Кресли Коул - Мастер

Только факт оставался фактом - я была замужней женщиной - хотя позволила ему думать, что свободна. Я позволила так думать всем.

Нет, я не произносила ложь вслух.

Я жила ею.

***

Por Dios, не дай Максиму поймать подвязку. Вспотевшей рукой я поудобнее перехватила букет невесты - который только что поймала.

Перед этим Джесс вынудила меня присоединиться к толпе претендующих на букет незамужних женщин. Хоть Полли чуть из платья не выпрыгивала от нетерпения, а у большинства девушек в предвкушении горели глаза, я встала в стороне, чувствуя себя лишней на этом празднике жизни.

Букет ударил меня прямо в грудь. Не подхвати я его, цветы бы просто упали на пол.

Все девушки меня поздравили, некоторые искреннее других. (Правда, Полли, зелен виноград? Вот. Держи-ка.) Натали меня обняла, а Джесс провозгласила себя моим свадебным координатором.

- Я забила это место, сучки!

Руки Максима сомкнулись вокруг меня, его глаза ярко горели.

- Как интересно.

Натянув улыбку для всех вокруг, я осознала, как никогда раньше, что вся моя жизнь состоит из лжи.

До этого момента всё шло так хорошо. Я сидела на коленях у Максима на последнем ряду, переплетя наши пальцы. Мы обсуждали, как Ребекка попробовала наркоту (ещё четыре часа кайфа, Бекс), и почему мне почти нельзя пить (шампанское означало мою смерть), и почему ему почти нельзя пить ("я же шафер, говорят, это весьма серьёзная должность"), и насколько расслабленнее выглядит его брат, официально заполучив Натали.

Вернее, он расслабился лишь на время. Но с наступлением ночи и учитывая постоянные поддразнивания Натали - с быстрыми взглядами и не особенно скрытными прикосновениями - становилось понятно, что Алекс уже готов консумировать брак.

И сейчас, когда он встал на одно колено, чтобы снять с Натали подвязку, желание между ними можно было измерять по шкале Рихтера. Его руки, стягивающие вниз кремовую кружевную ленту, дрожали от предвкушения.

Рядом с Максимом стояли другие неженатые мужчины. Не обращая ни на кого внимания, этот самодовольный дьявол мне подмигнул. Будь я свободной женщиной, наверное, упала бы в обморок. Но сейчас мне оставалось только улыбнуться в ответ.

Когда Алекс, словно из рогатки, запустил подвязку в воздух, я наблюдала за её полётом, будто за невероятной передачей в футболе. В замедленном воспроизведении...

И поймал её Максим - из-за своего высокого роста.

Джесс потащила меня к стулу.

- Ну, давайте же, мамуля и Макс!

Я села с букетом в руках, а он опустился передо мной на колени. Все толпились вокруг, смеясь и хлопая в ладоши.

Надевая на меня подвязку, вне себя от счастья, Максим и сам выглядел довольно похотливо.

- Смотри-ка, он скоро доберётся до первой базы, - заметила Джесс. - В этом раунде ты выиграл девчонку, русский. Но лучше заботься о ней как следует. У меня есть электрошокер, и я не знаю, как им пользоваться!

Максим разглаживал на мне подол платья, его взгляд потемнел, а руки начали дрожать почти как у брата. Скользя ими вниз, он пробормотал:

- Не думаешь, что судьба пытается нам что-то сказать?

Сердце прыгнуло в горло. Я просто окаменела.

Он так хорошо меня читал, и понял, что что-то происходит. Закрепив над моим коленом подвязку, он поправил платье. Потом улыбнулся мне, как требовалось.

И впервые за всё время его улыбка была фальшивой...

- Пожалуйста, поговори со мной, - попросила я Севастьянова, как только наш самолёт взлетел, направляясь в Майями.

После того, как мы вчера занялись любовью, я практически сразу же отрубилась, слишком вымотавшись от необходимости изображать радость. Ночью я ненадолго проснулась и обнаружила, что он стоит у окна, уставившись в темноту. На его щеке дёргался мускул, и я готова была поклясться, что он был чем-то... уязвлён.

По-моему, он вообще не спал. Во время завтрака он испускал волны напряжения. Был отстранён и натянуто вежлив, в полной мере пользуясь той самой фальшивой улыбкой.

- Ты за весь день едва пару слов мне сказал, Максим.

- Мне нужно многое обдумать.

Зазвонил телефон, и, ни слова не говоря, он ответил на звонок. Я смотрела в иллюминатор, ожидая, когда снова представится возможность с ним поговорить. Один звонок превратился в два, затем - в пять. Я не понимала слов, но с беспокойством чувствовала, что речь шла обо мне.

Я ушла прилечь в отдельной кабине. Вместо того чтобы вновь заняться на этой кровати любовью, мы оказались по разные стороны нового барьера.

Я всё ещё чувствовала дикую усталость в теле и какое-то отупение в голове, и будто бы боролась с похмельем после каких-нибудь колёс Джесс.

Может, столько новых впечатлений - это для меня уже чересчур? Три года я жила практически отшельницей, а потом вдруг попала в толпу новых людей. От нищеты и необходимости считать каждую копейку я вдруг перешла к радостному транжирству полумиллиона. От воздержания я попала в изобилие секса. Я была убеждена, что могу не встретить своё тридцатилетие - что уж говорить о повторном браке - как вдруг я влюбляюсь в человека, которому нужно от меня всё.

Сбитая с толку, я провалилась в сон. Полный кошмаров об Эдварде.

В одном сне он был покрыт кровью - моей - и подкрадывался поближе. Я стояла, замерев на месте, не в силах заставить себя бежать - единственный путь к спасению. Я слышала эти кошмарные хлюпающие звуки, издаваемые Джулией, теряющей кровь. Снова и снова я пыталась бежать, умоляя Эдварда оставить меня в покое, но он подходил всё ближе, обещая "Я ВЫПОТРОШУ тебя! Живую покромсаю на куски!" Моё тело в кровати сотряслось. Я вскочила, тяжело дыша. Мы уже приземлились? Почему Максим меня не разбудил?

Когда самолёт по лётному полю направился к месту парковки, я пошла в туалет. Никогда ещё кошмары об Эдварде не были такими жуткими. Словно я вернулась к нему обратно.

Умывшись, я уставилась на своё отражение. Расслабленная женщина, которую я могла видеть несколько дней назад, исчезла, из зеркала на меня смотрела привычная Кэт, которую я знала долгие годы.

Когда я присоединилась к Севастьянову в салоне, выражение его лица заставило меня отступить. Напряжение превратилось в нескрываемый гнев.

Я никогда не видела его в такой ярости.

- Что происходит? Что случилось?

Максим едва мог на меня смотреть. Это я его разозлила?

Я так любила его, а он даже не мог на меня смотреть.

Он опрокинул рюмку водки, ничего не сказав. Костяшки пальцев, сжимающих рюмку, побелели от напряжения, на щеке по-прежнему дёргался мускул.

Как в тумане, я сошла по трапу следом за ним и села в лимузин, хотя он вёл себя так, будто собирался бросить меня прямо на взлётном поле.

Машина ещё не успела тронуться, как он уже налил рюмку из автомобильного бара. Ну, вот мы и здесь - в солнечном Майями - но казалось, что вокруг царит арктический холод. Максим резко ответил на очередной звонок, а закончил разговор тогда, когда мы уже приближались к отелю.

- Максим, не знаю, что между нами происходит, но ты должен мне всё объяснить, - сказала я. Разделительное стекло оставалось приоткрытым, и Василий мог всё слышать, но мне было всё равно.

- Я сказал, что мне нужно многое обдумать. Обсудим всё позже. - Его поведение говорило мне: отвали.

- Ты воздвигаешь между нами стену. Пожалуйста, не надо так. Поговори со мной.

- Прекрасно. - Он плеснул себе ещё водки. - Выходи за меня замуж.

- Qué? - Мне стало трудно дышать.

- Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Сегодня.

Я думала, что меня сейчас вырвет. Это всё не по-настоящему.

- Я так понимаю, это означает да. Мы отправимся прямо в аэропорт и оттуда полетим в Лас Вегас. - Он сказал что-то Василию, и тот принялся снижать скорость.

Чтобы развернуться.

Я помотала головой.

- Едем в отель.

- Назови причину.