Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП)

— Ты что, издеваешься надо мной? Мы проспали ураган?

Он мчится вверх по лестнице, Элли и я не отстаем от него.

— Господи Иисусе! — кричит он, как только добирается до верха лестницы и смотрит на кухонную окно. — Я пропустил все новости, сообщавшие об урагане?

Элли подходит к нему сзади и обнимает за талию, поднимается на цыпочки и смотрит через его плечо на дождь и ветер, бушующие за окном.

— Полагаю, теперь мы точно знаем, что подвал звуконепроницаемый, — бормочет она. — Черт возьми, летит мой куст гортензии.

Мы все наблюдаем за кустом гортензии, летящем прямо в окно.

— Дерьмо! — вдруг кричит Бобби, отцепляясь от рук Элли и хватает свой сотовый телефон с кухонного стола.

— Телефонные линии не работают, — говорю я ему. — Что случилось?

Бобби полностью меня игнорирует, пытается воспользоваться телефоном, ругается, когда понимает, что он на самом деле не работает.

— Дерьмо, гребаное дерьмо! — вопит он, отбрасывая телефон на столешницу. — Никто ничего не слышал от Фишера еще?

Паника захлестывает меня, как только он бросается к шкафу и начинает быстро копаться в снаряжении для подводного плавания. Бобби постепенно перевозил свои вещи к Элли, как только они обручились. Ее дом был намного больше, чем его коттедж и в нем достаточно места будет для ребенка не то, что в его крошечном холостяцком коттедже-берлоге.

Вытащив пустой мешок со средней полки, он сыпит проклятьями, со злостью бросив сумку в стену.

— Что, черт возьми, происходит, Бобби? — нервно спрашиваю я.

— Фишер заезжал сюда сегодня утром за кое-каким оборудованием для подводного плавания. Было пасмурно, но ничего не предвещало надвигающийся ураган, — объясняет он, меряя шагами взад-вперед небольшую кухню. — Он хотел использовать последний день для дайвинга, пока погода совсем не начала портиться. Я сказал ему, что я был слишком измучен, чтобы нырять с ним, и что он должен дать мне несколько часов немного выспаться. Но он, бл*дь, решил нырнуть в одиночку, этот сукин сын!

Мой самопроизвольный крик, вырывающийся изо рта, я прикрываю рукой и Элли тут же подходит ко мне и заключает меня в объятия.

— Он, наверное, не пошел, Бобби. Я уверена, что он просто где-то отсиживается и пережидает шторм, — объясняет Элли.

— Его мешок пуст, Элли. Он заходил сегодня утром. Я сказал ему пусть идет один, потому что я не могу даже держать глаза открытыми больше минуты, и что я позвоню, как только проснусь. Я видел, как он забирал оборудование.

Элли сжимает меня еще крепче, пытаясь убедить нас, что с Фишером все в порядке.

— С ним все хорошо, он не будет погружаться в такой шторм, — успокаивает она меня.

— Если он находился под водой то, возможно, не знал, что на поверхности начался шторм, пока не всплыл, — объясняет нам Бобби.

— Я проезжала мимо домика по дайвингу и его грузовика там не было. Мог он пойти куда-то еще? В то место, где вы, ребята, всегда погружаетесь, — говорю я ему, при том, что мой живот просто наполнен ужасом.

Бобби перестает расхаживать взад-вперед и проводит рукой по волосам.

— Он гребаный зануда, который не в духе был всю неделю. Я сказал ему, что домик для дайвинга открыт весь день, чтобы он смог занять свое время и насладиться подводными пейзажами с ясной головой. Он упомянул что-то насчет желания нырнуть в то место, которое напоминало бы ему о тебе, я понятия не имею, чтобы это бл*дь значило.

Маяк ведет нас всех туда, где нам суждено быть.

Я скидываю руки Элли и несусь к входной двери.

— ЛЮСИ! Ты не можешь идти в такой шторм, — орет она.

— Люси, подожди! Я ПОЙДУ с тобой! — в след кричит Бобби.

Я не обращаю на них внимания, быстро передвигаясь через шторм, закрываю лицо руками, сражаясь с ветром и дождем и пытаюсь добраться до внедорожника Трипа.

Единственная вещь, по которой я могу ориентироваться и понимаю, что еду в правильном направлении — это свет Маяка, который ярко озаряет небо даже сквозь проливной ливень. Я быстро еду, несмотря на то, что почти ничего не вижу в нескольких футах перед собой. Внедорожник Трипа качается из стороны в сторону от силы ветра и подпрыгивает вверх-вниз на усыпанной гравием дороге, которая ведет меня вверх к Маяку. Завидев грузовик Фишера, припаркованный за четверть мили от Маяка, прямо напротив дорожки, ведущей к пляжу, я распахиваю дверь и несусь в направлении водительского сиденья, заглядываю внутрь — пусто, я стою по щиколотку в воде, даже не потрудившись закрыть лицо от дождя, который колотит по щекам.

Я громко зову Фишера, идя по дорожке, пробираясь между гигантскими скалами. Вода так намного прибыла, что видно лишь около ста ярдов пляжа слева там, где обычно в три раза больше берега. Я продолжаю звать Фишера, но ветер возвращает мой крик ко мне же. Волны злобно наползают на берег, одна за другой, с грохотом опускаясь на песок, словно сам Бог сошел на землю и решил хлопнуть кулаком по пляжу.

Закрыв глаза рукой, я стараюсь несколько раз сморгнуть, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь дождь, который бьет мне в лицо, но все бесполезно. Я ничего не вижу, кроме волн. Ветер меняет направление дождя, который теперь бьет мне в спину, вместо лица и я вижу хоть что-то. Я стараюсь удержать насквозь промокшие волосы от глаз, но ветер метает их в разные стороны. Быстро осмотрев пляж, что-то не очень далеко внизу привлекает мое внимание. Желудок падает вниз, и я бегом начинаю спускаться, падая на колени в мокрый песок. В воде на берегу лежит рюкзак с двумя баллонами, наполненными воздухом, это именно тот, рюкзак, который Фишер брал с собой на дайвинг.

Зачем ему делать это? Зачем он пришел сюда, даже если не знал о шторме? Он прожил здесь всю свою жизнь, поэтому знает, насколько опасно плавать здесь у Маяка. Течение возле скал совершенно непредсказуемо, и именно из-за него произошли уйма несчастных случаев за многие года с людьми, решившими проигнорировать предупреждение и желающими посмотреть, что находится на дне океана возле Маяка. Он знает об этом лучше всех, черт возьми!

Грохот волн становится с каждым дюймом ближе и ближе ко мне, и я прекрасно понимаю, что мне нужно убираться с этого чертового пляжа, но я не могу двинуться с места. Мое тело, словно приросло к земле, и что-то ярко-желтое кружится в неистовом гребне волны, которая обрушивается на пляж. Предмет находится на поверхности воды и двигается ко мне, выбрасываемый на песок, а вода уходит обратно в море. Я ползу на четвереньках по мокрому песку сквозь слезы и дождь я вижу все расплывчато. Я поднимаю желтую с черным ласту с песка, прижимая ее к своей груди и начинаю громко кричать на сердито грохочущий океан.

Фишер

Сегодняшний день

Я знаю, что мне не следует погружаться в этой области, особенно в одиночку, но мне необходимо было побыть здесь, потому что это место напоминало мне о Люси, с которой прямо сейчас я не могу быть вместе. Я знаю, что ей стоит побыть одной, чтобы во всем разобраться, но меня убивает тот факт, что все это время я нахожусь вдали от нее. Как я могу убедить ее, что нам уготовано судьбой быть вместе, если я не в состоянии прикоснуться и поцеловать ее, показав, как сильно я ее люблю? Сегодня утром я предпринял последнюю попытку — положил к ней в почтовый ящик фотографию и письмо.

Повторяющийся, булькающий свист моего дыхательного аппарата, поставляющего кислород в легкие каждые несколько секунд, единственный звук, отдающийся в ушах на дне океана. Он такой спокойный и умиротворенный, как Люси, которая единственная способна прочистить мне мозги, когда я чувствую себя неуютно и напряженно. Мне нравится находиться здесь, внизу на дне океана, разделяя это огромное пространство с рыбами и кораллами. Я теряю счет времени, как только погружаюсь, и только слабый звуковой сигнал тревоги, сигнализирующий о том, что у меня осталось только около тридцати минут воздуха, говорит о том, что я проплавал здесь довольно долго. Хотя я уже израсходовал четыре галлона, я еще не готов всплывать. Я не хочу всплывать и опять начинать разбираться с реальностью, понимая, что все еще рискую в ожидании женщины, которую люблю. Я хочу быть ценностью для нее, черт побери.