Кресли Коул - Мастер

- Может, я заслужил такую лживую женщину, которой всегда опасался. Может, я оставлю тебя навсегда. Будешь моей Нижней, а я - твоим Верхним. Пока мне не надоест.

- En tus sueños, ты, псих-параноик! - В твоих снах!

Он раздражённо фыркнул.

- Думаешь, мне нравится быть таким параноиком? - С каждым словом его голос звучал всё громче и громче, пока не перешёл практически в крик. - Знаешь, как, блядь, бесит, когда всем от меня что-то нужно? Когда верить никому нельзя?

- En serio? Всем от всех что-то нужно! - проорала я в ответ. - Так уж устроен мир! Думаешь, ты один испытываешь трудности с доверием? Я – сама – не – верю – никому! Бедненький богатенький мальчик, если ты богат - это не значит, что у тебя больше проблем - они у тебя просто другие!

- И какие же твои проблемы могут сравниться с моими? Ты молода и красива. Зарабатываешь на жизнь ёблей и минетом. Наверное, не можешь выбрать, каким цветом накрасить ногти перед очередным свиданием?

- Ты даже понятия не имеешь! No tiene idea!

- Расскажи!

Сверни тему, Кэт!

- Моих секретов ты не узнаешь! Ты не заслуживаешь от меня ничего, и в последнюю очередь - ребёнка!

- Нет? Значит, всё, что я о тебе узнал, это что ты собираешься решить эти проблемы, продавая собственное тело. Браво. Замечательная идея.

У меня челюсть отвисла.

- Hipócrita! Собираешься попрекать меня работой в эскорте, хотя сам поддерживаешь эту индустрию собственным членом? Малыш, прочесть тебе лекцию о законе спроса и предложения?

- Да, у меня есть недостатки, но ты ещё так молода... - Он провёл ладонью по лицу. - Ты могла бы найти другую работу. Могла бы подать заявку на стипендию или кредит, поступить в колледж. Америка - это же, чёрт возьми, страна студенческих кредитов! Деньги можно одолжить у родственников или друзей, пока свои не накопишь. Да всё, что угодно, кроме торговли собой.

- Удивительно. Думаешь, что всё про меня понял.

- Сколько мужчин знали твоё тело? Сто? Двести? Тысяча? Должен был быть другой способ.

Я изобразила на лице удивление.

- Действительно, как это я раньше не подумала! – Стерев удивление с лица, я добавила зло: - с чего ты вообще перешёл на эту тему? Я, вроде, тебе ни на что не жаловалась.

- Нет, зато развела с будущим отцовством!

- Я знаю, зачем ты меня здесь держишь, и это не имеет ничего общего с местью. Очень удачно ты выдумал все эти обвинения. Ты пойдёшь на что угодно, лишь бы держать меня здесь для собственного услаждения. Именно меня.

- О чём это ты?

- Ты нанимал эскортниц и разработал сценарий, потому что не хотел ни к кому прикасаться. Ты порол девушек не потому, что тебя били в детстве, а потому, что не хотел до них дотрагиваться. - У него заходили желваки. В яблочко. - А потом появляюсь я, залезаю на тебя верхом, и выясняется, что ты это терпишь. Тебе даже понравилось. Я для тебя особенная. Что-то есть во мне такое, что заставляет твой член указывать на север. Неудивительно, что меня ты хочешь сильнее, чем я тебя - я способна но то, что неподвластно больше никому.

Он подошёл ко мне, обхватив одной рукой за шею. Лихорадочный блеск его глаз должен был бы заставить меня нервничать.

Но я не смутилась ни на секунду.

- Будешь отрицать, Ruso?

- Нет. Как только я впервые к тебе приблизился, то понял, что мне пиздец. - Он усилил хватку. - Я увидел веснушки у тебя на носу и что глаза у тебя цветом напоминают новые монетки. Ты пахла, как само наслаждение.

Я медленно выдохнула.

Он уронил руку.

- Так что я буду держать тебя здесь до тех пор, пока не смогу избавиться от этого наваждения. - Конечно, это рано или поздно пройдёт. - И если думаешь, что мои яйца у тебя в руках, значит, ошибаешься.

Я постаралась, чтобы мои слова прозвучали как можно высокомернее:

- У меня монополия на саму себя - я контролирую предложение того, но что у тебя есть спрос. Так что твои яйца действительно у меня в руках! О, querido, от такой тяжести мои руки уже затекли.

- Я закончу с тобой, - пообещал Севастьянов. - Дай лишь время.

После ссоры я включила радио и нырнула в бассейн в купальнике, ну как в купальнике - в одних стрингах.

Я обнаружила их в маленьком пакете с логотипом отеля - свежевыстиранными. Шёлковые трусики были полностью закрыты спереди и вполне могли сойти за купальные. Отсутствующий верх? Сделаю вид, что я из Европы.

Я больше часа плавала кругами. Без ежедневных пробежек, уборок в домах и погонь за автобусами по всему городу во мне скопилось слишком много энергии.

Плюс четвёртое правило - я не могла позволить себе размякнуть. Начинать с нуля в новом городе всегда непросто. Я буду готова.

К несчастью, моё возбуждение никуда не делось, и соски всё ещё были твёрдыми. Без лифа по ним свободно струились потоки воды, ещё сильнее меня заводя и волнуя. Порочный круг.

- Следишь за фигурой для сладких папиков, - заметил Севастьянов, выходя к бассейну. На нём был угольно-серый с иголочки костюм и выражение лица "все подчиняются мне". - Очаровательно. - Он уменьшил звук радио с помощью водонепроницаемого пульта.

- Кто знает, когда я тебе надоем? - Я покачивалась на поверхности воды. - Ты можешь отправить меня к моим папикам прямо сегодня, в их потные цепкие объятья.

Он сжал челюсти, вновь заходили желваки. Ревнуешь, Ruso?

- Я ухожу и не вернусь до вечера.

- И что я должна целый день делать?

- Думай, как я тебя накажу.

- А ГУЛАГ есть в списке? Или колония, в которой содержат Pussy Riot? Сэр, я бы предпочла ГУЛАГ, пожалуйста.

Проигнорировав моё высказывание, он спросил:

- Ты нарушишь мой приказ и будешь ласкать себя, когда я уйду?

Стану ли мастурбировать? После крышесносящего утреннего орального оргазма, не говоря уж о ночи, проведённой в поясе верности? Не зная, чем себя занять?

Да, чёрт побери.

В его глазах появился тот самый дьявольский блеск. И моё сердце сразу же пустилось вскачь. Мы оба знали, что я собираюсь выпустить пар, но он думал, что я солгу, лишь бы избежать пояса.

И хотя этот пояс сводил меня с ума, я практически жаждала ощутить его снова. Я жаждала увидеть в его взгляде это сексуальное предвкушение, когда он запирал этот замок - и когда потом отпирал.

Я была уверена, что пояс будет пыткой не только для меня, но и для него тоже. Я подозревала, что русский целый день только и будет думать о женщине, которой "обладает", о любовнице, запертой и страдающей в поясе целомудрия.

О своей первой любовнице.

Кожаный шнурок обовьёт сильную мужскую шею - словно я сама надену на него ошейник. Металлический ключ будет жечь кожу на груди.

С этими мыслями я вздёрнула подбородок и сообщила:

- Собираюсь весь день медленно ублажать себя руками.

Максимо шокадо. Кулаки сжались, ноздри раздулись, глаза... зажглись восторгом.

Я только что сделала русского очень счастливым.

- Вот ведьма!

- А ты чёртов дьявол!

Когда спустя всего два часа Севастьянов вернулся, мы столкнулись друг с другом, сцепившись в объятьях, целуясь и стаскивая друг с друга одежду.

Прежде чем уйти, к поясу он добавил толстое короткое дилдо. Кончить с ним я не могла, так как глубоко оно не проникало, а лишь дополнительно сводило меня с ума.

Он пробормотал прямо в мои губы:

- Не мог больше ни о чём думать

- Ты не предупреждал о том, что делает это дилдо!

- Пришлось досрочно прервать эту чёртову встречу. - Его акцент был сейчас гораздо заметнее. Он пинком скинул туфли. А когда стаскивал носки, я чуть не задушила его галстуком.

- Я страдала, катаясь по кровати и пытаясь кончить, щипая себя за соски.

Он застонал, посасывая мою нижнюю губу.