Придавив внутри себя бешеную злобу, отпустил Маринкиного родственничка.
— Телефон отдай, — вякнул лысый.
Подавись. У меня их два.
Без споров отдал телефон. Всегда ржал сам над собой, что, как придурок, с двумя телефонами ходит, а теперь втайне порадовался. Второй, тот, что во внутреннем кармане кожаной куртки, только для работы.
— Я на своей поеду, — предупредил, выходя из дома, — адрес говори.
Егор хотел воспротивиться, но быстро передумал. Действительно, пусть катит на своей, и Веня потом сам разбирается, что с его тачкой делать. И с ним самим. Нафига ему эти проблемы?
— Давай за мной, — кивнул коротко и свернул к гаражу.
Ворота были открыты, и Мажарин успел заметить, что Маришкин «кайен» тоже там.
Угу, «кайен» аккуратненько в гараже, а кофта как попало на диване…
Сев в свою «мазду», подождал, пока долбаный мажор выедет на дорогу, и рванул за черной «панамерой». Они въехали в Москву, а потом началась сумасшедшая гонка.
Неслись в промзону по Рябиновой. Без правил дорожного движения и светофоров.
Без мыслей, без страха. Без чувства самосохранения.
Что ж ты, падла, меня водишь…
Он водил его. Точно водил. То ли время тянул, то ли просто угробить хотел на каком-нибудь перекрестке.
Что б ты, сука, убился на этом отбойнике!
Визг тормозов, жалобное вытье клаксонов. Ревущие моторы. Шкалящая стрелка спидометра.
Слепящий свет летящих навстречу машин. И желудок, уже полный льда по самую глотку…
Лысый ублюдок наконец сбросил скорость и свернул к слабо освещенной строительной площадке. Поняв, что они на месте, Мажарин отправил Савину сообщение с адресом и просьбой его найти. Не помочь, а найти после всего, потому что на своих ногах он отсюда не выйдет. Не для этого сюда привезли.
— Ты дебил, сука! — рявкнул, выскочив из машины.
— Нормально погоняли! — заржал Егор.
— А ты решил меня просто покатать?
— Ты ж поговорить хотел? Подожди пять минут, и будет тебе разговор.
Скорее бы Харин приехал. Пусть дальше сам с Маринкиным хахалем разбирается, ему лично он на хрен не упал. И так все зашло слишком далеко.
Дальше некуда. Как выруливать будет, не представлял. Не думал, что Веня с Маринкой так обойдется. Вообще не думал. Теперь этот еще готов вот-вот кишки из него выпустить. Блядь, если узнает, что с Маринкой сделали, точно придушит.
Злой, скотина. Очень злой.
Егор закурил. Втягивая в себя дым, все не мог им надышаться. Скурив одну сигарету, сразу прикурил следующую. На третьей руки у него затряслись. А Мажарин стоял спокойно. Отошел от своей машины и застыл на месте каменно. Ничего больше не спрашивал, ничего не говорил.
Когда на территорию въехали два черных «мерседеса», тоже не дернулся.
Харин вышел из салона и медленно обсмотрел Мажарина с головы до ног.
— Вот и любовничек нарисовался, — улыбнулся.
— Насмотрелся? — язвительно спросил Сергей. — Марина где?
— А он не в курсе? — перевел смеющийся взгляд на Егора.
— Он думает, что у него с Мариной любовь, — ответил тот.
— У него не может быть с ней любви, потому что любовь с Мариной у меня. Она не сказала тебе? Ну, бабы все такие. Лгуньи. Тупые бляди, — хмыкнул. Вытащил из кармана женские трусы и бросил ему в ноги.
Мажарин посмотрел сначала на белье, потом Харину в лицо:
— А ты меня сюда пригнал, чтобы трусами женскими похвастаться? Удивить решил?
Думаешь, я трусы с девок не снимал? Снимал. Только я, конечно, скромнее. По карманам их потом не ныкаю, мне незачем. Ты фетишисти потихоньку, меня в свою секту не обращай, у меня другая вера.
— Не узнаешь?
— А должен? Не узнаю, представляешь. За все время Маринку в трусах ни разу не видел.
Всегда только без, — рассмеялся.
— Ей со мной лучше. Смотри, как хорошо. — Ткнул ему в лицо фотку на телефоне.
Не уплывать, не уплывать. Только Маринка, и все. Забрать. Забрать. Только Маринка.
Не хотел складывать в голове этот дерьмовый пазл, который после всего сказанного ему в лицо и своими глазами увиденного, поневоле уже складывался. Тормозил всеми силами. Задача у него Маринку забрать. Неважно каким способом забрать, неважно какую. С остальной хуйней он позже разберется. Кто с кем, когда и зачем трахался. Без нее себя уже не представлял.
Забрать и увести. Только забрать и увести.
— Да я уже понял, что ты извращуга, — сказал, не сводя глаз с его переносицы. — Мне сейчас не до порнухи, сам в уголке где-нибудь посмотри, посиди, подрочи. Путаный ты какой, ой путаный, — в голосе прозвучала язвительная снисходительность. — Я тебе что говорю? Я говорю: Марину мне отдай. А ты мне что? А ты мне уже полчаса хуйню всякую накидываешь.
Претензии ко мне какие? Не слышу! Вы, придурки, чего меня сюда привезли?
— Претензии? Так ты не свое взял, молокосос хренов! — воскликнул Веня. И вдруг засмеялся: — Но ты мне даже нравишься! Упертый какой! Я ему стричь, а он мне — брить! Егорка так не умеет! Его по носу щелкни — и продался с потрохами! И всех продал!
— Свои симпатии при себе оставь.
— Поэтому я даже готов тебя простить за эту ошибку. Понятно же, что дело молодое.
Марину я уже простил. Она уже свое прощение вымолила и отработала, она это хорошо умеет, сам знаешь. Всю ночь просила. Как такую девочку не простить? И тебя прощу, если извинишься. На коленях.
Мажарин, запрокинув голову, расхохотался:
— Еще я перед дерьмом каким-то на коленях не стоял. ебанулись совсем.
— Значит, мы тебя накажем. Тебя не учили, что чужое брать нельзя? Мы научим.
— А кто наказывать будет? — усмехнулся Сергей. — Ты? Или вот это унылое говно? — посмотрел на Егора. Тот уже успел «вооружиться», подхватив с земли обрезок стальной трубы. — Я тебе аорту зубами перегрызу. Тебе труба не поможет. Вы молодцы, конечно. Мужики! Прям по-мужски со мной решили разобраться. Один с трубой, у второго за спиной шесть утырков. Не знал, что я так устрашающе выгляжу. Че на американского гангстера похож? Марину мне отдай.
Веня вздохнул:
— Марину, говоришь, тебе надо. Так я ее не держу. Она сама ко мне пришла.
Шампанского попить и клубнички поесть. И послание тебе передала.
Сказала, чтобы не искал ты ее, просчитался ты со ставочкой. Не нужен ты ей, понимаешь?
Она погуляла, поиграла, поразвлекалась и устала от тебя.
Мусор ты для нее, понимаешь? Хотя сказала, что, красив, как бог… а живешь в дерьме. Не для тебя она. Никогда она с тобой не будет. Но ты не расстраивайся, бабы все бляди. С этим ничего не поделаешь. Говорю, нравишься ты мне, я человек без комплексов, можешь к нам присоединиться, устроим тройничок. Будем трахать ее вместе. Иногда же можно.
И все, что так яростно сдерживал, хлынуло в него. Кажется, изнутри разорвало.
Одурманенный невероятной дозой пошлости и грязи, Мажарин на секунду прикрыл глаза. Всего лишь на секунду, уплывая из этой дерьмовой реальности, и адская физическая боль накрыла душевные страдания.
Как саваном. Похоронив под собой.
Не Егорка трубой его ударил, не это унылое говно. Кто-то из охраны ударил такой же стальной трубой по ногам.
— А говорил, на колени не встанешь… встал… — донеслось до затуманенного болевым шоком сознания.
Оно еще было при нем, помутненное сознание. Мажарин еще упирался ладонями в землю, еще не падал, хотя понимал, что на ноги уже не встанет.
На сломанных ногах только в кино бегают.
Тело взмокло, став липким от пота. Больная агония охватила каждую клеточку. Это была только первая волна. Потом пошли новые волны. Новые удары.
— Встал же… а говорил, на колени не встанешь…
Уже не понимал, то ли повторяли ему фразу, то ли она застряла у него в сознании.
Не вы меня на колени поставили, ублюдки гребаные… хоть и ноги сломали… не вы… моя
Мариша… ее слова… моя любимая девочка на колени меня поставила… разорвала…
И от каждого нового удара чувства перекрашивались. Все, что испытывал к ней, стало черными от этой дикой боли и кровью навсегда запечаталось.
Теплая, она хлынула из горла в рот и пенисто залила подбородок.
А потом больше ничего. Ничего, кроме этого, железисто-соленого вкуса во рту…