Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП)

— Никогда, — информирует меня Элли.

— Ааааа, уже появились секреты? Ай-яй-яй, это совсем не хорошо.

Резко крутанув головой, я вижу перед собой единственную персону на этом острове, которую ненавижу больше, чем отца Фишера.

— Я думаю, что ты не туда завернула. Пляж телок находится в полуторе миль отсюда, Мелани, — говорит Элли, указывая налево с милой улыбкой.

— Кто бы говорил, ты залетела до брака, — с насмешкой отвечает Мелани.

Элли все также продолжает улыбаться, поднимает обе руки в воздух и показывает Мелани два средних пальца.

Я вскакиваю, чувствуя себя гораздо более комфортно, находясь на одном уровне с Мелани, чем смотреть на нее снизу, но тут же осознаю, насколько плохо выгляжу, стоя рядом с ней и мне сразу же хочется прикрыться полотенцем. Одетое на мне красное бикини заставляет чувствовать себя сексуальной, рядом с Мелани с ее длинными ногами, фальшивыми сиськами и плоским, загорелым животом. Ее белое бикини состоит только из трех треугольников, сомнительно скрывающих ее тело, и совершенно не придает мне уверенности.

Каждый раз, как только я вижу эту женщину в городе, у меня тут же возникает картинка – руки Фишера на ее заднице и рот закрывающий ее в тот вечер у «Barney’s». Он поклялся мне, что ничего не было между ними, но я до сих пор несколько раз сглатываю свой ланч, чтобы удержать его у себя в желудке, просто думая о той ночи.

— Я понятия не имею, как ты это делаешь, Люси, — говорит Мелани качая головой.

Я вздыхаю и заглатываю приманку, хотя понимаю, что лучше этого не делать.

— Как я делаю что?

Мелани смеется и перекидывает свои длинные, превосходные блестящие светлые волосы с одного плеча на другое.

— Как тебе удалось заполучить самого богатого, самого завидного жениха на острове, который сделал тебе предложение, отшвырнуть его и потом заполучить горячий зад своего бывшего мужа, который таскается за тобой, словно щенок. Я бы сказала, что ты должно быть хороша в постели, но это явно не так, поскольку Фишер практически умолял меня трахнуть его и дать ему почувствовать, чтобы он пропал.

Раскаленная добела ярость струится через меня, я даже не задумываюсь о своих действиях. Поднимаю руку и ударяю ее самодовольное лицо. Она громко визжит, заставляя несколько оставшихся отдыхающих, наслаждающихся одним из последних приятных дней на пляже, обратить на нас внимание.

— Чеееееееееерт, — я слышу тихое бормотание Элли, но я не обращаю на нее никакого внимания.

— Ты отвратительная дрянь и единственная причина, по которой Фишер сидел рядом с тобой год назад, потому что он был пьян, — кричу я совершенно не заботясь слышат меня люди или нет.

— Ты СУКА! — скрипит Мелани.

— По крайней мере я не коварная сука, которая пытается украсть чужого мужа! — выпаливаю я.

— Я никого не крала! Он ВЫБРАЛ меня, а ты просто не можешь свыкнуться с этим? Ты не настолько хороша для него, ты не удовлетворяешь его, поэтому он выбрал того, кто может это сделать, — утверждает она.

— Хорошая попытка. Я знаю, что ничего не было между вами, так что черт побери отдыхай уже, — говорю я ей, закатив глаза.

Она смеется мне прямо в лицо и наклоняется ближе.

— Ты продолжаешь успокаивать себе, милая, может быть, в один прекрасный день ты действительно поверишь в это. Он был так зол и полон ярости в ту ночь, а ты просто ушла. Не волнуйся, дорогая. Я позаботилась о твоем мужчине после того, как ты ушла, прямо в туалете у «Barney’s». Когда он трахал меня у стены, то кричал МОЕ имя, когда кончал, не твое.

Мое сердце начинает бешено колотиться в груди, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь из последних сил, чтобы не заплакать. Я не позволю себе заплакать перед этой бездушной стервой и не собираюсь показывать ей, что ее слова убивают меня, заставляя сомневаться в Фишере.

— Господи, ПОСМОТРИ на себя! Ты действительно думаешь, что он захочет тебя, когда может быть со мной?

Я бросаюсь на нее и чувствую, как сильные руки обвивают меня сзади, оттаскивая прочь, а Элли вскакивает со стула и начинает орать на Мелани.

— Люси, успокойся, детка, — говорит мне Фишер.

Я рывком сбрасываю его руки, когда он отводит меня достаточно далеко от Мелани, и я уже не в состоянии дотянуться до нее и двинуть кулаком по носу.

Моя гордость и сердце треснули пополам, голова заполнена воспоминаниями, которые я предпочла бы забыть. Я ненавижу Фишера, выставившего меня тогда полной дурой с Мелани, и я ненавижу Мелани за слова, которые она бросала мне в лицо, заставив меня сомневаться во всем. Я ненавижу себя, что так чертовски слаба, но, по крайней мере, я не держала свой рот на замке с ней. Отпечаток моей ладони у нее на лице может остаться на весь день, как напоминание, что ей пора остановиться черт побери со мной.

Я позволяю литься своим слезам, пока стою спиной к Мелани и Элли по-прежнему орет на нее.

— Эй, что случилось? — тихо спрашивает Фишер и тянет меня к себе.

Я отступаю на шаг от него и гневно стираю свои слезы.

— Нет. Пожалуйста, только не сейчас, — прошу его.

Я чувствую себя никчемной, чувствую себя незначительной, и я ненавижу это состояние, что ставлю под сомнение свою собственную значимость. Я ненавижу это чувство, как будто я снова в старшей школе опять и снова, задаваясь вопросом, почему король спортсменов и самый горячий парень в школе хочет иметь что-то со мной. Я превратилась во взрослую женщина, черт побери, и мне жалко, что позволила Мелани добраться до себя.

Я начинаю уходить от Фишера, он пытается схватить меня за руку, но я вырываю ее.

— Нет! Пожалуйста, оставь меня в покое прямо сейчас!

Он понимает, что я серьезно и прекращает попытки. Я быстрее бегу вверх по лестнице к веранде гостиницы, и слышу, как он начинает кричать:

— Что ты сделала? Какого хрена ты ей наговорила?!

Я несусь через раздвижные двери, вбегаю в свою комнату, слезы текут быстро, у меня все расплывается перед глазами.

Люси

Сегодняшний день

— Ты должна с ним поговорить, Люси. Ты не можешь продолжать избегать его, — говорит мне Элли неделю спустя, когда мы вешаем ставни, защищающие от шторма, на окна гостиницы.

После того, как Фишер все разузнал у Элли, он побежал в гостиницу и нашел меня свернувшуюся калачиком в позе эмбриона на кровати, рыдающую взахлеб так, что мне с трудом удавалось дышать.

— Ты же знаешь, что она врет, Люси. Пожалуйста, Боже, скажи мне, что ты не веришь ей. Я тебе клянусь, между нами НИЧЕГО не было. Детка, пожалуйста, ты должна мне поверить. Я не знаю, почему она это делает.

Я не говорю ему в ответ ни слова, не могу. Мне хочется броситься в его объятия и сказать, конечно все это ложь, и я люблю его и верю ему, но я просто не могу этого сделать. Мелани заставила меня почувствовать себя — глупой, некрасивой и никчемной, и это настолько сильно ударило по мне, что я не могу перебороть эту боль. Фишер бесконечно повторяет только эти слова, не знает, что ему еще сделать, и наконец сквозь рыдания я прошу его уйти, потому что мне нужно время.

Он звонил каждый день и заезжал несколько раз, и хотя я не отказывалась видеться ним, я не разговаривала с ним, молча слушала, он упрашивал, умолял и извинялся. Он клялся снова и снова, что ничего не было между ним и Мелани, но я просто была не в состоянии выкинуть ее слова из головы. Она говорила с таким гневом и яростью, что он трахал ее у стены, а для меня это было слишком многим. Это слишком было похоже на то, что я делала с Фишером, поэтому не знаю, как мне пройти через все это. Я не знала, как расценивать ее слова и найти свою истину. Я не хочу походить на тех глупых женщин, которые автоматически верят своим мужчинам, когда они клянутся, что не изменяли, особенно когда так много доказательств, говорящих об обратном. Я не дурочка и не позволю никому заставлять себя чувствовать подобным образом. Наверное, плохо, что я не чувствую себя женщиной достаточно или недостаточно хорошей для Фишера, но уж точно не чувствую себя недостаточно умной.