапной потерей интереса его тетушки; и все же Лизи не думала, что он о чем-то подозревает. Он оставался жизнерадостным и, когда уходил, улыбнулся, помахав рукой и пообещав вернуться в конце лета.
Ребенок родился в середине июля. У Анны почти всю ночь были схватки, и Лизи отказывалась покидать ее.
Солнце как раз только взошло и пробиралось в комнату через частично задернутые занавески, когда местная акушерка сказала Анне потужиться еще раз.
— Давай, дорогая, ты не можешь останавливаться сейчас! Головка уже видна…
— Тужься, Анна! — воскликнула Лизи, потрясенная тем, что видела.
Она никогда раньше не присутствовала при родах. Голова ребенка была видна, и для Лизи это казалось чудом.
Анна, всхлипывая, продолжала тужиться. Лизи сменила холодный компресс на ее голове.
— Не сдавайся. Скоро все закончится! Тужься сильнее, Анна!
— Не могу, — заплакала Анна, но в тот момент ребенок появился на свет.
Лизи успокоилась, когда увидела малыша, которого держала акушерка, мысленно подивившись тому, насколько он был крошечным.
— Анна, ты сделала это! — воскликнула она, гладя сестру по лбу. — У тебя прекрасный сын!
— Да? О, где он? — задохнулась Анна, почти не в состоянии держать глаза открытыми.
Лизи улыбнулась ей, когда акушерка объявила:
— Миледи, у вас и правда замечательный сын. Кажется, он совершенно здоров.
Анна слабо засмеялась, взяв Лизи за руку.
Лизи инстинктивно напряглась, когда их ладони соприкоснулись. Лизи сделала все, что было в ее силах, чтобы забыть о предательстве Анны, с того дня, как она призналась, кто отец ее ребенка. И все же оставалось небольшое напряжение; их отношения не могли не измениться. Лизи никогда не покинет сестру и, конечно, никогда не перестанет любить ее, но иногда в своих снах она была в тени одна, искала сестру и не могла найти. И в этих снах появлялся Тайрел, такой же соблазнительный, как и всегда, протягивая ей руку.
Лизи отогнала мысли, улыбнулась и сжала руку Анны. Анна улыбнулась в ответ и затем закрыла глаза в изнеможении. Лизи поняла, что акушерка повернулась к горничной.
— Нет! — услышала она свой возглас и, подбежав, взяла одеяло, которое держала горничная.
Она быстро запеленала сына Анны и взяла на руки.
Яркие голубые глаза открылись и посмотрели на нее, взгляд был до боли прямой.
Лизи почувствовала, как ее сердце громко застучало, когда она посмотрела на самое красивое и самое крошечное создание, которое когда-либо видела. Сын Тайрела. Она смутно слышала, как акушерка говорит, что ребенка нужно вымыть. Лизи чувствовала, как что-то расцветает в ее груди, увеличиваясь до невозможных размеров. А затем показалось, что ребенок улыбнулся ей.
Прижимая его к себе, не обращая внимания ни на кого в комнате, Лизи улыбнулась в ответ. Она держала сына Тайрела, и в этом не было сомнений. У всех новорожденных голубые глаза, но его были ярко-голубого цвета, как у де Уореннов, а также смуглый цвет кожи, как у его отца, и его волосы. Она держала сына Тайрела.
Ребенок не отводил взгляда, он был удивительно сосредоточен.
И, держа его, Лизи поняла, что никогда никого так не любила прежде.
— Как ты прекрасен, мой милый малыш, — прошептала она. — Ты вырастешь и будешь похожим на отца, не так ли?
Медсестра протирала лицо ребенка, пока Лизи держала его.
— О, он чудесный маленький мальчик, — просияв, сказала она. — Посмотрите на эти глаза! Какой он внимательный!
— Да, — прошептала Лизи.
Ее сердце так распирало от любви, что было даже больно.
Это был сын Тайрела. А также ее племянник, ее плоть и кровь.
Элеонор вошла в комнату.
— Я вижу, дело сделано, — заметила она, посмотрев на Анну, которая, казалось, спала.
Она задержалась возле Лизи, и обе посмотрели на ребенка.
— Правда, он красив? Правда, он совершенен? — воскликнула Лизи; в ее голосе звучали нотки невероятного собственнического инстинкта; она была не в состоянии оторвать взгляд от сына Анны.
— Он похож на своего отца, — спокойно ответила Элеонор.
Лизи почувствовала, как бешено забилось ее сердце.
— Это только потому, что мы знаем правду, — солгала она, хотя была полностью согласна со своей тетей.
Элеонор молчала.
Лизи повернулась к ней спиной, крепче прижав ребенка к груди. Как же им назвать его, подумала она, нее еще улыбаясь своему племяннику. Своему племяннику!
— Ему нужно имя, — пробормотала Лизи. — Анна, дорогая, мы должны дать имя твоему сыну.
Глаза Анны распахнулись.
— Моему сыну, — прошептала она.
— Вряд ли мы дадим ему имя, Элизабет, — твердо сказала Элеонор. — Сестры придут за ним завтра и отнесут к его к новым родителям. Эта честь будет принадлежать конечно же им.
Лизи почувствовала невыносимую боль. Элеонор положила руку на плечо Лизи.
— Не привязывайся слишком сильно, моя дорогая, — мягко сказала она.
И Лизи почувствовала, словно кто-то вылил на нее ведро ледяной воды. Должно быть, она слишком сильно сжала ребенка, потому что он заплакал. Она отвернулась от всех, успокаивая младенца.
— Не плачь, не плачь, — прошептала она, покачивая его.
Его краткие всхлипы прекратились, и он внимательно посмотрел на нее.
«Я не могу это сделать, — подумала Лизи, — не могу бросить этого ребенка!»
— Лизи, передай ребенка акушерке, — резко приказала Элеонор. — Я думаю, это самое лучшее.
Лизи еще сильнее прижала к себе малыша.
— Не сейчас, — ответила она; паника нарастала.
Как она может это сделать? Как она может когда-либо отдать маленького Нэда? Это его имя, решила она. Нэд в самом деле отличное имя, сокращенная форма от Эдварда, в честь его дедушки, графа.
— Я возьму его, сударыня, — сказала акушерка, подходя.
— Нет! — отстранилась Лизи.
Она быстро улыбнулась Нэду, который был снова готов зареветь. Кажется, он улыбнулся в ответ.
— Можно мне… посмотреть на него? — слабо прошептала Анна.
Лизи внезапно поняла, что не хочет, чтобы ее сестра держала Нэда. Она покрылась липким потом. Что с ней не так? Они же придумали, как выйти из этой ужасной ситуации с Анной!
Ее ум пронзил образ Тайрела де Уоренна, его пристальный, напряженный взгляд.
Лизи быстро отогнала от себя этот образ. Она не могла сейчас о нем думать. Она не могла думать о его правах как отца. Потому что завтра придут монахини и заберут Нэда.
— Лизи? — прошептала Анна.
Лизи почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, которые она не могла контролировать. Элеонор прикоснулась к плечу Лизи.
— Позволь ей увидеть ребенка, дорогая, — мягко сказала она.
Лизи удалось кивнуть.
Вместе с Элеонор, которая вела ее, она подошла к кровати Анны.
— Правда, он красивый? — резко спросила она и не сделала движения, чтобы положить Нэда рядом с его матерью.
Глаза Анны наполнились слезами, и она кивнула:
— Он выглядит… — Она помедлила и облизнула свои потрескавшиеся губы. — Он выглядит как его отец. О боже! Он будет его зеркальным отражением, ты не находишь?
Лизи не могла говорить. Она бездумно покачала головой.
Анна вцепилась в простыни.
— Обещай мне, что сохранишь секрет, Лизи, что бы ни случилось! — воскликнула Анна. — Он не должен никогда узнать!
В тот момент Лизи поняла, что нельзя хранить это в тайне. У Тайрела было полное право на ребенка, и она знала, что он всем сердцем обрадуется сыну. Но она не медлила ни минуты.
— Он никогда не узнает. Обещаю.
Глаза Анны были закрыты, но она дышала часто и быстро.