Оксана Сергеева - Мажарин

— Кайф, кайф… — Навалился на нее, чуть согнув одну ее ногу в колене. Еще не взял снова, просто придавил собой, почти не удерживая веса, впитывая в себя ее дрожь.

Да, кайф… без внутренней гонки, что не успеет, не получит. Без рывков и смятения.

Расслабиться под ним. С сумасшедшим наслаждением, просто отдаться, чувствовать всем телом его удовольствие. Быть с ним. Знать, как хорошо ему…

Она на секунду напряглась, когда он снова погрузился в нее и замер. Приподнялся на локтях, немного освободив от своего веса и дожидаясь свободного вдоха, который покажет, что можно продолжать.

Сквозь стиснутые зубы Марина застонала и выдохнула.

Почти без дыхания в такой позе, без возможности двигаться и как-то управлять, помогать. А только бессильно, задушенно стонать и терпеть вновь начавшуюся сладкую муку. Язык, ласкающий спину. Влажные поцелуи на плечах.

Сначала осторожные толчки, потом горячие быстрые.

— Мариша моя… Только я буду тебя трахать… только я буду с тобой спать… только я… я всегда буду тебя трахать, всегда, всю жизнь… только я…, — шептал прямо в ухо, иногда приглушенно рыча.

Натужно застонав, Марина сжала в кулаках покрывало. Мажарин стиснул ее запястья, снова плотно наваливаясь и парализуя.

Это было, как обещал, — глубоко и сильно. Снова внутри палящий жар и удовольствие по венам кипящей кровью. Пересохшее горло. Сладкое бессилье. Неотвратимо накатывающий оргазм…

— Иди ко мне, — перекатился на спину и увлек ее на себя.

Она уселась на него, поерзала. Нависла, загнанно дыша ему в губы. Будто хотела что-то сказать, но не смогла и лишь застонала.

— Я знаю, знаю… — надавив ладонями на ягодицы, заставил скользнуть на себе вверх.

— Не могу говорить, — сухо сглотнула, откинув от лица спутанные волосы.

Приникла ртом, но не целовала. Он целовал. Ласкал языком, целовал приоткрытые губы. Сухие, искусанные. Шею. Грудь. Обводя языком и втягивая болезненно напряженные соски в рот. Чуть прикусывал. Чувствовал, что она уже начинает дрожать внутри, двигаясь на нем быстрее, ускоряясь.

Уже близко. Совсем близко. Горячо в ней, скользко от страстной влаги. Невозможно сладко.

Невыносимо хорошо.

Пальцы с силой впились в бедра. Рефлекторно. До синяков.

И первый спазм, заставивший ее рвано беззвучно вздохнуть и выгнуться…

Сильнее в нее, сильнее…

До последней дрожи. До вымученного стона. До свободного вздоха…

Крепко обнял ее, еще трясущуюся, опьяненную. Взмокшую. Всю им пропитанную.

Она в кольце его рук задышала свободнее.

— Сереженька, мой дорогой, мне так хорошо, очень хорошо.

— Волшебное слово.

— Спасибо, милый, — с тихим слабым смешком.

— Не то говоришь, — посмеялся он, словно смех этот выдохнул.

— Я знаю, — и она, удушливо посмеявшись, поцеловала.

Мажарин сдавил руками ее голову. Твердо прижался ко рту, глубоко скользнув в него языком. Так горячо у нее. Жарко. Он хотел быть там, войти и коснуться этого жара. Шелкового влажного языка. Нежной щеки изнутри, твердого неба…

Прямо сейчас. И, наверное, умереть от этих ощущений.

Марина оторвалась и зашептала:

— Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо, очень хочу… — Мягко и широко лизнула шею.

Всосала кожу с поцелуем. И плевать, что засос будет на видном месте.

Она хотела. Да, очень. Горела желанием получить его удовольствие.

Разбить его в нем. Умертвить и оживить. Руками, губами. Горела, как безумная…

Сдвинулась с него, все еще чувствуя свою слабость. Сползла вниз по крепкому телу.

Погладила его. Нежно. Сомкнула пальцы у самого основания и чуть сжала.

Дыхание у Мажарина оборвалось, и живот свело судорогой предвкушения.

Обхватив губами головку, слизнула обильную влагу. Прошлась языком по всей длине. Убрала руку, горячо и туго вобрав его в себя. Медленно ласкала, быстро доводя до сумасшествия. Без рук. Только губами и языком.

Заставляя запрокидывать голову и вжиматься в постель от накатывающих судорог. От нежности и твердости. От жара. Того самого. Глубокого, до стенки глотки.

Что-то прошептав, неразборчивое сладко-бредовое, погладил ее щеку. Низко застонал.

Она застонала тоже. Едва слышно. И этот тихий звук, прокатившийся по телу вибрацией, убил последние остатки самоконтроля.

Жар захлестнул, пробивая новым потом. Стиснув зубы, Сергей внезапно вздрогнул.

Хотел оттолкнуть от себя, но Марина перехватила руку, и он, не сдержавшись, чуть выгнулся. Глубоко толкнулся ей в рот и кончил, взрываясь каждой клеточкой своего тела.

Отпустив его, она сглотнула. Лизнула бедро, словно вытерла язык.

— Грязненько получилось, да, — хрипло и с трудом проговорил, запустив пальцы в волосы и сжав ее голову. Подтягивая на себя вверх, хотя сил в руках не было.

— Я тебя попробовала. Поела…

— Вкусно?

— Кайф. — Легла ему на грудь, уткнувшись лицом во влажную шею. — Я обожратая сексом.

Он поцеловал ее запястье, улыбнулся и слабо обнял.

Душ приняли вместе, но не отмылись. Кажется, им теперь вовек друг от друга не отмыться. Неважно, что вместе они недавно, важно, как прошло у них это время. Каждая минута рядом. Бок о бок, кожа к коже. Продолжая мысли друг друга. Порой, угадывая.

В комнате до сих пор стоял тяжелый запах секса. Забавно… Похожий на запах жженых спичек. Серы. Оттого, наверное, он такой въедливый. Все им пропиталось. Постель. Разбросанная по полу одежда. Воздух. Еще звенящий и вибрирующий от их вскриков и стонов.

Они улеглись, сплелись, обнялись. Не прикрываясь одеялом. Маринка уткнулась Сергею в грудь и вдохнула. Ей очень нравилось, как от него пахнет. Все женщины на запах реагируют, она не исключение. Еще при первой встрече оценила его парфюм. Аромат туалетной воды, раскрывающийся на теплой коже, становящийся живым… Что-то невообразимо вкусное, сводящее с ума. Парфюм у Мажарина дорогой. Большие деньги он мог вбухать за три вещи: парфюм, обувь, кожаная куртка. Остальное по потребности.

Очень много она узнала о Мажарине за короткое время. Больше, чем о некоторых и за годы общения. Они же жили вместе. Каждую минуту проводили вместе. Разговаривали, делились чем-то. Обсуждали что-то. Все подряд.

Обычно и буднично, без давления друг другу на мозги. Она тоже делилась с ним своими мыслями. Чем могла… Хотя совсем от этого отвыкла.

Ее мысли и переживания давно уже никого не интересовали. Но то, что ему можно услышать, он услышал.

Заснули быстро. Без разговоров и перешептываний. Уставшие, пресыщенные, утомленные.

Проснулась Марина от поглаживаний по спине. По уверенности прикосновений, поняла, что Чережа не спит.

Интересно, сколько они проспали? Недолго, видимо. Потому что даже лежали в том положении, в каком заснули: на боку, лицом друг к другу.

Маринка, чуть выше на подушке, обняв Мажарина за плечи и прижав к себе его голову.

— Мажарин, ты когда-нибудь будешь нормально спать? — проговорила тихо, с хрипотцой после сна.

Сергей поцеловал ее в ложбинку между грудей.

— Никогда. Я уже выспался.

— А который час?

— Часа четыре.

— А-а, ну тогда понятно. Твое время. Был бы дома, побежал к ноуту сводки свои смотреть.

— Это у Витьки сводки, а у меня статистика. И я, кстати, ее уже проспал. Она по часам выходит.

— Ну и слава богу, — вздохнула Марина.

— Пошли гулять.

— Чего? — засмеялась, невольно взбодрившись от собственного смеха.

— Я выспался и хочу гулять. А иначе зачем мы сюда приехали? С таким же успехом можно было дома валяться.

— Не повторяй за мной.

— Это же не гадости, можно повторять.

Марина беззвучно засмеялась, вздрогнув в его руках всем телом. Пошевелилась, разминая затекшие суставы.

— Ладно. Пойду один. И пусть тебя совесть замучает.

— Куда ты собрался?

— На улицу, подышать. И вообще я есть хочу.

— С этого и надо было начинать. Вот ты беспокойный…

— Я не беспокойный, я активный. У меня свой ритм жизни, говорил же, не удивляйся. — И правда потянулся, встал с кровати и стал собирать свои разбросанные по комнате вещи.