Он по-прежнему прижимал ее запястья к постели, но Реми даже не пыталась вырваться. Добровольная пленница, она блаженствовала в море новых ощущений. Когда Коул притронулся к ее груди, Реми застонала, смутно сознавая: ведь Коул лишь повторяет то, что она до этого проделывала с ним! И это чудесно… Восхитительно!
Реми выгнула спину, подставляя Коулу грудь. Голова ее металась по подушке, веки были опущены, а губы приоткрылись. Коул не выдержал и, выпустив запястья Реми, обвил руками ее тело.
Какой маленькой и хрупкой она казалась в его объятиях! Но Коул прекрасно знал, сколь обманчиво это впечатление. В изящной оболочке таилась недюжинная сила. Не столько физическая, сколько сила духа, ибо Реми была волевой, бесстрашной и решительной женщиной. И это позволяло ей в любой ситуации оставаться самой собой. Сближение с Реми сулило беду, боль и страдание. Коул убедился в этом на собственном горьком опыте.
Однако сейчас Коул не думал об этом. Он ласкал ее грудь, наслаждаясь страстными вздохами и стонами, срывавшимися с губ Реми.
– Как я могла все это забыть? – с дрожью в голосе спросила она. – Как я могла, Коул?
Он снова потянулся к ее губам, бормоча:
– Какая разница? Разве сейчас это важно?
– Нет! – простонала она и, не размышляя уже ни о чем, попросила: – Люби меня, Коул.
Он ответил поцелуем. Она затрепетала. Ее тело жаждало наивысшего наслаждения. Коул с горечью подумал, что она забыла о дамокловом мече, занесенном над их головами. Ей невдомек, что скорее всего это их последняя любовная встреча. Но он-то не утратил памяти…
Однако сейчас они принадлежали друг другу, а все остальное было зыбким и нереальным. И Коул ухватился за это, как утопающий за соломинку.
Реми шепотом произнесла его имя и укусила в плечо.
– Я больше не могу, Коул! Возьми меня.
И опять, как когда-то давно, Коул не устоял перед искушением. Он лег на Реми и раздвинул ей ноги. Страсть захватила их, словно предчувствие надвигающейся летней грозы, когда солнце невыносимо печет, а ветер вздымается все выше и выше. Затем грянула буря, но они, тесно сплетясь в объятиях, героически выдержали ее яростный натиск.
7
Лежа на плече Коула, Реми потерлась щекой о его грудь. Она поражалась двойственности своих ощущений: ею овладела блаженная истома, но в то же время в глубине ее существа поднимался прилив свежих сил и энергии.
Подняв на Коула глаза, Реми не удержалась и провела пальцем по его квадратному подбородку.
– Нам с тобой всегда так хорошо?
– Нет. – Он улыбнулся с ленивой чувственностью. – Порой бывает еще лучше.
Реми скептически усмехнулась.
– Это невозможно.
Он прижал ее ладошку к губам и лукаво прищурился.
– Пожалуй, ты права.
Она засмеялась. Ей импонировало, что он не похваляется своими мужскими достоинствами.
– Ты поразительный человек.
Коул посерьезнел.
– Постарайся не забывать об этом, милая.
Наступила недолгая пауза. Оба лежали, затаив дыхание и не шевелясь.
Наконец Коул сказал:
– Пора вставать, Реми.
Она тихонько запротестовала:
– Нет-нет, давай еще полежим. Тут так уютно!
Коул погладил ее по плечу в знак согласия. Реми закрыла глаза, вдыхая пряный аромат страсти, до сих пор витавший в воздухе. Ей так хотелось удержать это мгновение! Пусть бы оно длилось вечно! А то ведь придется встать, одеться и… вспомнить… Она нахмурилась. При чем тут воспоминания? Почему она их так боится?
Какая-то мысль пронеслась в усталом мозгу, но ухватить ее Реми не успела. Тревожный сигнал из их общего с Коулом прошлого.
Но сколько Реми ни старалась вспомнить подробности их романа, у нее ничего не вышло. Воспоминания упорно ускользали.
Она снова занервничала.
– Я думаю, нам действительно пора вставать, – заявила Реми, приподнимаясь, но рука Коула безжизненно соскользнула с ее бедра. Он спал как сурок.
Реми улыбнулась и хотела было потрясти его за плечо, но в последний момент раздумала. Резкие черты Коула во сне смягчились, стали безмятежными и по-детски невинными. Она решила не тревожить его и, бесшумно выскользнув из постели, прокралась в ванную.
Быстро приняв душ, Реми накинула махровый халат, заботливо предоставленный в ее распоряжение администрацией гостиницы, и пригладила мокрые волосы. Потом осторожно приоткрыла дверь и выглянула в щелку. Коул лежал в той же самой позе, в какой она его оставила.
Реми подошла к вещам, валявшимся на полу, и принялась перебирать их, с улыбкой вспоминая, как им не терпелось поскорее раздеться. Она разложила одежду на две кучки – «мужскую» и «женскую» – и отправилась в гостиную разыскивать остальные предметы туалета, брошенные впопыхах.
Взгляд ее упал на телефон, стоявший на секретере. Реми поколебалась, покосилась на спальню, но потом все же сняла трубку и заказала кофе. Коул собирался сделать это, как только они пришли в номер, но отвлекся и позабыл. Довольная своей расторопностью, Реми представила себе, как она подаст кофе ему в постель, когда он проснется… Приятно будет его побаловать.
Она не спеша собрала одежду, принесла ее в спальню и положила вещи Коула на стул.
Неожиданно в номер постучали. Реми удивилась. Неужели принесли кофе? Так скоро? Она подбежала босиком к двери и распахнула ее настежь.
На пороге стоял мужчина в синем костюме. В руках он держал серый плащ и черный кожаный портфель. При виде Реми тревога на его лице сменилась облегчением.
– Реми! Ты?! Слава Богу!
Мужчина шагнул через порог, не отрывая от Реми радостного взгляда. Портфель и плащ упали на пол.
Она пристально всмотрелась в лицо незнакомца, и внезапно в памяти всплыла картинка: он добродушно смеется, прищурив карие глаза, а непокорная прядь рыжеватых волос упорно падает ему на лоб.
– Гейб…
И сразу нахлынули воспоминания детства… Брат качает ее на качелях… А вот они на верховой прогулке. Он скачет рядом и немилосердно потешается над ее первым поклонником. Гейб часто смеялся, всегда был безрассудным и беспечным. Сейчас в глазах повзрослевшего брата не плясали лукавые искорки, но лицо, как и прежде, озарялось добродушной улыбкой. Он раскинул руки, и Реми бросилась в его объятия.
– Даже не верится, что это ты, – пробормотала она, вспоминая Гейба мальчиком.
Брат слегка отстранился и заглянул в ее лицо, словно никак не мог наглядеться.
– Я приехал бы раньше, но… Коул улетел на нашем самолете в Марсель, и мне пришлось добираться обычным рейсом. А его задержали из-за технических неполадок и… – Гейб с трудом перевел дух. – Ты не представляешь себе, как я рад тебя видеть, Реми. Никогда больше не исчезай, слышишь? Где мы только тебя не искали.
– Мне и самой не хотелось бы повторять этот опыт.
– Когда я увидел фотографию, я тебя сразу узнал, – продолжал Гейб. – Господи, какой у тебя был жуткий вид: бинты, кровоподтеки… Что стряслось?
– Не знаю… вернее, не помню.
– Так это правда? У тебя действительно амнезия? – Брат вдруг посерьезнел, даже помрачнел и стал совсем не похож на юного улыбчивого Гейба, товарища ее детских игр. – И что, ты совсем ничего не помнишь?
– Ничего и никого, кроме тебя. Между прочим, ты первый, кого мне удалось вспомнить.
Реми взяла брата за руки, думая о том, как они были дружны в детстве, и мысленно сравнивая его тогдашний облик с нынешним.
– А ты здорово изменился, братец. Раньше ты все время смеялся, шутил, проказничал, а теперь повзрослел, стал серьезным и ответственным. – Она иронически улыбнулась и щелкнула пальцами по лацкану синего пиджака. – По-моему, ты даже грешишь консерватизмом.
– Но что поделать, если так сейчас одеваются все уважающие себя адвокаты, – с полуулыбкой принялся оправдываться Гейб.
– А ты адвокат?
– Да. Раз уж мне не суждено было стать актером, я решил податься в адвокаты.
Реми весело рассмеялась.
– Да-да, ты обожал паясничать. – Она припомнила еще одну деталь. – Если я не ошибаюсь, ты специалист по морскому праву…
– Да. И это вполне естественно, раз уж все наше семейство занимается судовым бизнесом. – Гейб помолчал и прочувствованно добавил: – Мы так волновались за тебя, Реми. Папа, тот даже вбил себе в голову, что тебя украли или убили… Короче, ему мерещились всякие ужасы.
– Жаль, но я не могу его вспомнить. – Реми нахмурилась, досадуя на то, что упоминание об отце не вызывает у нее никаких эмоций и образов. – Может, когда мы увидимся, что-нибудь всплывет?.. А почему отец не приехал вместе с тобой?