— Давай успокойся. А то правда с катушек слетишь. Отдохни, погуляй. Что я не понимаю, что ли? Молодая же, развлекухи хочется… Давай, оторвись, отдохни. Денег тебе еще кинуть на карточку? — спросил с тошнотворной заботливостью.
— Угу, — кивнула Марина, — и побольше.
— Все будет, только не бесись и будь умницей. Ну, звони иногда, что все нормально. И отдыхай. — Снова похлопал ее по колену.
— Спасибо, дорогой братик.
Чтоб ты три раза сдох. И Веню своего гребаного с собой забирай.
— Вот и хорошо. — Схватил ее чашку с журнального столика, сделал глоток чая и вернул на место. — Все, я ушел, не скучай, — зачем-то сказал он и вышел из гостиной.
Марина проводила брата полным ненависти взглядом.
— Господи, что ж мне с собой сделать, чтобы вы от меня отъебались… — прошептала она и завыла. Не заплакала, а взвыла протяжным безысходным стоном, прижав ладони к лицу.
Почувствовав в них влажное тепло, замолчала и посмотрела на руки. Кровь. Опять.
Всю высосали, суки. Всю! Скоро ничего не останется!
Выругавшись, пошла в ванную. Умыв руки и лицо холодной водой, еще некоторое время она стояла, слушая шум стекающей в раковину воды. Из минутного транса ее вывел телефонный звонок.
Вытерев мокрую ладонь о халат, Марина вытащила сотовый из кармана и сразу ответила:
— Да, я слушаю.
— Мариночка, все готово. Когда вы сможете подъехать?
— Сегодня, — быстро сказала она, — давайте встретимся через полтора часа. Где и всегда.
— Хорошо.
Немного воодушевившись, привела себя в порядок и переоделась. Оглядев себя в зеркало, вполне удовлетворилась увиденным. Косметика помогла скрыть следы болезненной усталости.
Из нижнего ящика комода она достала деньги, снятые накануне с карточки.
Отсчитала от них сумму, которую нужно отдать ювелиру за копии драгоценностей, и спрятала их отдельно, во внутренний карман. Остальное завернула в непрозрачный полиэтиленовый пакет и тоже сунула в сумку.
До кафе добралась без пробок и намного раньше оговоренного времени. Это не беда. Лучше здесь подождать, чем нервничать в дороге. Выбрав самый дальний столик, она села и заказала кофе.
Ювелирный мастер подошел через двадцать минут.
— О, Мариночка, вы уже здесь? Давно ждете?
— Нет, я только подошла, — улыбнулась она мужчине с густой седой шевелюрой.
Он уселся за столик, пограбил пятерней растрепанные волосы и открыл кожаный портфель.
— Вот, пожалуйста. — Вытащил серьги и положил их на стол.
Марина отдала конверт с деньгами и взяла свои серьги. Присмотрелась.
— Боже, как настоящие, — восхищенно проговорила она. — Я точно не отличу.
Если свои сейчас сниму, то точно спутаю.
— На глаз отличить невозможно, — приятно улыбнулся мастер.
— Здорово, — все улыбалась Маринка, глядя, как сверкают на ладони стекляшки.
— Спасибо большое.
— Обращайтесь. — Поднялся, готовый уходить.
— Обязательно. Как возникнет такая потребность.
Допив остывший кофе, Марина довольно вздохнула. Теперь нужно положить оригиналы драгоценностей и оставшиеся наличные в банковскую ячейку. Что она и сделает прямо сейчас. Все ее побрякушки уже там, а дома копии.
Для братца. Разумеется, о том, что она откладывает наличные, он тоже не знал. Когда-нибудь она все равно вырвется из этого сумасшествия.
Когда-нибудь она сбежит. У нее получится, так не может продолжаться вечно.
Только вот сбежать — это не переехать на другую квартиру. Нужно уезжать далеко, куда-нибудь за границу, чтобы там навечно затеряться. Но для этого нужны деньги. Приличные деньги. Просто так уйти она, дура, уже пробовала.
Думала, переедет на квартиру, в которой они раньше с матерью жили, и все кончится. Но ничего не кончилось, Егор ее вернул. После «возвращения» стало очень неудобно жить. С поломанными-то ребрами…
Так что лучше до поры до времени изображать смирение. Хотя бы пытаться.
Как же она устала от этой невыносимой жизни! До тошноты устала!
Марина больше не приходила. И не звонила. Он тоже ей не звонил. Все, как договаривались.
Только легче от этого не стало. Места себе не находил и все время возвращался к ней мыслями. Ведь привыкнуть к ней за такое короткое время не мог и не должен! И не знал ее толком! Но странное беспокойство не отпускало. Поэтому плевал на все и снова позвонил после трехдневного молчания.
На этот раз ответили ему с первого гудка, но обрадоваться Мажарин не успел, узнав голос
Нины Савиной.
— Сереж, — как-то несмело сказала она, сразу насторожив своим тоном.
— Марина где?
— Вышла…
— Куда вышла? — резко спросил Сергей и сорвал с вешалки куртку, которую только что туда повесил.
Схватив ключи от машины, он выскочил из квартиры. Сознание заработало импульсами.
Еще ничего не видел, не понял, не узнал, но внутри все всполошилось от ощущения беды. Уже был в лифте, когда Нинка еще пыталась объяснить, где они с Маринкой сидели и куда она делась. Уже садился в машину, набирая номер Витьки.
Тот сразу взял трубку и зло бросил:
— Я сейчас буду. — Злился он, само собой, не на друга. Нина уже ему тренькнула.
Во всем созналась и про звонок Сергея сообщила.
— Давай.
Подъехав к кафе, Мажарин высветил фарами темный автомобиль Савина и его самого, трясшего сестру за плечи. Витя орал на Нинку, а она плакала, прижимая к себе Маринкины вещи — куртку и сумку.
— Сейчас придушу, — подойдя к друзьям, рыкнул Мажарин, и Нина еще больше сжалась под его яростным взглядом, втягивая голову в плечи. — Почему сразу мне не позвонила?
— Я хотела. Но Марина сказала, что вы поругались.
— Что она тебе сказала?
— Что вы расстались, — захлебываясь от слез, повторила девушка.
— Это вы горечь нашего с ней расставания текилой запивали? — рявкнул Мажарин, удивляясь внутри Маринкой формулировке. Выдумщица.
Расстались они, поругались…
— Из дома больше не выйдешь! — следом заорал Витя.
— Что вы оба на меня орете! — взвыла Нина отчаянно. — Я что виновата? Мы по одному коктейлю выпили… по два…
— В машину сядь! И не высовывайся! Я тебе еще дома еще устрою! — Схватив сестру под локоть, Витя затолкал ее в свою машину и нервно хлопнул дверцей. Глубоко вздохнув, попытался проглотить злость и успокоиться.
— Ладно, не нервничай, — сказал то ли себе, то ли Сереге.
— Витя, я просто уже знаю, что это жопа. — Мажарин потер лицо и выдохнул в ладони, гася внутри волну беспокойства, которая туманила разум.
Этого как раз сейчас и не нужно. Мозги должны быть холодные.
— Найдем мы твою мажорку.
— Ей пить нельзя. Отключится, и все. Мясо. Хочешь трахай ее, хочешь на ленточки режь, понимаешь?
— Понимаю, — мрачно кивнул Савин и снова начал терзать телефон. Звонил кому-то, что-то у кого-то узнавал.
— Мариша, Мариша, ну куда же тебя понесло… — прошептал Сергей и оглянулся по сторонам.
Покрутившись на месте, он замер, уставившись в темноту. В одну точку. Словно пытался что-то услышать или увидеть, поймать Маринкины мысли. Уловить, почувствовать, где она сейчас. — Витя, давай хоть по дворам проедемся…
— Серега, говорят Мартын там в парке со своей гопотой… — Сунул телефон в карман.
— Ебвашумать… — По позвоночнику у Мажарина прошли колкие мурашки. — Поехали туда.
— Зачем туда? Маринка там откуда?
— Она там, — уверенно сказал Мажарин и сел за руль. — Стопроцентно. Вот тебе и жопа. Я Мартына порублю, если он ее хоть пальцем тронет.
Витька без сомнений последовал за другом и решительно уселся на пассажирское сиденье.
— Их там пятеро, вроде… или шестеро.
— Похер. Бояться не надо. А то на ебнут.
— Еще я гопоты местной не боялся, — хмыкнул Савин.
До парка ехали несколько минут. Не ехали, а неслись на запредельной скорости. Но и этого времени хватило, чтобы Мажарин придушил в себе ненужные эмоции. Все как на работе — риск оценил и вперед. Ни страха, ни сомнений.
— Мартына можно мочить, — сказал Савин, распахивая дверцу и выскакивая на улицу. — Он по УДО недавно вышел, не пикнет и не сунется никуда.