— Мариночка, не ворчи, пожалуйста. Так получилось.
— Ехал бы один. Зачем тебе я? — спросила всё с той же мягко-бесцветной улыбкой.
— Потому что я и с Володей хочу встретиться, и с тобой время провести.
— Матвей, обычно, когда за двумя зайцами гонишься… — засмеялась.
Ладно уж. Придется поужинать с этим другом, которого она не знала. Что-то слышала, но что именно про него слышала, не помнила.
Недовольством кипела не потому, что устала и сил не было на общение. Не любила знакомиться с новыми людьми и все эти разговоры не любила, вяжущиеся на попытках что-то узнать, спросить, обсудить. Хоть так и положено. Не для нее это. Она новые связи заводить не спешила и, как прежде, предпочитала о себе не рассказывать. Одна надежда, что этому Владимиру будет о чем с Матвеем поговорить, а она просто посидит спокойно рядом. Послушает.
Через двадцать минут они зашли в уютный ресторан. Марина тяжело выдохнула. Как-то душновато здесь, а вроде кондиционеры работали.
Возможно, не от тяжелого воздуха душно стало. Обстановка такие ощущения вызывала.
Атмосфера. Интерьер, оформленный в коричнево-красных тонах. Столько красного — это существенный удар по психике. С такой осторожностью всегда к нему относилась. Цвет яркий, непредсказуемый. А тут его столько! Темно-красные диваны. Красные абажуры над столами. Стены, затянутые красно-золотой тканью с орнаментом «дамаск».
Володя, конечно, уже ждал их. Матвей уверенно направил ее к круглому четырехместному столику. Им навстречу поднялся сухощавый мужчина с живым улыбающимся лицом и подвижными руками.
— Прости, мы немного задержались, — извинился Матвей перед другом и отодвинул стул.
— Марин, это Владимир. Вов, это Мариночка, — представил свою девушку таким тоном, что уточнять, в каких они отношениях, не пришлось.
Вероятно, в самых близких.
— Очень приятно познакомиться. Матвей много о вас рассказывал, — поддержала жениха Марина и вежливо улыбнулась.
— Брось, — смешливо отмахнулся Володька. — Ничего он не рассказывал, мы сто лет не виделись. Давай без этих великосветских ремарок.
— Давай, — засмеявшись, она уселась поудобнее, чуть придвинувшись к столику. — День сумасшедший сегодня, думали, что ничего не успеем.
— Ты надолго в Москве? — спросил Матвей.
— Еще пару дней пробуду. Потом в Штаты. Честно, раньше бы уехал, но мне одного человека надо выловить, а к нему просто так не подъедешь.
Так что сегодня я собираюсь совместить приятное с полезным. Вы не против? Посидим все вместе, поговорим, вина попьем?
Марина скромно пожала плечами. Матвей воодушевился.
— О чем речь. Чем больше народу, тем веселее.
— Вот и ладненько, — довольно вздохнул Володя и поскреб щетину, набирая чей-то номер на сотовом. — Мажарин, ну ты где? Давай, тебя только ждем…
Маринку от услышанного пробило холодным потом.
Мажарин. Не дай Бог. Только не это. Столько лет прошло. Может, совпадение?
Однофамилец?
Но образовавшаяся в желудке тошнотворная пустота подсказывала, что этот Мажарин и ее Мажарин — один и тот же человек.
— Закажем пока чего-нибудь? Мариночка, ты что будешь? Марина!
— Как обычно… что-нибудь… Ты же знаешь, что я люблю, — с трудом выдавила и глянула на жениха, умудрившись растянуть губы в улыбке.
Владимир поднял руку и махнул кому-то, подзывая. Явно не официанту. Марина вжалась в стул и уставилась в свою пустую тарелку, мечтая о несбыточном — провалиться сквозь землю. Исчезнуть. Раствориться.
— Серёга, здорово! — радостно воскликнул Володя. — Ей-богу, думал уже, что ты опять не придешь!
— Да задолбали меня сегодня эти автобляди, которые автоледи… — зычно сказал Мажарин и оборвался, остановив случайный взгляд на единственной женщине в их компании.
Володька затараторил, представляя их друг другу.
— Мы с Сергеем знакомы, — не стала врать, потому что в этом нет смысла. Теперь уже ни в чем нет смысла. Никакого.
Реальность поплыла. Не оттого, что голова закружилась. Поплыла, потекла, как вода сквозь пальцы. Потому что это конец. Всему. И ее с трудом налаженной жизни, и ее выстраданному спокойствию. Мажарин это всё разрушит.
Растопчет. Будет уничтожать целенаправленно и бесполезно надеяться, что это случится быстро.
Нет, он будет размазывать ее медленно. С наслаждением и со вкусом.
— Знакомы. Было дело, — небрежно подтвердил Сергей, втайне радуясь, что встретил ее вот так, в общей компании, за столиком в ресторане.
Встретил бы в другом месте, глотку вырвал.
Ну! Посмотри на меня… Посмотри!
Она будто услышала — подняла взгляд. И у него не сердце, а вся кровь горячо и яростно толкнулась в грудь. Те же глаза. Голубые, бездонные. И не те…
— А ты совсем не изменилась, Мариша.
Другая бы приняла сказанное за комплимент, но только не она. Она пережила новую волну ледяного озноба.
— Что происходит? — спросил Матвей, почувствовав возникшее за столом острое напряжение.
Мажарин ухмыльнулся. Заметил, как у Маринкиного бойфренда дернулась щека, когда он назвал ее Маришей. Не позволяет так себя звать? Или ревнивый, что ли? Оно и понятно. На таких, как она, чужим мужикам даже смотреть нельзя позволять. А он раньше не только смотрел. Он ее когда-то трахал. И ей это нравилось.
— Ма-ри-ша, — с удовольствием повторил, словно Маринка не напротив него за столом сидела, а лежала под ним на кровати. И насрать, что никто, кроме них, ничего не понимал. Что Володьке неловко, а Матвей зол и растерян.
— Перестань, — прошептала она, невольно смяв в руке салфетку.
Сергей улыбнулся ей холодной улыбкой.
Не искал Маринку, не собрался. Жил по железному правилу: «Играй, но никогда не отыгрывайся». Но если шанс отыграться предоставляет сама судьба? Как отказать себе в этом удовольствии?
По кускам буду рвать. Зубами вены перекусывать. Как ты мне. Даже не сомневайся. Буду.
Капля крови упала на пустую тарелку. Увидев это, Марина быстро прижала к носу скомканную в руке бумажную салфетку.
— Мариночка, дорогая… — засуетился жених, тем самым снова вызвав у Мажарина снисходительную улыбку.
— Всё нормально, — сказала спокойно она. — Ты же знаешь, со мной такое бывает. Закажи мне лучше холодной воды. А лучше воды со льдом.
— Марина, — тронул за лицо, и она дернула головой.
Разозлилась. Всё так ужасно и стыдно, а Матвей вместо того, чтобы сделать то, о чем его попросили, и успокоиться, еще больше привлекал внимание. Ставил ее в неловкое положение. Все его жесты, будто заботливые, были абсолютно лишними и ненужными. Сейчас точно не повод активно демонстрировать свою привязанность. Сейчас самое время оставить ее в покое. Дать ей возможность прийти в себя и самой справиться со своей проблемой.
Мажарин взбесился. Хотя ничего такого вроде бы не должен был чувствовать… Но взбесился.
Неужели этот утырок не видел, что ей неловко? Неужели не понимал, что сейчас не нужно к ней лезть?
Раньше, чем подумал, должен ли, уместно ли, поднялся с места и сделал так, как сама Маринка не сделает. Задрал вверх ее голову, поднял левую руку.
Марина замерла, не успев возмутиться. Потому что он тронул ее и словно парализовал. Нет, это не волна мурашек или приятное ощущение, которое не хочется терять, это парализация всего тела. Что ни вздохнуть, ни пошевелиться.
Мажарину, чтобы кровь остановить, и руку вверх поднимать не нужно. Только коснулся и, кажется, она сама в жилах застыла.
Держал ее руку дольше, чем нужно. Не мог отпустить. Словно примагнитило, приклеило. И этот щелчок в голове, узнаваемый. Одно прикосновение — и мозги поплыли, пальцы сильнее сжались на тонком запястье.
— У тебя часы стоят.
— Что?
— Часы остановились.
— Да, я видела…
— Так и не переросла?
Не удержался. Когда убирал вторую руку с подбородка, скользнул пальцами по шее. И как током всего пробило. Закололо. Заныло всё внутри по ней. Диким зверем завыло…
— Я так соскучился по тебе, — шепотом. Еле слышно. — Смертельно соскучился. — Это даже не шепот, а что-то сказанное внутри себя, едва шевелящимися губами, но хорошо слышное ей одной.
Выдохнув, сел на свое место. И началось мученье. Не мог на нее спокойно смотреть. Зная, какая она и как всё у них было, все равно не мог на нее спокойно смотреть. И в голове сами собой возникли тысячи вариантов, как остаться с ней наедине. Насрать на всё… Просто взять ее, схватить и уволочь. Этот мягкотелый ублюдок не пикнет и никак его не остановит, если даже попытается.