Оксана Сергеева - Мажарин

Но хотелось вцепиться в эту сильную руку (и в него самого, в Сережку!), чтобы почувствовать себя в безопасности. Так хорошо с ним, словами не высказать.

И никто не запретит ей думать, что это любовь!

Хотела думать, хотела так чувствовать! Что это любовь! И говорила себе, что любит его! Страшно, боже, как страшно все это потерять. Кажется, она без него уже не сможет. Точно не сможет.

Все-таки сжала его руку, сама не заметила. Сергей, проснувшись, пошевелился.

Приподнял голову.

— Мариш… Ты чего сидишь, как привидение?

Маринка не сразу нашлась с ответом. Да и ком в горле мешал выдать хоть звук.

— Сон тревожный приснился. Заснуть теперь не могу. — Это практически правда.

Вся ее жизнь до Мажарина — дурной сон, страшный кошмар.

— Ложись. — Потянул ее к себе.

Она послушно улеглась, вжавшись в него спиной. Он плотно и тепло обнял ее за плечи.

— Сереж, — несмело позвала.

— Что?

— Поехали куда-нибудь.

— Поехали.

— Давай уедем куда-нибудь, — громче сказала Марина, подумав, что ослышалась.

Или Мажарин ее не слышал. Не мог же он просто так согласиться. Она не верила.

— Давай уедем, — повторил.

Марина резко повернулась к нему, потом, снова вскочив, села на кровати.

— Я серьезно! — сказала так громко, что Мажарин зажмурился.

— Чего ты орешь? Понял я.

— Сережа, проснись! — все еще не веря, тряхнула за плечо.

— Что? — выдохнул раздраженно. — Легли спать, как нормальные люди. Теперь я сплю, ты не спишь.

— Я говорю, что хочу уехать куда-нибудь. Поехали вместе.

— Ты прямо сейчас хочешь это решить?

— А когда? Сейчас.

— Действительно, — усмехнулся он и потер лицо. Глубоко вздохнул и произнес тверже, убедительнее для Марины: — Поехали, я же сказал. Я в этом году никуда не ездил, не до того было. Даже в Питер к своим. А они обижаются. У меня там тетка с дядей, брат двоюродный. Хочешь, через Питер поедем? Весело будет.

— Хочу, — счастливо выдохнула Маришка. — А потом можно в Хельсинки. Или на пароме, или на поезде. По Скандинавии помотаться.

— Будем пить финскую водку и закусывать норвежской селедкой.

— Будем, — довольно кивнула Стэльмах.

— Все? Теперь можно спать?

— Можно. — Снова улеглась, скрывая свою огромную радость.

Марина так нервничала, что ее затошнило. Домой, называется, приехала. Дом. Если только сумасшедший. Мажаринская квартира ближе и роднее — другой мир, где царят покой и безопасность.

Раньше всегда медлила, прежде чем заходить. Тянула время, боялась. Сейчас же наоборот спешила. Нет у нее времени, совсем нет.

Пронеслась по подъездной дорожке, взбежала на крыльцо, рванула дверь.

Быстрее… Быстрее!

Только взять загранпаспорт. И все. И уехать.

Не только из дома уехать, а вообще. С Мажариным хоть куда. Хоть на край света.

Хоть в Антарктиду. Хоть к пингвинам, хоть к белым медведям!

Пробежала по холлу первого этажа. Когда взлетала вверх по лестнице, слышала голос брата, доносящийся со стороны кухни. Говорил так, словно по телефону перед кем-то отчитывался. К словам не прислушивалась. Незачем.

Некогда.

Неслась, прыгая через две ступеньки.

И какого черта он дома? Вот невезуха…

Но неудивительно. В это время он обычно дома, а позже пойдет на гульки свои, виски жрать и по бабам таскаться.

Забежав в комнату, бросилась к ящику с документами. Сунула в сумку только загранпаспорт, а больше ей ничего не нужно. О шмотках и вещах не беспокоилась. Карточка у нее с собой. Егор, конечно, ее заблокирует, но и пофиг.

Все, что может, она снимет, потом заберет из банковской ячейки наличные и драгоценности. Кое-что можно продать уже сегодня. Тому ювелиру, который ей копии делал. Его заинтересовал один браслет, и он несколько раз спрашивал, не хотела бы она его продать. Хотела бы… Самое время…

— О, явилась моя блудная сестра, — радостно сказал Егор у нее за спиной.

Марина вздрогнула от неожиданности, но постаралась не выдать своего нервного настроения.

— Ну. Решила тебя проведать.

— Молодец, заботливая. Как раз вовремя. Веня про тебя уже несколько раз спрашивал.

— Харин в Москве? — По спине пробежал тревожный холодок.

— Да. И очень хочет тебя видеть. Я сказал, что ты гостишь у друзей. Отдыхаешь.

Но как только вернешься, обязательно с ним встретишься, — проговорил с гаденькой улыбочкой.

— Понятно, — бросила Марина и начала спускаться по лестнице, всеми силами держась отстраненно.

Егор сначала шагал с ней в ногу, а потом схватил под руку:

— Не понял, куда это ты собралась?

— По делам, — попыталась вырваться, но братец крепко удерживал, жестче вцепившись пальцами в локоть.

— По каким делам? — спросил резче.

— А какие у нас, у баб, дела? Массаж, маникюр, педикюр, шоколадное обертывание.

— Ты не слышала, что я тебе сказал?

— Слышала. Нет проблем. Скажи, куда и когда, и я приеду.

Господи, помоги… Только бы вырваться из дома. И в машину. И к Мажарину. И умотать подальше. Только бы выйти из дома… Господи, помоги мне… Ну, пожалуйста…

— Ты не пойдешь никуда!

Марина взглянула в его жестокие глаза и поняла, что он не отпустит.

Тогда, набравшись внутренних сил, рванула к входной двери и даже вырвалась.

Егор успел схватить ее за кофточку. Снова потянув к себе, скрутил, но Маринка укусила его за руку и все же освободилась от хватки. Запнувшись о стоящее впереди кресло, упала. Тут же вскочила, словно ее снизу подкинули, и побежала снова.

— Да твою мать! — заорал бешено брат и пустил ей вдогонку стул.

Бросил со всей силы в ноги, внутри поражаясь Маринкиной реакции и скорости.

Откуда в ней вдруг взялась такая сила?

Марина упала на пол, как подбитая. Прокатилась по светлому мрамору во входной зоне.

Совсем близко у двери. Можно рукой дотянуться. Вот-вот бы и выскочила. Потом в машину… Потом и братика под колесами оставила… только бы уехать к Мажарину.

Ударившись подбородком, прикусила язык. Заплакала от боли, но все равно, разозлившись и почти отчаявшись вырваться, не видя ничего от скорости и головокружения, схватила стул, об который запнулась, и швырнула его в Егора.

Вслепую. Туда, откуда раздавался голос. Зазвенело и посыпалось стекло. Это разбилось зеркальное панно на стене.

— Дура, ты что, совсем спятила! — рявкнул Егор ей в ухо, дернул за руку и, подняв, потащил по гостиной. Она упиралась пятками, скользя по полу, как по льду. Затем ноги согнулись в коленях, нарвавшись на препятствие в виде ковра.

— Сиди не дергайся! — С силой толкнул ее на диван.

Марина упала лицом вниз и с минуту не могла подняться, чтобы принять сидячее положение. Перед глазами все плыло, живот заныл тупой болью.

Когда все-таки выпрямилась и сумела сесть, оперевшись на спину, первое, что увидела перед собой, было разъяренное лицо брата. Он смотрел на нее с оглушительной яростью и вытирал салфеткой кровоточащую руку.

Оказывается, она прокусила ему кожу до крови. Да и похер. У самой плечо болело. И колено. Разбитые часы на руке остановились. Кофта у горловины разорвана.

Марина расстегнула оставшуюся целой нижнюю пуговицу и скинула кардиган с плеч, бросив тут же на диване. Все пыталась отдышаться и никак не могла.

Егор, зло выдохнув, упал рядом.

— Отпусти меня… — выдавила сипло, почти неслышно.

Связки горели. Легкие горели. Дыхание срывалось с пересохших губ громче, чем слова.

— Ты че, блять, озверину нажралась?!

— Отпусти меня… — Черт, снова почти беззвучно. Куда-то пропал голос, сев глубоко в груди.

— Погуляла, и хватит. — Он тоже тяжело дышал.

— Я не пойду к нему! Я не буду с ним спать! Я его ненавижу! Ты меня продал ему!

Как вещь! Ты меня всего лишил! У меня из-за тебя жизни нет! — начала кричать сорванным голосом. — Отпусти меня! Почему я должна за тебя расплачиваться?

— Потому что он хочет тебя. Веня хочет тебя.

— А я не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу! И никогда не хотела! Я не хочу с ним быть, и ты это знаешь! — бесконечно орала она. Не боясь получить в ответ пощечину, ударила брата по щеке, раз-второй. Ломая ногти, вцепилась в рубашку на его груди и затрясла: — Почему я должна за тебя расплачиваться? Почему?!