Она закончила рассказ. Мама молчала, папа тоже. Первым заговорил Володя.
— Машенька, у тебя есть вопросы к родителям.
— Да, конечно есть. Мама, почему ты не сказала папе, что я есть?
— Потому, что он никогда не оставил бы меня в покое, он бы женился на мне, а я его ненавидела. К тому времени уже ненавидела. Я хотела жить, гулять, веселиться! А он пахал за копейки и из меня решил сделать рабыню! Понимаешь, дочь?
— Нет! не понимаю! То есть ты хотела гулять с тетей Наташей, а меня лишить папы? Мама, а я тебе была нужна? Просто я помню, как вы с тетей Наташей забыли меня в магазине и я там с полицейским играла. Я маленькая была тогда.
— А что мне было делать? У меня уже не было вариантов — только рожать.
— У тебя и сейчас нет вариантов. Он мой папа и я буду его любить!
— Вот так всегда, растишь дочь, любишь, а появляется отец с мишкой и все! И мать родная побоку!
— Не начинай, Галя. Мы оба хороши! — надо переоформить документы Маши. Я буду платить алименты и общаться с дочерью.
— А Герман?
— Почему я должен думать о Германе? — уже злился мой отец.
— Я уговорила его удочерить Машу.
— Да не нужна я твоему Герману и он мне не нужен. Мама! еще раз скажешь о Германе и я к папе жить уйду!
— Шантажистка! — изумленно сказал Володя и все рассмеялись.
Дальше все было не интересно: мама обещала переоформить документы на меня, когда услышала какую сумму собирается ей давать мой отец. Потом они дружно объясняли мне, что ходить одной по городу на такие расстояния в моем возрасте опасно. Потом папина жена говорила, что будет мне всегда рада. Мама, что пригласит их на свадьбу с Германом. А мне хотелось спать, я так и уснула на руках у Володечки.
====== Почему люди такие? ======
— Маша, — бабушка стояла у моей кровати. — Маша, объясни почему ты постоянно доводишь мать? Ты ее не любишь?
— Ты о чем, Ба? — я еле разлепила глаза.
— Что за выходки? Она для тебя все, лучшей матери придумать трудно. Вот выйдет за Германа — будет у тебя отец. Нет, ей настоящего подавай. Маша, я видела, что он с ней тогда сделал! Я видела в каком состоянии она тогда была! И позже вся ее депрессия на мою голову свалилась. Она его любила, видите ли! И аборт делать отказалась! А потом, когда поняла, что к чему, то поздно было! Как мы с Наточкой старались, как ее вытаскивали! Вот Наточка — подруга так подруга. А этот — один раз поднял руку, значит, все! Всегда бить будет! Меня моя мать так еще учила, а этот — отец твой, сам ни рожи ни кожи, ни достатка, одна квартира и все. Разве это муж?
— А чем не муж? Ба, — я уселась на кровати, — а у тебя самой муж был?
— Что за вопросы? Маша! Конечно, был! Знаешь, какой у меня муж был! Всем бы таких мужей! А Галка моя — копия он, вот просто копия! Я всегда для нее все! Как бы он хотел, как бы за двоих!
Бабушка расплакалась и вышла из комнаты. А я осталась сидеть на кровати в полном недоумении. Я никогда не видела деда и никогда о нем ничего не слышала. Только фамилия была его. Я это поняла потому, что у бабушкиной незамужней сестры из Подмосковья фамилия была другая. Она приезжала к нам как-то, погостила и уехала. Они говорили про квартиру в которой мы все живем, и бабушка рассказывала о свекре-генерале, но я не запомнила. Маленькая была тогда. Теперь я бы прислушивалась, о чем они говорили, а тогда меня только куклы интересовали да сказки.
Ладно, пора вставать. Я умылась, почистила зубы и в своей новой ночной рубашке прошла на кухню. Бабуля жарила сырники.
— Я готова. Мама где?
— Спит. У нее вчера совсем нервы сдали. Не жалеешь ты мать, думаешь, мачеха лучше будет?
— Не знаю! Я с тетей Светой еще не жила. Но она лучше вашего бегемотского Германа.
— И в кого ты такая, бездушная?
Я только пожала плечами.
— В вас, наверно… Вы же меня не хотели, вот душу и не дали. А папа будет моим папой, и все! А на вашего Германа мне плевать! Понятно?!
— И давно ты так заговорила?
— Как только повзрослела и поняла, что я сама по себе.
— Вот и не будет тебе гостей в субботу, и пирог печь не буду, и подруги твои не придут, и Настя тоже.
— Напугала! Нужны они мне! У меня один друг — Володечка, а эта Настя еще хуже маминой тети Наташи.
— Да что с тобой!
— Мама, что у вас тут, спать невозможно, так шумите? — мама в халате вошла в кухню.
Глаза у нее были заплаканными, напоминали щелочки. Мне стало ее очень жалко, я подбежала к ней, обняла и спросила:
— Ты из-за меня плакала?
— Нет, Машуня, просто… я вспомнила все.
— То, что тебя папа избил? Ты до сих пор сердишься?
— Нет, не сержусь, дочка. Просто я его любила, а он Светке Поповой достался…
— Галя! Ну о чем ты?! — всплеснула руками бабушка.
— О счастье своем утраченном! Мама, неужели не понятно?! Не пара он мне?! Да?! Мой отец бы не одобрил?! А откуда ты знаешь, что бы он одобрил, а что нет?! Ты все прожить за вас двоих старалась, что ты мне сделала?! Счастья лишила, любви, единственного нужного мне мужчины?! И дочь чуть не потеряла?! Вот оно счастье по-твоему?! Не слушалась бы, сейчас на месте Светки была бы!
— Галя!!! — бабушка расплакалась и убежала в свою комнату.
А я пыталась успокоить плачущую маму. Я готова была на все, чтобы она только не плакала. Но что я могла сделать? И тоже плакала вместе с ней, а она обнимала меня и причитала, о своем не случившемся счастье…
— Я люблю тебя, дочка! Веришь, люблю! — она перестала плакать.
— И я тебя люблю, мамочка! И к тете Свете никогда не уйду…
— Я знаю. Мы переоформим твои документы, и будешь ты со своим папой встречаться, только с Германом смирись. Тебя ведь не просят его отцом называть, а потерпеть можно?
— Ради тебя можно… Только не плачь!
Я растирала ее слезы по лицу и целовала горькие дорожки.
— Вот и хорошо. Значит, договорились?
— Договорились.
Она налила мне молока и дала сырники. Тут и бабушка подошла, тоже села завтракать.
— Мама, — заговорила мама, — сегодня Слава придет, мы пойдем документы делать. С чего начать даже не знаем, но он говорит, что у него адвокат знакомый есть, он поможет.
— Интересно, чем он тебя так купил?
— Он помогать обещает и Маше он нравится. Он на ее содержание обещает давать больше, чем я зарабатываю. И после моего замужества тоже.
— А Герман твой что?
— А Герману что? Это моя дочь.
Дальше день был удачным, потому что пришел папа.
Мы ходили в медицинский центр и сдавали кровь и еще что-то палочками со рта. Потом сидели в кафе. Мама с папой разговаривали и смеялись, и казались такими счастливыми. Я тоже была счастлива и все представляла себя невестой в красивом- красивом платье, и мама со мной, и папа, и я самая счастливая, и жених у меня самый лучший… только имя его я сама себе произносить боюсь, но все равно мечтаю…
Потом мы с мамой пошли домой, а папа обещал взять неделю отгулов, чтобы все успеть. Он сказал, что через неделю я стану Кривцовой. А я что? Я рада!
Вот только дома бабушка плакала, причем разговаривала… с портретом. Я такого не видела никогда. А мама тяжело вздохнула и прошла к бабуле.
— Мама, ну что ты? У нас все хорошо, мамуля, ну прекращай. И не надо жаловаться папе.
— А кому? — всхлипывая проговорила бабушка. — Кому я еще могу все сказать, что на душе? А он слышит, я верю, что слышит.
— Кто там, бабушка?
— Дед твой! Да что ты поймешь?
— Все пойму, если расскажешь. Думаешь, я маленькая? Думаешь, любить не умею?!
— Мама, да прекрати, — встряла моя мама, — сейчас начнутся слезы, сопли. Что ты малой голову морочить решила? Что я, не знаю твоего рассказа: «Ах, какой папа был красивый, ах, как на нем сидела форма! Ах, каким героем он был?» Так? Ах, как он тебя любил, и так далее. Слышала раз тысячу. Мама, кому нужна любовь покойника? Еще скажи, что ты ему всю жизнь верность хранила!
— А почему не сказать, коль это правда. Я любила твоего отца, Галя. Чего мне стесняться?! Что других мужиков до себя не допускала? Так пойми — Я любила и сейчас люблю! И не моя вина, что он погиб. Он был офицером-героем.
— В той войне не было героев, мама, и отец мой — не исключение. Мог не воевать, мог дома с тобой жить и детей своих воспитывать. Тоже мне... герой! Что он сделал геройского? Умер? А мы им гордиться должны? Вот если бы он в школу меня провожал, в первый класс — я бы гордилась. Если бы на выпускном со мной танцевал, я была бы счастлива! Он бы был! Понимаешь, был бы — отец! Живой, настоящий, красивый! Пусть даже в форме дурацкой военной. Но он бы был! И мне было бы кем гордиться! А так что? За кого он погиб? За меня, за брата моего не родившегося? За тебя? Потому что ты всю жизнь ему верна? А оно ему нужно? Он чью родину защищал? Что он там делал?