Скоро Мажарин нагрянет, его в халате точно нельзя встречать. Это вчера ей крупно повезло, а сегодня такого не случится. Она допоздна задержалась, он ждал ее около дома, в машине и потрахались.
Нечего надеть!
Звонок в дверь напугал до смерти.
Нет, Мажарин не мог прийти так рано. Хотя почему не мог?
Два дня Сергей приезжал около десяти вечера, и Марина самоуверенно решила, что он будет наведываться к ней в одно и то же время.
Запахнув халат плотнее и стянув пояс дальше некуда, подошла к двери. Посмотрела в глазок и облегченно выдохнула. Лида.
Открыла подруге и тут же обняла ее, будто вечность не видела.
— Ой, Лидочка, как я рада тебя видеть! Как хорошо, что ты пришла!
— Конечно, пришла! Ты чего на звонки не отвечаешь? Я напугалась. Целый день тебе звоню. Думаю, вдруг что случилось, — начала выговаривать обеспокоенная подруга.
Бросив сумку на тумбочку, она глянула на себя в зеркало, быстро провела пальцами по коротким медным волосам и подтерла на губе яркую помаду.
— Ты звонила? Я не слышала. Блин, а где же телефон?
Марина бросилась искать сотовый. Ходила растерянно-потерянно из комнаты в комнату и никак не могла его найти.
— Сейчас я наберу. — Лида набрала ее номер и тоже прислушалась.
— Я, кажется, телефон потеряла. Не могу найти.
Стэльмах еще раз прошлась по квартире, но звонка так и не услышала. Сосредоточившись, вспомнила, что от Мажарина вернулась с мобильным, потому что перед сном отключила будильник. Он целый месяц ей без надобности, с сегодняшнего дня у нее отпуск. Звук, наверное, случайно убрала. На улицу сегодня не входила, значит, сотовый точно валяется где — то дома.
— Ох, ну конечно. Как в таком бардаке телефон не потерять? Генуборка затянулась? Это ты так первый день отпуска отмечаешь? — Лида остановилась в дверях спальни.
— Решила тряпки свои перебрать. Столько ненужного скопилось. Место занимают только, а не ношу. — Не особенно заботясь о порядке, стала небрежно рассовывать вещи по полкам и в груде шмоток нашла телефон.
— Угу, — не веря, хмыкнула подруга.
Одежда с плечиков содрана, белье из ящиков выброшено. Даже кровать разворочена. Тряпки она решила перебрать…
— Марина, что случилось? — Поправив постель, накинула на кровать покрывало и уселась.
— Ничего от тебя не скроешь. — Марина села рядом и уронила руки на колени. — Мажарин мне пришел.
— Что?
— П*здец мне пришел, говорю. Мажарин. Это одно и то же.
— О, господи, — выдохнула Лида. — Но, ты знаешь, меня это не удивляет. Вот совсем не удивляет.
— Почему?
— Я как будто этого ждала.
— А я не ждала. Теперь не знаю, что дальше будет. Не представляю…
— Такое, Мариша… то, что вы пережили… бесследно не проходит, в воздухе не растворяется. Ты все семь лет с мыслью о нем живешь, ты его сама притянула.
Заговорили тихо. Всегда невольно понижали тон, когда Маришкино прошлое вспоминали.
Оно слишком болезненное и страшное, чтобы об этом кричать или обсуждать бурно. Всё вполголоса, будто недоговаривая о чем-то. Будто боясь потревожить едва затянувшуюся рану.
Лида работала медсестрой в Склифе, где Стэльмах лежала после избиения. Там ухаживала за ней и после выписки помогала. На ноги в прямом смысле поставила, поэтому почти всё о ней знала. Потом так и осталась рядом, когда уже и помощи не требовалось. Столько вместе пережили, подружились, несмотря на то, что Лида старше Марины лет на семнадцать. Хоть в чем-то повезло. Не зря говорят, мир не без добрых людей. Такие на ее пути тоже встретились. Не совсем Бог про нее забыл.
— Меня только эта мысль и спасала. Он помог мне. Даже сам не представляет, как помог…
Я очень хочу, чтобы ты его увидела. Не знаю почему.
Но мне так хочется, чтобы ты его увидела, — произнесла почти шепотом.
Лида мягко улыбнулась:
— Я тоже хочу увидеть того, за кого тогда переживала, кого искала.
Когда Марина пришла в себя, первый вопрос был: «Что с Серёжей?». Егор, не гнушаясь подробностей, рассказал, что они с ним сделали. Но самое страшное даже не то, как сильно его избили, а то, что оставили умирать.
Долго не знала, жив ли Серёжа и где он. Братец искать не собирался. Выхода не было, пришлось довериться, хоть и страшно. Рассказала Лиде кое-какие подробности, попросила Мажарина найти, узнать, что с ним. Пока не знала, умирала.
Лида обзвонила больницы, разыскала. Сообщила, что живой и будто с того света вернула этой новостью. На тот момент он перенес несколько операций, и был еще в очень тяжелом состоянии. Но тяжелом стабильно. Значит, должен выбраться. И выбрался.
— Он совсем не изменился, — вздохнула Марина и приложила пальцы к губам. Словно остановить себя хотела, заглушить слова, но не могла. — Такой же. Хотя на первый взгляд будто другой. Но, нет. Семь лет прошло. Семь лет не виделись. А мне кажется, что я его еще лучше знаю.
Думаешь, бред, да?
— Нет.
— Я насквозь его вижу. Как будто мысли читаю. Он думает, что он злой, — шептала. — А он не злой. Раненный он. Как зверь раненный. Кричит.
Покричать ему хочется. Пусть покричит.
— Марин, а как вы сейчас встретились?
— Не поверишь. Знакомый Матвея оказался знакомым Мажарина, вот так в одной компании и встретились. Теперь он меня навещает. Два раза уже был. Сегодня тоже, наверное, придет. Выбираю, что надеть, — говорила так же тихо и задумчиво. Оторвав ладонь от губ, посмотрела на свои пальцы. — Дрожат, ты посмотри.
— Да ты вся дрожишь. — Лида чуть сжала ее плечи. — Давай таблеточку выпьем. Тебе надо успокоиться и взять себя в руки. Чайку горяченького попьем и сладенького чего-нибудь скушаем. Давай?
— Давай. У меня нет, наверное, ничего такого. Я сегодня в магазин не ходила.
— У меня есть шоколадка. — Погладила Марину по спине. — А он не знает?
— Нет.
— А вы?.. — глазами договорила.
— Конечно, спали, — без слов поняла вопрос и ответила. — Он же не поговорить ко мне приходит.
— А как же так?
— Первый раз здесь, у меня. В спальне темно было. Вчера в машине. Юбку задрал, и всё.
— Сегодня куда его потащишь? — едва заметно улыбнулась подруга.
— Не знаю, — вздохнула Марина. — Вообще не знаю, что дальше будет…
Лида снова поддержала ее легким объятием. Что тут посоветовать? Она этим двоим точно не советчик. Даже ее жизненного опыта не хватит.
Разберутся, быть может… Быть может, всё у них наладится. Не зря же снова встретились.
— Мне вот это платье нравится. Очень красивое. — Поднявшись, достала из шкафа платье-футляр из итальянского джерси кофейного цвета.
— Это? — Марина приложила его к себе и глянула в зеркало.
Длина ниже колен. Молния сбоку. Горловина узкая. Подходит. Хорошее платье, стильное.
Симпатичное. Она его пару раз всего надевала.
— Да. С каблуками будет супер. Ты в нем такая вкусная. Вот прям как шоколадка.
— Его и надену. Пусть Мажара обожрется сладкого.
— Тогда тебе надо быть без платья. Прибирайся, я чайник поставлю. А то прилетит сокол твой ясный, и чай не успеем попить.
Лида пошла хозяйничать на кухне, Марина затолкала в шкаф оставшиеся вещи.
Без платья. Она тоже хотела без платья. До слез хотела. Но беда в том, что, если она будет без этого гребаного платья, ничего у них с Серёжей не получится.
— Слушай, — спросила Лида, когда чуть позже они уселись пить чай. — А с Матвеем что? Я и забыла про него.
— Прекратила я эту тягомотину в тот же вечер. Пообщались и хватит. Он просил попробовать. Попробовали. Не получилось.
— А он уже всем про свадьбу растрепал.
— Про какую свадьбу? — воскликнула Стэльмах.
— Не конкретно, конечно. Но сказал, что у него такие серьезные намерения… и такое к тебе серьезное отношение… и он готов ждать, сколько угодно… и намерен жениться… в общем, ты идеал его женщины.
— Боже мой, ну что за человек. Он, наверное, все мои слова за какое-то лукавство принимал.
— Есть такие мужики, Мариночка, которые любят пострадать. Их хлебом не корми, дай за бабой побегать. Матвей, видимо, такой. Чем холоднее ты с ним, тем усерднее бегает. А если он твои слова принимал за лукавство, не надейся, что с первого раза поймет. Подумает, что цену набиваешь, и припрется еще раз. Блин, я уже жалею, что вас познакомила.