Оксана Сергеева - Мажарин

— Простите, я сейчас. — Марина встала, собираясь уйти в туалет, чтобы привести себя в порядок.

Сергей успел заметить, что она на секунду прикрыла глаза, коснувшись пальцами поверхности стола, будто ища опоры.

— Проводи, — сказал Матвею. — Не видишь, плохо ей? Или мне проводить?

— Справлюсь, — бросил на него яростный взгляд и поднялся.

Мажарин про себя усмехнулся. Если он пойдет провожать Маринку до туалета, то она быстро окажется в одной из кабинок без трусов и с задранной юбкой. Без вариантов. Он ее сначала умоет, а потом трахнет. Она не откажет. И женишок этот им не помеха. Что-то не почувствовал от нее к нему особенной душевности. Зато к себе еще как почувствовал. Его она душевно встретила, с кровью…

Это тогда, семь лет назад, душа его сгорала от непонимания, сейчас-то он всё знал. Тогда их связь казалась ему бездной. Но дно он познал. Каждый его уголок. Землей надышался, грязью замарался, крови своей хлебнул — бояться уже нечего. Там, на дне, всё знакомо и понятно…

Марина провела влажными пальцами по горящим щекам. Не помнила, когда последний раз так волновалась. Злилась, бывало, или недовольством горела, когда по нервам что-то царапало, но душой давно не трепетала.

Вытерев руки бумажным полотенцем, вышла из уборной.

— Всё хорошо? — спросил поджидающий ее Матвей.

— Да, всё отлично.

— Марина, — попытался остановить, придержав за локоть. — Кто это?

— Кто? — переспросила, идя дальше, не замечая его жеста. Матвей, усилием вынудил ее замедлить шаг и застыть на месте. — Я же сказала, мы с Сергеем знакомы, — ледяным голосом пояснила она.

Матвей сразу изменился в лице, услышав этот тон. Иногда она разговаривала с ним так. Не просто равнодушно холодно, а даже враждебно.

Причины не мог понять, но ему это не нравилось.

— А этому твоему знакомому можно вот так трогать тебя и вот так на тебя смотреть?

— Ему можно всё. — Вырвала руку и двинулась по направлению к залу.

— Ты понимаешь, что несешь?

Она устало вздохнула.

— Я же просила ничему не удивляться. Да, Матвей, есть в моей жизни люди, которым можно всё. И давай в конце концов отойдем, а то не очень удобно устраивать такие разборки около дамской комнаты.

— Ты хотела домой. Я вызову тебе такси.

— Не надо. Такой прекрасный вечер. Ты так хотел встретиться со своим старым другом.

Меня с собой притащил. Вот и мой друг неожиданно оказался в нашей компании. Весело будет.

— Это слишком.

— Слишком для чего? — резко спросила. — Уж не думаешь ли ты меня повоспитывать? Не стоит. Без тебя навоспитали. Мы идем? Или мы уходим? Или я одна ухожу? Или ты уходишь? Или мы вместе уходим? Или мы просто уходим? Быстрее.

— Зачем ты так? Я хорошо к тебе отношусь. Ты очень обижаешь меня таким отношением.

— Извини, — вздохнула, впрочем, не испытывая по этому поводу никаких угрызений совести. Она просто не в состоянии их испытывать. После всего, что с ней было.

Они вернулись за столик и сели, поменявшись местами.

— Мне так удобнее будет, если снова выходить, — объяснилась Марина, и Матвей не стал спорить.

Миром правит случай. Мажарин всегда это знал. Какая-то минута — и всё изменилось.

Мгновение — и живешь уже другими мыслями. Хотя пока Маринки не было, в голове немного прояснилось. Даже попытался себя одернуть, подумав, что не стоит снова ввязываться в это дерьмо. Не стоит всё это снова переживать. Незачем. Только поздно. Увидел ее — и внутри скрутило. А ведь ничего такого уже давно не испытывал. Жил холодно и спокойно, потому что — без нее. Потому что ее не видел.

Поэтому — не искал. Чтобы жить холодно. Чтобы сердце гранитом.

А внутри тяжело. Будто его свинцом наполнили. И давило откуда-то снизу. В горло. В голову.

Мариша. Она такая же красивая. Еще красивее. От нее будто всё лишнее отсекли.

На лице ни одной случайной эмоции. Это поначалу разволновалась, запаниковала — он почувствовал. А потом успокоилась. Больше глаз не прятала, смотрела на него прямо, почти не мигая. Остро, блестяще. Еле соображал, о чем шел разговор за столом.

— … Серёга, давай к нам. Чего тут сидишь? — донеслось будто издалека.

— Володя, меня в Штатах сразу за инсайд посадят. У нас с этим проще. И всё решаемо. А там законодательство суровее, — проговорил, не сводя с Маринки глаз.

— А я так хотел тебя к себе утянуть.

— Нет. Тут я сам по себе, а там придется под инвест-фондом работать. Я ни жить, ни работать под кем-то не умею. Не командный я игрок, — посмеялся.

Марина тяжело вздохнула. Как он смотрел на нее, Мажарин… Под самую кожу проникал.

Трогал. Касался. Хотелось сказать: «Прекрати. Ну, прекрати же!»

Потом уже не говорить. Орать. Потому что дрожь по телу заметная. Что вилку не удержишь.

Пульс в нить. Сердце как ненормальное. И его взгляд, остро скользящий по линии ее губ…

А он такой же. Чистое спокойное лицо, умные бледно-голубые глаза. Чуть заметная, уверенная улыбка. Такой же. Только матерый, холодный…

Одет дорого, но аккуратно. Серый пиджак на черную рубашку, темно-синие джинсы. Ничего вычурного и бросающегося. Без аксессуаров, привлекающих внимание.

Глядела на него, и сознание двоилось. Еще утром о другом думала, другое чувствовала. Как же быстро реальность бросает из стороны в сторону, еще раз доказывая, что в этой жизни ты всего лишь щепка. Тайно посматривала на остальных сидящих за столом, чтобы убедиться, что они Мажарина тоже видят. Что она не сходит с ума. Потому что ей казалось, что сходит. С катушек прямо сейчас слетает. Всё без предчувствий, без подготовки, без тайного ожидания. Без надежды.

Не ждала никогда. Была уверена, что они с Серёжей никогда больше не увидятся. Для них всё закончилось семь лет назад.

Невольно двинула рукой по столу. Пальцами коснулась его руки. Притянуло магнитом, и не смогла противостоять. Словно проверить хотела, что не галлюцинация. Что он живой перед ней. Рядом сидит. Смотрит на нее. Разговаривает.

Дышит. Живой.

Он вскинул глаза — что-то яркое в них блеснуло, — и сжал ее руку.

Пойдем.

Марина не ожидала. Вздрогнула и резко втянула воздух приоткрытыми губами. Полвдоха сделала, больше не смогла. Сергей еле заметно наклонил голову, будто звал выйти. Или показалось? Не показалось. Ладонь не отпускал. Сжимал сильнее.

С трудом сглотнула ком в горле. Понимала прекрасно, да и Мажарин понимал, что они вели себя как свиньи. Невежливо, некрасиво. Смотрели друг на друга безотрывочно. Как ошалевшие. Трогали у всех на виду. Матвей с Володей уже перестали делать вид, что не замечают этого. А по-другому невозможно. То, что между ними творилось, никогда не поддавалось ни контролю, ни объяснению. Сейчас тем более.

Еще не сказали друг другу практически ни слова, и не представляла, как смогут говорить.

Смотреть на него больно, не то что разговаривать.

Прикрыла глаза…

Не делай этого, не смей, не зови… Пойду…

С Матвеем Марина порвала в тот же вечер. Он отвез ее домой, и она сказала, что им не нужно больше встречаться. Ничего у них не получится, самое время прекратить отношения, у которых будущего нет. И быть не могло. Разговор был долгий и утомительный, но, кажется, Матвей ее понял.

— Я молодец, конечно, — проворчала сама себе, — сначала лампочки выкрутить, потом искать, что надеть. — Подсветив телефоном, достала из шкафа голубую тунику-рубашку.

Отсутствие света не проблема. В своей квартире она всё найдет с закрытыми глазами.

Каждая вещь на своем месте у нее, чтобы сразу добраться.

Спешно натянув тунику на голое тело, пошла в ванную и встала перед зеркалом.

Застегнула пуговицы, оставив низкий вырез, заманчиво приоткрывающий грудь. Макияж смывать не стала. Волосы распустила, они густой волной прикрыли спину. Шрамы свои показывать не собиралась. Но как их скрыть? Они даже руками, наверное, почувствуются.

В первый раз за семь лет пожалела, что не удалила. Поленилась. Не стала, потому что незачем. Они ей жить не мешали.

Лучше бы удалила. Сейчас бы не переживала ни о чем, и Мажарин бы никогда ничего не узнал.

А теперь думай, как одеться, в чем встречать. Он же всё сдерет.