Оксана Сергеева - Мажарин

— У него фирмы туристические. От отца. Но, по-моему, дела там идут не очень хорошо.

Поэтому он сейчас вообще не в себе.

— Тебя долбит.

— Угу.

— Это очень шаткий бизнес, его завалить много ума не надо. Ветер подул не в ту сторону, и все.

— Да. А Егор хочет, чтобы все само делалось и само работало.

— Само. Само ничего не бывает. Ну, лично у меня, — хмыкнул Мажарин и замолчал, ожидая продолжения.

Но Марина молчала тоже, решив, что все уже сказано, и налила им кофе.

— Пойдем на диване поваляемся.

— О, да-а, сейчас в самый раз на диване поваляться. — Взял свою кружку.

— Иди, я посуду помою и приду.

Убрав со стола, Марина пришла в гостиную. Уселась рядом с Сергеем и посмотрела на него долгим немигающим взглядом. Улыбающимся и загадочным.

— Мажарин, а ты не москвич.

Он сразу рассмеялся, услышав ее уверенные слова.

— Почему ты так думаешь?

— Рожа у тебя питерская, — улыбнулась Маринка. — Интеллиго. Вас ни с кем не спутаешь.

— Правда? — расхохотался он. — Ну да. Я родился в Питере и жил там до десяти лет, пока родители живы были.

— Видишь, как я на тебя запала. На интеллиго.

— Особенно в парке с гвоздодером я был как никогда интеллигентен.

— Когда орал «пошли все нахуй»?

— Не ругайся.

— А я не ругаюсь. Я за тобой повторяю.

— Не повторяй за мной всякие гадости. Вот дед меня и приучил к пробежке.

— Спортивный дедуля был?

— Угу, — кивнул Мажарин. — С утра зарядка, гантельки, пробежка. Как вспомню… шесть часов утра. Серега, вставай. А мне оно нафиг надо. Я с Витьком полночи прошлялся, спать хочу. Не пойду, говорю, никуда.

— А он? Ругался? — Маринка прилегла, подперев голову рукой.

— Нет, у него другая метода была. Очень простая. Но очень действенная.

— Какая?

— Сейчас скажу, — засмеялся Сергей. Смех рвался так безудержно, что пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить спокойно. — Не пойду, говорю. А он мне: «Лежишь? Ну, лежи дальше. Как мешок с дерьмом». И уходит.

Маринка захохотала, заваливаясь на подушку.

— Угу, — продолжил Мажарин со смешком, — вот я лежу и думаю: «Старик побежал. А я что мешок с дерьмом?» Поднимаюсь и вперед. Бегу, матерюсь про себя, нахрена мне оно надо. А потом ничего, разбегаешься, давление поднимется, взбодришься… хорошо уже… — рассказывал, отпивая периодически кофе из кружки, — домой придешь, бабуля конфетку даст за подвиг…, ей меня жалко, она деда ругает. А у него на все про все один ответ: «Шурка, ты мне из пацана бабу не делай!» Пусть бежит… идет, делает…

— Ясно все с тобой, — заулыбалась Маринка, так живо представив обрисованную картину.

— Я примерно такая же мажорка, как и ты. Ты даже помажористей меня будешь.

— Нет, Мариша. Мажором надо родиться. Я не мажор и никогда им не буду. Мне не суждено.

— Почему?

— Потому что у меня к деньгам другое отношение. Я отдельно, деньги отдельно.

— Как это? Ты на бирже играешь. Делаешь деньги на деньгах.

— Именно поэтому к деньгам я отношусь легко, это для меня обезличенные цифры, на которых я работаю. Деньги — это мой рабочий инструмент.

У меня есть план. И планка, которую я не двигаю. Кто двигает, тот никогда не остановится и в итоге сольется.

— А посчитать, просчитать? Прибыль, убыток.

— В процессе — никогда в жизни. Потом можно посчитать, когда прибыль на счетах осядет, в процессе — никак. Моя работа — это оценка рисков и выбор варианта. Выстрелит или не выстрелит. Максимально приземленно, без надежд. Мечтатели не выживают. Эмоций никаких. Иначе выгоришь изнутри, сожрешь себя. Все на этом ломаются. Отыгрываться нельзя, реванш — не дай бог, — это смерть.

— Даже не думала никогда, что это так. Мне казалось, там сплошная экономика, голова сломается.

— Экономика, — усмехнулся Мажарин, — надувной пузырь. В котором, чтобы продать что-нибудь ненужное, даже покупать это не надо. Но бабло там настоящее, реальное. Игра на бирже, хоть и работа, все равно — игра. А мы игроки.

Играем на своих нервах. Первая задача — это убить собственный страх. Убиваешь страх, жадность и работаешь. И держишь планку.

Иначе сольешься. Цель выполнил — идешь дальше, цель не выполнил — идешь дальше. Убыток не считаешь. Упущенную прибыль тем более не считаешь. Идешь на новую цель.

— А где ты этому учился?

— Тому, кто на это учился, дорога на биржу закрыта.

— Почему?

Мажарин рассмеялся:

— Потому что это, знаешь, как в том анекдоте… купил билет на семинар «Как не стать жертвой лохотрона», дорого, но что делать…

— Точно! — расхохоталась Маринка.

— Пошли гулять, — вдруг сказал Сергей. — В кино сходим. Где-нибудь посидим потом.

Марина глянула в окно: ветер, пасмурно и промозгло, мелкий дождь липнет к стеклам.

— Дождик, — сморщила нос.

Сережа многозначительно помолчал, а потом выдал со знакомым выражением:

— Лежишь? Ну лежи дальше…

Стэльмах вскинула взгляд, хлопнула Мажарина по бедру и расхохоталась:

— Блин!

— Работает метода, да? — довольно кивнул Сережа.

— Работает. — Вскочила с дивана. — Пойду собираться. Одиннадцать утра. Самое время идти в кино!

— Я хочу тебя.

— Сережа…

— Сильно.

— Прекрати…

— Глубоко.

— Мажарин, закрой рот.

— В рот тоже хочу.

Маринка облизнула губы.

— И язык хочу. — Он говорил тихо. Даже не шепотом. Еще тише. Она больше читала по губам, чем слышала. Но каждое слово действовало, как реальное прикосновение.

— Зачем мы тогда сюда приехали? — шепнула ему в шею. — С таким же успехом можно было дома остаться и из спальни вообще не выходить.

— Я уже наелся, напился и хочу секса, — сказал в ухо, обдавая горячим дыханием.

— Пьянь, — засмеялась Марина, поежившись, и потянулась к его губам.

— Отвали.

— Не-а, — смеющимся ртом приникла к нему.

— Отвали, говорю, — не разжимая рта.

— Не отвалю, говорю.

— На. — Мажарин засмеялся и расслабил губы, чтобы мягко поцеловать Маринку.

Слегка укусил. Его возбуждало даже слабое движение воздуха у щеки — от ее дыхания. А она целоваться лезет. При всех.

— Ладно, потом пойдем в комнату, я тебя завалю.

— Сейчас меня завали. — Смотрел на нее с полуулыбкой. Сначала в глаза, таким взглядом, от которого все внутри переворачивалось; потом на губы — жарко, и с таким желанием, которое оставляло без кислорода в легких.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— Конечно. — Обвел указательным пальцем ее подбородок, нижнюю губу.

— Все, Мажарин, тебя уже переклинило. Я вижу.

Скользнув рукой по лицу, обхватил за шею и притянул к себе. Крепко обнял за плечи.

Маринка рассмеялась и жарко поцеловала его чуть ниже уха.

— Что ты делаешь… — прошептал Сергей, сильнее стискивая Маринкины плечи и пытаясь усмирить.

— Вы за стол сядете или так и будете валяться на диване? — спросил Витька, прервав активный разговор и отвлекаясь на Марину с Сергеем.

— Мы уже обожратые, нам и тут хорошо, — довольно выдал Сережа.

— Сладкая наша парочка. Мажар и Мажарочка, — посмеялся Савин.

— Завидуй молча.

— Марина, чего Мажара бушует?

— Спать его пора укладывать. Грудь требует.

Компания, сидевшая за столом, взорвалась веселым смехом. Все уже успели привыкнуть к их откровенным шуточкам.

— И не только грудь, — добавил Мажарин.

— Маринка, так иди укладывай, не мучай, — засмеялась Нинка.

— Сейчас пойду.

— Придурки, — по-доброму усмехнулся Савин.

Как и планировали, на выходные уехали за город. Сняли дом и теперь наслаждались свежим воздухом, природой и ничегонеделаньем. Правда, Мажарин с удовольствием все свободное время провел бы с Маринкой в кровати, а не за столом.

— Я ж говорил, поп-корн надо было купить.

— Зачем? — подняла на Сергея взгляд, и он еле заметно кивнул на Савина и его девушку.

— Попьют, поедят и телек сядут смотреть.

Марина, уткнувшись в мажаринское плечо, прыснула со смеха.