Ирина Андреева - Мечты о счастье

Ну вот, сейчас начнётся! Выключив кран, я взяла полотенце и обернула им голову. Как раз вовремя, так как сюда заглянула Натка.

— Это что ещё за фокусы? А? Бросить меня одну решила?

— Да, решила. Не нравится мне здесь.

— С ума сошла? Как здесь может не нравиться? То, что Мэри кренделя выписывает, так ты уже привыкнуть должна.

— К такому вряд ли привыкнешь, — проворчала я себе под нос, выходя из ванной, обойдя при этом подругу. Естественно, я имела в виду ситуацию с библиотекой, но Натке решила не рассказывать. Для неё это, конечно же, будет дополнительный козырь против Мэри, но а я как буду выглядеть?

— Что ты там бубнишь? — вышла Наташа за мной следом.

— Ничего. Не хочу я здесь оставаться, и всё.

— Значит, ты мне больше не подруга! — выкрикнула Натка, затем сразу успокоившись, проговорила: — Марин, ну пожалуйста. Ну ради меня. Побудем на празднике и на следующий день уедем вместе. А? Как тебе такой вариант?

Её молящий взгляд, естественно, не мог оставить меня равнодушной. Очень хочется ответить ей утвердительно. Но то гадкое чувство, что я до сих пор испытываю, и опять — образ обнажённого Глеба в памяти — просто кричат мне: — Уходи скорей! Пока не влипла ещё больше! Если останусь, как я смогу ему в глаза смотреть? Ворвалась в его комнату, ещё и соврала…

— Наташа, ну зачем я тебе? Ты прекрасно без меня справляешься, — взмолилась уже я.

— Что значит — зачем? Ты — моя лучшая подруга! Моя опора и поддержка! Без тебя мне будет плохо. Только твоё присутствие помогает мне верить в свои силы и вдохновляет на подвиги.

— Какие ещё подвиги? — хихикнула я, а у самой на глаза навернулись слёзы.

— Да мало ли, какие! — тоже засмеялась она. — Например: королевскую кобру яда лишить и в узел скрутить так, чтобы она век не развязалась.

— Это будет жестоко, — подметила я, смеясь и вытирая слёзы.

— На войне все средства хороши, — ответила Натка и обняла меня. — Лейкина-Жалейкина.

— Хорош обзываться, а то тоже прозвище тебе придумаю, — обиделась я, слегка стукнув её по спине.

— Давно пора, — отстранилась от меня подруга. — Ну всё, решено: остаёшься. Давай одевайся скорей в спортивное, едем кататься.

Ну вот. Теперь мне ещё придётся кататься на лошадях, которых я очень боюсь, но признаться в этом не решаюсь даже подруге. Как-то давно, в юном возрасте, меня укусила вот такая “кроткая” животина в деревне у родственников, когда я попыталась её погладить. С тех пор я к ним не подхожу. Эх, почему я раньше не уехала, до того, как Натка застала меня здесь? Теперь не выкрутиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Может без меня покатаешься, а я здесь тебя подожду.

— Ещё чего! Чтобы ты тайком смылась? Со мной поедешь, и прямо сейчас!

Эх, так и знала! Теперь точно меня из виду не отпустит. Но я хотя бы попыталась.

Имение Альберта Игнатьевича оказалось достаточно большим: чтобы добраться до конюшни, нам пришлось ехать минут десять.

Как только приехали, первым делом Глеб нас познакомил с главным конюхом — Тимофей Иванович, мужчина средних лет с круглым обветренным лицом и добрыми глазами. Затем показал своего любимца — вороного коня по имени Агат. Глядя, как он поздоровался с животным: прикоснулся лбом к морде, погладил по гриве, почесал за ухом, что-то ему приговаривая… — я залюбовалась.

— Пойдёмте, я приготовлю вам лошадь, — оторвал меня от созерцания конюх.

— А можно, я сама выберу? — спросила Наталья.

— Конечно, — ответил мужчина.

Подойдя к нему ближе, я шёпотом попросила:

— А можно мне са-а-а-мую смирную лошадь? А то я очень неопытный наездник.

— У нас все лошади смирные, — улыбнулся мне Тимофей Иванович и, видя моё сомнение, добавил, — хорошо, дам вам са-а-амую покладистую.

— Спасибо.

Наталья с радостью понеслась выбирать себе лошадь. За неё я не преживала, так как когда-то она занималась конным спортом — пускай недолго, но подход к этим животным знает. Чего, естественно, нельзя сказать про меня. Но я старательно улыбаюсь и делаю вид, что не боюсь. Зачем я это делаю? Да потому что не хочу показаться трусихой. Рядом с моей подругой я и так — бледная моль, а тут ещё получается — трусливая моль.

Наталья уже облюбовала одну красивую белую лошадку и вовсю налаживает с ней контакт: кормит морковкой. Лошадь зовут Фиона, очень подходит ей это имя: красивая, с длинными чёрными ресницами, белой гривой, заплетёной в косички. Подруга со знанием дела, уже самостоятельно выбрала себе седло и водрузила на Фиону.

— Помощь нужна? — спросил её Тимофей Иванович.

— Неее, сама справлюсь, — лучезарно улыбнувшись, ответила Натка.

Конюх разулыбался в ответ:

— Перед вашим выездом я всё равно должен буду проверить.

Подруга показала ему знак "окей" и продолжила облачать лошадь.

Мужчина установил седло и на мою лошадку — серую в яблоках, по имени Мила — и помог мне взобраться. Объяснил, как управлять, и оставил пока привыкать — ведь в седле я в первый раз, не всё сразу. Наверняка я сейчас глупо выгляжу: сижу на лошади с испуганным лицом, вцепившись в поводья и боюсь пошевелиться. Мила то и дело вскидывает голову, чем пугает меня, фыркает и топчется на месте. Может, ей не терпится скорее выйти на прогулку? А я тут, видите ли, села верхом и никуда не даю ей выйти.

Конюх быстро проверил сбрую Наташиной лошади и вернулся ко мне. Вывел Милу вместе со мной из стойла и повёл на уличную площадку. Мне казалось, что находиться на лошади так неудобно и высоко! Конечно это с непривычки, но, похоже, я долго буду привыкать. Глядя, как Наталья легко управляется со своей Фионой — при этом в седле она смотрится, как королева: прямая спина, гордо вскинутый подбородок, уверенный взгляд — я испытала зависть. Но где мне угнаться за подругой? Она так хороша и бесстрашна. А я? Я неуверенно плетусь на своей Миле и боюсь сделать лишнее движение в седле, чтобы не упасть.

Мужчины — Глеб и Роман — на своих конях подтянулсиь к Наташе и о чём-то с ней говорили. Тут они вспомнили про меня, остановились, чтобы дождаться. Конюх уже доверил мне самой управлять лошадью и теперь я медленно пытаюсь догнать своих друзей.

— Всё в порядке? — спросил Глеб, как только я почти дошла до них.

— Да, всё хорошо, — ответила я и попыталась улыбнуться. Чувствуя, что для всех я теперь буду что-то вроде баласта, добавила, — не ждите меня, я не против самостоятельной прогулки, а за вами мне всё равно не угнаться.

— Уверена?

— Да.

— Ну хорошо.

Глеб подстегнул своего Агата и быстро помчался вперёд. Наталья последовала за ним. Роман подмигнул мне и сделал тоже самое: галопом умчался вслед за ними. Не знаю, что произошло с моей лошадью, но я точно её не подстёгивала! Она зачем-то тоже перешла на бег. Испугавшись, я намертво вцепилась в седло, бросив при этом поводья.

— Стой… стой! — кричала я ей, но лошадь и не думала меня слушать, всё больше и больше увеличивая скорость. Что на неё нашло? Наверно видя, как побежали её сородичи, она решила, что это касается и её. Это и называется — стадное чувство. Только так я могу объяснить её поведение. Но почему она не слышит меня?

— Мила! Стой! — ещё раз крикнула я, но всё бессмысленно.

Я уже ускорилась настолько, что ничего толком не вижу вокруг. Поняла лишь только, что скоро догоню друзей. Так и произошло. Обогнав всех, моя лошадь продолжала набирать скорость. Хотела я было крикнуть — помогите! — но страх меня сковал настолько, что не смогла произнести и звука. Похоже — мне конец!

Пригнувшись, я пыталась держаться за седло как можно крепче, даже руки занемели от сильного напряжения и вспотели, что очень плохо — могут соскользнуть. Несмотря на шум ветра в ушах, совсем рядом я услышала топот других лошадей. Или коней — кто их сейчас разберет? Но топот был с двух сторон. Далее мужской крик слева:

— Пот…и пов. я на…бя!

Что? Что он говорит? Чуть повернув голову, я постаралась максимально сфокусировать зрение и прислушаться к словам, которые мужчина упорно повторял:

— Потяни поводья на себя! — вот что он говорит! Я бы рада их потянуть, но где они? Я давно их выпустила и теперь боюсь искать, иначе точно свалюсь.