Элизабет Фицджеральд произвела огромное впечатление на него, ничто другое его не заботило. Даже сейчас, несколько часов спустя после того, как он побывал в ее постели, он не мог ни о чем нормально думать, кроме того, что его поглощало. Он не мог думать ни о чем, кроме нее, словно был прыщавым мальчишкой, страдающим от сентиментальной любви.

Но он не был подростком. Его поступку не было разумного объяснения и оправдания.

О чем он думал?

Граф Адар повернулся к нему, прервав его размышления:

— Лорд Хэррингтон спросил меня о мисс Фицджеральд.

Тайрел напрягся. Он очень хорошо знал, что в любом доме, даже таком большом, как «Адар», слухи распространяются очень быстро. Несомненно, в тот момент, когда он признал ребенка Элизабет своим сыном, эта новость распространилась по дому, как лесной пожар. Кто-то из слуг подслушивал, или няня сплетничала с экономкой. Это не имело значения. Ни один секрет нельзя хранить долго.

— Ты хочешь, чтобы я заверил его, что мой незаконнорожденный сын не повлияет на мои обязанности перед его дочерью?

Он не собирался никому, особенно своему отцу, позволить догадаться о его моральной дилемме.

— Я уже сказал ему это. — Граф очень пристально посмотрел на Тайрела. — Он невероятно восхищается тобой, Тайрел, по уважительным причинам, и, как оказывается, он не беспокоится по поводу твоего внебрачного сына. В конце концов, практически у всех, кого мы знаем, есть один или два незаконнорожденных ребенка. Но он не совсем доволен тем, что мы поселили мисс Фицджеральд в доме.

— Разве ты не говорил ему, что я решил, что самым лучшим будет не разлучать моего сына с его матерью?

— Тайрелу было интересно, как долго он сможет прикрываться этой жалкой отговоркой. В таких обстоятельствах благородная семья часто забирает внебрачного ребенка, не принимая биологическую мать, а лишь оставляя ей компенсацию. Если бы Нэд и правда был его сыном, а его матерью была не Элизабет, а бывшая любовница, то он поступил бы именно так.

— Сказал. Но его аргументы были логичны, и он был прав. Он чувствует, что ее присутствие будет оскорбительным для его дочери. Я не могу не согласиться.

Тайрел напрягся. У него в голове пронеслись эпизоды того дня, такие живые, что он мог почувствовать вкус ее губ и мягкую, полную грудь у себя под руками. Джентльмен в нем согласился со своим отцом и будущим тестем, но у него была и темная сторона, та, которую пробудила Элизабет Фицджеральд. Он не хотел отправлять ее; он был поглощен своим эгоистичным намерением. Разумеется, это положение было компрометирующим.

У очень немногих мужчин его класса и положения не было любовниц, хотя его отец был исключением из правил. Он восхищался его верностью графине, и ему было ясно, что в его браке такой преданности не будет. От этого ему становилось больно.

— Отец, я все решил. Я с радостью поговорю с лордом Хэррингтоном. Я не сомневаюсь, что могу развеять все тревоги, которые у него есть. Мое намерение — не унижать мою невесту. Мое намерение — делать то, что лучше всего для моего сына.

— Я уже успокоил его, что ситуация временная. Я сказал ему, что, как только Нэд привыкнет к своей новой жизни, ты отправишь мисс Фицджеральд домой.

— Спасибо, — сказал Тайрел.

Это точно утихомирит отца Бланш на некоторое время.

— Ты взрослый мужчина, Тайрел, уже более десяти лет. Я знаю, что ты можешь самостоятельно принимать решения, а также делать ошибки. Думаю, мы оба знаем, что ошибка мисс Фицджеральд будет иметь неприятные последствия для «Адара».

Тайрел застыл, но он понимал, что граф прав.

— Она никак не влияет на Адар, — произнес он таким тоном, чтобы предупредить отца оставить эту тему. — Я не собираюсь отказываться от своих обязанностей.

— Я знаю, что ты никогда не предашь меня или Адар. — Граф помолчал. — Ты ее любишь?

— Конечно нет, — начал Тайрел.

Граф приблизился. Он сделал паузу, прежде чем заговорить.

— Тайрел, я не могу понять причину, по которой ты нарушил этикет.

Тайрел знал, что его отец говорит не о его желании оставить мисс Фицджеральд в «Адаре» на неделю и, конечно, не о его желании держать ее как любовницу. Он невероятно восхищался своим отцом и никого не уважал сильнее. В первый раз в жизни он лгал отцу, признав ребенка своим, — все ради женщины, которую он хотел видеть у себя в постели. Он не будет поддерживать эту ложь и не придумает еще одну. Он просто не может это сделать.

— Пожалуйста, не проси меня объяснять, — уныло проговорил он. — Нет разумного объяснения, которое я могу предоставить тому, что обманул мисс Фицджеральд. Мне очень жаль, отец. Мне очень жаль, что я разочаровал тебя.

Брови графа поднялись.

— Как странно. Она утверждает, что интрига случилась полностью по ее вине и что это она соблазнила тебя.

Он был так поражен, что почти выдохнул. Зачем Элизабет делать такое заявление?

— Зачем ей пытаться защитить тебя? — мягко спросил граф.

Она просто не могла намереваться защитить его, подумал он. Это точно очередной трюк с ее стороны. Он не мог понять, что за цель заставила ее играть в это.

— Не знаю. Вина была моя. Полностью.

— Я все еще не понимаю. Я же хорошо тебя знаю. Мне все равно, была ли она переодета или нет. Ты бы никогда не тронул невинную леди! — воскликнул он.

Тайрел отошел от отца.

— У меня снова нет оправдания, — наконец произнес он.

Но граф последовал за ним.

— Я притворюсь, всего лишь на минуту, что верю тебе. Ты встретил молодую женщину в маске на балу и потерял контроль и благоразумие. Тайрел, ты же не наивный. Ты не искал ее на следующий день, чтобы возместить ущерб? Брось, Тайрел, ты же знаешь, какую серьезную ошибку ты сделал.

Тайрел знал, что отец подразумевает предполагаемое соблазнение девственницы. Он вспыхнул:

— Может быть, оставим эту отвратительную тему? Очевидно, я не такой уж непогрешимый.

Граф покачал головой:

— Если бы она была красива, как твоя французская любовница или русская вдова, я бы понял. Вместо этого я вижу молчаливую, обычную и немного полную молодую женщину, ту, которая кажется абсолютно невинной. Она не соблазнительница. Сомневаюсь, что она расчетлива. И все же она невероятно воспламенила тебя?

Тайрел ничего не ответил, чувствуя себя некомфортно. Он ненавидел эту ложь всем своим существом.

— Разве тебя женщина никогда не делала обезумевшим? — услышал он свой голос.

Он сразу же пожалел об этом, так как это было признанием его чувств, и он знал, что ответит ему отец.

— Да. Твоя мачеха, графиня. Я влюбился в нее сразу после встречи, за много лет до того, как твоя мать умерла, а ее мужа убили. Может, я даже влюбился в нее с первого взгляда. — Его улыбка была унылой. — Но обстоятельства не позволили потерять мне благоразумие и контроль.

— Тогда ты лучше меня, — произнес Тайрел.

Он развернулся, чтобы уйти.

Граф схватил его за плечо, предупреждая его:

— Мне это не нравится, Тайрел.

Тайрел развернулся и встретился с ним взглядом, стряхнув его руку.

— Ты напрасно беспокоишься.

— Ты собираешься возобновить с ней отношения? — напрямую спросил граф.

Улыбка исчезла с лица Тайрела. Граф стиснул зубы.

— Я уже знаю ответ, увидев тебя с ней днем. Я не могу изменить твое решение — это же ясно, — но я также не могу принять твою любовницу под своей крышей. Не при таких обстоятельствах.

Тайрел внезапно почувствовал себя загнанным в ловушку своим отцом, лордом Хэррингтоном и даже ожидающим его будущим.

— Она и мальчик поедут со мной в Дублин на следующей неделе, — заявил он. — Не бойся, я не удовлетворю свое желание под твоей крышей, отец. Если ты не против, у меня есть несколько дел, чтобы уладить.

Он склонил голову, ожидая разрешения уйти.

Взгляд графа был разъяренный.

— И ты думаешь, что лорд Хэррингтон не узнает об этой новости?

Тайрел потерял самообладание.

— Я никогда не оспаривал мой долг и никогда не буду. Я был бы признателен, если бы ты не ставил под сомнение мою способность выполнять этот долг. Я женюсь на леди Бланш, как и было согласовано. Но мое частное дело так и останется частным. Хорошего дня, отец.